— А что это ты так рано? Я и не ждал, что выберешься из кровати до обеда. — И что это значит? — деланно невозмутимо спросил я, отчетливо понимая, какая муха укусила обычно уравновешенного и тактичного Гаэтана. — А ты не догадываешься?! — его глаза полыхнули гневом. — Значит, что мой сын нарушил слово! — Продолжай, — я спокойно налил себе кофе, догадываясь, что последует за этим. — Ты соблазнил ее?! — не сдержавшись, отец стукнул по столу кулаком так, что чашки жалобно звякнули. — Так ты понимаешь для нее возможность выбора?! — повысил он голос, в котором зазвучали металлические нотки. — Обещал ведь, что не допустишь влияния своего обаяния. Каким ты видишь отныне ее будущее? Попользуешься, как остальными, и оставишь за ненадобностью? Эль не заслуживает подобного, ты должен был держать все в руках, если считаешь себя мужчиной. Слова Гаэтана звучали оскорбительно, но я остро почувствовал, как крепко привязался он к подопечной, как переживал за нее. Не желая ранить старика, разрывая себе в очередной раз сердце, я грустно улыбнулся на его гневную тираду. — Прошу, отец, успокойся. Меня не радует твое мнение о сыне, но понимаю, что это заслуженно. Только я не соблазнял ее и тем более не пользовался. Наш договор в силе, и не важно, что я при этом чувствую. Не потому, что обещал тебе, а ради нее. Постарайся поверить. Все под контролем, и я не подойду к опасной черте, — произнес я уверенно, твердо глядя родителю в глаза. Он все еще смотрел осуждающе, но не верить моим словам никогда не было повода. Не знаю, каков оказался был бы его вердикт, но тут раздались легкие шаги, и в столовую впорхнула Эль, бросившись Гаэтану на шею, и только потом обняв меня. Старик сразу же смягчился, разгладил хмурую складку на лбу, взгляд его засветились радостью при виде нашей любимицы. Тут же она обняла и обоих псов, которые, несмотря на солидный возраст и немалые размеры, радостно скакали вокруг нее, не хуже тех щенков. И ластились к ней гораздо больше, чем ко мне. Вот вам и преданность. Далее последовали подробный рассказ о путешествии, вручение подарков и северных сувениров. После обеда девушка захотела погулять с собаками, похоже, и по парижской слякоти соскучилась. В ее отсутствие отец вновь продолжил неприятный разговор. — Прости, Джори, если оскорбил подозрением, — начал он немного задумчиво, но очень серьезно. — Послушал я ваш рассказ, и вот что подумал. Вы, конечно, чудесно провели время, Эль счастлива, словно в сказке побывала. И все у вас замечательно, просто идиллия, но мне кажется, что ты слишком увлекся. Конечно, я верю тебе, ты сильный мужчина, и полагаешь, что сможешь справиться со своими желаниями. И все же, остановись. Разве посмотрит она на кого, если с тебя глаз не сводит? Ты же назвался братом. Что за ересь сейчас в ее голове? Каково ее мировоззрение, тобой продиктованное? Это неправильно. Не спорь, пожалуйста, я тоже был молодым и прекрасно тебя понимаю. Хочется найти лазейку, обход обещания, любую возможность, но я тебе не позволю. — Интересно, как?! — взвился я едко. — Сладкого лишишь? Я полностью осознавал справедливость слов отца, но не мог сдержаться. Было обидно оттого, что он вытащил скрытое из потаенных уголков моей души, как ни старался я поглубже затолкать чувства. — Нет, — он вновь посуровел, и голос зазвучал жестко. — Если ты не вернешься к нормальным отношениям с Эль, то, чтобы восстановить справедливость и уравновесить ее шансы, я буду вынужден сам подыскать ей подходящую партию, как сделал бы для родной дочери. Заявление словно обухом по голове ударило. Отец не шутил. Если он сказал, то не отступит. Я очутился в ловушке, которую сам и сотворил. И что теперь делать? Внушить Гаэтану забыть этот абсурд? Оба мы прекрасно понимали, что я так не поступлю. Мне остались только отчаяние и какая-то беспомощность. Поманившее на мгновение счастье махнуло на прощание рукой. — Наберись терпения, сынок, у тебя впереди вечность, — грустно посоветовал отец, словно читая мысли. — Прости старика, но так будет правильно и лучше для Эль. Возразить нечего. При виде сияющей улыбки на разрумянившемся лице вернувшейся с прогулки девушки, сердце болезненно сжалось. Мне предстоит и ее радость омрачить. По дороге в Латинский квартал мы молчали, кажется, она почувствовала изменения. Как объяснить, что, как было в Норвегии, уже быть не может? Разве найдутся слова? Поднявшись на второй этаж, я поймал встревоженный взгляд: — Джори, ты останешься? — Нет, Эль, — я отвел глаза. — Сегодня не могу, да и в ближайшие дни вряд ли. В конторе наверняка неразбериха. Тебе нужно заниматься. Думаю, только в пятницу вечером после ужина мы обязательно куда-нибудь сходим. Постарайся хорошенько выспаться. В ее лице столько огорчения, смешанного с растерянностью, даже слезы заблестели. Она не понимала, что произошло, почему я так поступаю. Торопливо попрощавшись и быстро коснувшись губами ее лба, я сбежал по лестнице. Сев в машину, еще долго не трогался с места. Возвращайся, Джори, с небес на землю, хватит мечтать. Рождественские желания, как правило, не исполняются. В ближайшие дни следовало поехать в контору и в Штаб, потом уделить внимание пассии, которую даже не поздравил с праздниками. Обязательно исправлю это упущение. А может, просто заменю девицу для разнообразия. Активнее нужно включиться в светскую жизнь. Отчет о конференции для Совета подготовить. Но все это завтра. А сегодня я возьму коньяк и запрусь в подвале. ЭЛЬ В Бельвиле что-то произошло. Я ощущала это кожей. Между мужчинами словно статические разряды искрились, хотя виду никто не подавал. Гаэтан непривычно суров, даже сердит, а Джори расстроен и зол. Неужели наше возвращение омрачили какие-то неприятности? И почему я чувствовала себя виноватой? Перед внутренним взором медленно и неумолимо рушился фантастический воздушный замок, который я успела выстроить в мечтах, вдохновленная норвежскими приключениями. С каждой минутой подозрения все больше подтверждались. Брат молчал, не смотрел на меня даже в зеркало заднего вида, как раньше постоянно делал, молчала и я, кусая губы от волнения. Что произошло? Может, спросить? Но он не любит, когда задают подобные вопросы. Хотел бы, сам рассказал. Дома я все же не удержалась, истрепанная сомнениями, хотя ответ и так знала. Нет, конечно, он не останется. Сказка закончилась вместе с каникулами. Так отчего же так горько, и ноет душа? Размечталась, что все продолжится, как в Норвегии, что отношения наши изменились. Как же! Не будь дурой. Мы в Париже, здесь другая жизнь. Завтра начнутся занятия в Университете, потом библиотека и домашнее задания. К выходным, возможно, Джори возьмет меня в клуб или еще куда-то. А сейчас он спешил уйти, у него дела. У него всегда очень много дел. Раскладывать вещи не хотелось. Есть — тем более. Надо бы убраться и сходить за продуктами, но все это может подождать. В конце концов, у меня недавно было слишком много счастья сразу, почему бы и не поплакать этой ночью? Глава 6 ДЖОРИ Прошедшее Рождество осталось воспоминанием об остром чувстве сближения с запретной гранью — безумно сладостным и манящим. Тем не менее, жизнь быстро вернулась в проторенную колею. После осознания масштаба проблем меры безопасности пришлось усилить. Весь объем аналитической работы по выявлению агентов Дамианоса я взял на себя и с облегчением отмечал, что время идет, а новых явлений нежелательных субъектов не фиксируется. Когда приходилось покидать столицу, я прибегал к помощи Маркоса. Он неукоснительно обеспечивал скрытую охрану эльфийки по ночам, при этом не задавал лишних вопросов. Не знаю, как этот семижильный все успевал, ведь и за главного в Штабе оставить я мог только его. Заканчивалась весна. Моя отличница сдавала сессию. Вскоре должны начаться летние вакации, и мы уже строили на них планы. Споры были долгими, упорными с обеих сторон, ибо Эль вновь завела старую пластинку о необходимости подработки. Не помогали ни увещевания призванного на подмогу Гаэтана, ни редкие письма Мари, призывающей подругу ни о чем не беспокоиться и чередовать учебу исключительно с отдыхом и удовольствиями. Порой у меня заканчивалось терпение, и титаническим усилием сцепив зубы, чтобы не обидеть «сестренку», я размышлял, в какой части этой хрупкой девушки сидит упрямый несгибаемый осел? В конце мая у меня наметилась очередная командировка. Жан-Батист обратился с просьбой оказать юридическую помощь его зятю — небезызвестному барону Макдермотту. Предложение я принял еще и потому, что хотелось переключиться, сменить обстановку, отвлечься. Иначе, чувствовал, что свихнусь вскоре от бесконечных препирательств и споров. Да и несносной девчонке полезно поскучать. Недолгая разлука пойдет на пользу послушанию и, возможно, она внемлет моим словам. За неполные два года, прошедшие с нашего знакомства, в судьбе ирландского дворянина наметились существенные перемены. После веков вдовства и добровольного затворничества замшелый пень внезапно пал, сраженный стрелой пухлого проказника. Любви, как известно, все возрасты покорны, и где-то в глубине отшельничьего сердца, видно, еще тлела искра страсти. Все бы замечательно, но, как пояснил Лазар, девица оказалась из тех, что не промах. Она быстро смекнула, что некогда завидный жених, снедаемый меланхолией и отгородившийся от мира, умудрился растерять более половины владений. За сотни лет о милорде забыли, дела пришли в запустение. Соседи постепенно отхватывали по куску территории, на которую никто не заявлял права. Воспрянувший ото сна землевладелец спохватился, что фамильные леса, луга и фермы уплыли из-под носа, и сей факт его немало огорчил. Тем более, что расчетливая невеста поставила условие: до свадьбы вернуть утраченное и потребовать компенсации у захватчиков. Однако законным путем восстановить имущество выходило непросто. Свидетели заключения прошлых сделок давно умерли, многие архивные документы отсутствовали. К тому же, необходимо изготовить новые удостоверения самому вампиру и составить несколько поддельных актов наследия, согласно которым по прошествии веков барон должен стать своим же дальним потомком. Макдермотт обратился было в Дублин к местному Совету, тем более, что когда-то являлся его членом, пока не самоустранился. Но способствования так и не дождался. Похоже, ирландские главы решили не вспоминать о канувшем в небытие собрате, опасаясь конкуренции. Поскольку по предыдущему визиту я произвел на Монтегю самое положительное впечатление, особенно в вопросах юриспруденции, тот просил родича прислать меня в помощь. Дело запутанное и даже интересное, однако может затянуться. Тревожно оставлять Эль одну надолго, но ехать придется. Девушка очень надеялась, что я вновь предложу совместное путешествие. Даже выразила готовность пропустить учебу, но на этот раз и речи быть не могло. Везти ее прямиком к знатоку эльфов — верх безумия. Накануне отъезда, столкнувшись в клубе с нынешней своей пассией Магали, я невольно поморщился, ожидая лавину жалоб и укоров, что я совсем ее забросил, перестал выводить в общество и не уделяю внимания. По мнению избалованной девицы, я обязан проводить с ней все вечера, словно мне больше нечем заняться. Решительно пресекая неудержимый поток, я предложил ей сопровождать меня в Ирландию. В итоге незамедлительно был прощен по всем статьям, а также вознагражден лаской и податливостью. Молодая блондинка, сосватанная за дряхлого ростовщика заботой родителей, через полгода превратилась в богатую легкомысленную вдовушку. С трудом выдержав положенный срок траура, она с головой окунулась в светские развлечения, проявляя огромный энтузиазм. Честно говоря, я сильно сомневался, что ей будет весело в древнем замке, но глупышка пришла от этой идеи в наивный восторг. Поездка планировалась заранее, поэтому в Бресте, мы с удобствами погрузились на небольшой пароход, следующий до Дублина. Я предвкушал развлечься, предаваясь плотским утехам. Не тут-то было. Приятное покачивание для несчастной неженки обернулось приступом морской болезни. Цвет лица страдалицы приобрел бледно-зеленый оттенок. Заунывно стонущим полутрупом она провела в койке с компрессом на лбу до самого порта, периодически выбегая в дамскую комнату. Не самое обнадеживающее начало путешествия. На пустой полутемной платформе в Лонгфорде нас встречал знакомый огненно-рыжий слуга. Он без проблем разместил многочисленный скарб в огромной карете с облупившимся баронским гербом на дверце. Создано было это допотопное сооружение, очевидно, еще при жизни баронессы. Когда мы устроились внутри, дормез, натужно поскрипывая, медленно тронулся в путь. Магали настолько впечатлилась этим чудом техники, что даже прекратила жаловаться на самочувствие. Стояла глухая ночь, и я скуки ради снова попытался воспользоваться услугами любовницы. В конце концов, брал я ее с собой со вполне конкретной целью. Устроив подругу поудобнее, задрав широкую юбку, я только собрался приступить к делу, как переднее колесо провалилось в яму и соскочило с оси. В результате экипаж резко накренился, и девица с визгом впечаталась головой в дверцу. Кучер, громко бранясь по-ирландски, соскочил с козел. Я вышел на разбитую дорогу, оставив причитающую Магали одну, и флегматично в свете луны наблюдал, как работник безуспешно пытался справиться с поломкой. Потом не выдержал и, приподняв угол дормеза, позволил ему наконец вернуть колесо на место. Подложив под голову набившей шишку растрепанной женщины подушечку, я вернулся к начатому. Милорд в этот раз радушно встретил гостей лично. Я представил ему вдову, и нас пригласили в гостиную. Не откладывая в долгий ящик, во время обеда Монтегю ознакомил меня с возникшими проблемами, а заодно поведал историю внезапной любви, посетившей его с оказией. Ностальгически вспоминая покойную супругу, он с воодушевлением восклицал: — Поверьте, господа, давно потерял надежду вновь возродиться, проникнуться, казалось бы, навсегда утраченным чувством, но тут встретил ангела! Не иначе. Я вознагражден ею за все годы безутешных страданий. — Ах, месье Макдермотт, как это прекрасно! — Магали слушала барона разинув рот, и едва не прослезилась от такой трогательной истории. Я был настроен скептически. Судя по всему, избранница, в противовес жениху, амурным томлением не ослеплена. Однако не мог не отметить разительную перемену в побитом молью вампире, каким я запомнил его с прошлой встречи и этим темпераментным живым мужчиной, помолодевшим и счастливым. Воистину любовь творит чудеса. Невеста обещала присутствовать на запланированном приеме по поводу нашего приезда. А пока нас сопроводили наверх в гостевые, и, очевидно, по правилам старой эпохи разместили в разных спальнях. Впрочем, я не расстроился, терпеть бесконечные жалобы и нытье капризной блондинки не входило в мои планы. К моей пассии барон приставил горничную — простую деревенскую девку, тоже огненно-рыжую, и, судя по всему, интеллектом не нагруженную. А с учетом того, что и Магали недалеко от нее ушла, объясниться на разных языках им было непросто, в чем я убедился по нервным крикам любовницы, доносившимся из комнаты. Через некоторое время я застал скандалистку в весьма дурном расположении духа. Судя по мокрым волосам, которые она сушила возле камина, ей все же удалось отвоевать право принять ванну. К вечеру начали съезжаться гости. Первой прибыла невеста Монтегю — мисс Анора. Хорошенькая девушка выглядела неглупой, с цепким взглядом, в сильно декольтированном платье, приоткрывающем отлично сформированную грудь. В разговоре она часто закусывала нижнюю губу и слегка прищуривалась, словно непрерывно производя в уме аналитическую работу. Определенно, такой палец в рот не клади. Стемнело. Портьеры на окнах были подняты, открывая великолепные пейзажи. В черном зеркале овального озера отражалась лунная дорожка. Берега так густо поросли лесом, что казались раскинувшимся бархатом, а водная гладь подступала к самым стенам замка. Вскоре явились остальные приглашенные, соседи нашего хозяина, наверняка весьма озадаченные сим ангажементом: маркиз — трясущийся старик лет девяноста с супругой ровесницей и еще более древний вдовец-виконт. Вид у нашей компании получился довольно пестрый. Однако мужчины хотя бы в классических смокингах, в отличие от милорда, встречавшего визитеров в «антикварном» камзоле жюстокоре. Смелее всех вырядилась, конечно, Магали, которая не могла упустить возможности произвести фурор. В вырезе спинки ее вечернего платья виднелась верхняя часть пышных ягодиц. Это вызвало неодобрительное ворчание престарелой четы, зато наш жених то и дело бросал заинтересованные взгляды. Очевидно, от многовекового сна пробудилось не только его сердце. — Джори, что это?! — возмущенно зашипела спутница. — Где обещанное высокое общество? Это же какая-то богадельня! — Стыдись! — я притворно возмутился. — Эти господа — сплошь бароны и маркизы! Как часто тебе доводилось присутствовать на подобном блестящем титулованном сборище? Твой-то супруг, недавно почивший, хоть и был толстосумом, а дворянства не имел. И, кстати, не моложе этих господ был. Гордись оказанной честью и улыбайся. Вдова только глаза распахнула от моей отповеди, но не уловила иронии и задумчиво замолчала, старательно растягивая губы в приторной улыбке. После ужина распорядитель пригласил всех в бальный зал, где музыкант заиграл на клавесине менуэт. Думаю, наш хозяин оказался единственным, кто точно знал движения старинного танца. — Джори, — шепотом поинтересовалась партнерша, — мне не знакомо подобное исполнение. Что это? — О, детка! Ты отстала от жизни. Это же последний писк музыкальной моды! — произнес я с серьезным выражением лица. — Наблюдай за месье Макдермоттом, чтобы не опозориться в Париже. К счастью, потом пошли привычные вальсы, так что проблем стало меньше. Старички быстро вышли из строя и устроились в креслах, а мы с милордом, периодически меняя партнерш, продолжали вальсировать. Кружась с Анорой по паркету, я старался поближе познакомиться. Прелестница, решившая осчастливить чудаковатого барона, вызывала определенный интерес.