– А, здрасте! Вы к Валере? – Доброе утро! – ответил Родион. – Да. Девушка набрала номер телефона и сказала: «Валера, тут к тебе молодой человек, с которым ты вчера говорил». Потом она слушала какие-то слова и объяснения, Родион не мог разобрать ничего, кроме высокого голоса, похожего на голос Валеры. Девушка ответила в телефон: «Поняла», и обратилась к Родиону: – Он попросил подождать. Можете, наверное, тут посидеть. Он сел на стул и немного насторожился. Он готов ждать, но сколько это протянется, какой ответ ожидает его? Минут через пять он решил снять напряжение, попробовав заговорить с брюнеткой: – Вашей коллеги сегодня нет? – спросил он, показав головой на свободный стол. – Да, она сегодня плохо себя чувствует, отпросилась, – живо ответила девушка, посмотрев на него, как будто сама только и ждала момента, чтобы поболтать. – Хорошая работа? – спросил Родион, чтобы хоть что-нибудь спросить. – Да, – опять с живостью отвечала брюнетка. – А вы тоже хотите на работу к нам устроиться? Поэтому спрашивали Анатолия Семёновича? – Что-то типа этого, – двусмысленно ответил Родион. – О, тогда напрасно! Во-первых, здесь мужчин не берут. А так у нас руководит Алла. Тут у нас такое бабье царство. Есть, конечно, Валера, да и тот… сами видели, чего объяснять? А во-вторых… Во-вторых, не получится у вас встретиться с Анатолием Семёновичем. Я вот знаю, что он есть, что все решения от него идут через Валеру, а сама его ни разу даже глазом не видела. Представить не могу, какой он из себя. Такие правила, – она остановилась, посмотрела на бумаги и добавила: – А вы приезжий? – Да, я не из Питера. А что, заметно? – Ой, да тут только одна Алла местная. Я вот тоже приезжая, дома работы нет, вот мы с подругой и махнули сюда. Снимаем квартиру, работаем, – она сделала паузу и сказала: – минуту. Затем девушка позвонила по телефону и стала говорить по делу, сверяя номера документов, накладных, счетов, дат, продукции и т. п. «Минутка» длилась больше получаса. И хотя напряжение Родиона то усиливалось, то снижалось, он молча сидел и ждал. Его немного успокаивал монотонный говор брюнетки и едва доносившееся отдельные неразборчивые женские голоса из-за закрытой прозрачной двери. Только-только девушка закончила разговор, глубоко выдохнув «Так!», как из внутреннего помещения появился Валера, одетый в другой светлый костюм, но так же отлично сидящий. Свежая рубашка и новый галстук тоже хорошо дополняли его вид. Валера заметил Родиона и сказал: – А, пришел все-таки, – потом обратился к брюнетке. – Лиза, до завтра. С этими словами он прошел мимо Родиона, вышел из помещения. Родион и опомниться не успел, как увидел, что Валера почти ушел. Но тот остановился и нервно сказал Родиону: – Ну, что смотришь? Пошли. Едва буркнув «до свидания» брюнетке Лизе, он поспешил за Валерой, который быстрым шагом вышел на улицу, и так же, как накануне, огибал столы, извивался, обходя припаркованные во дворах автомобили. Они подошли к белой блестящей машине. Валера буркнул: – Садись. Родион сел на заднее правое сиденье. Они поехали. Куда? Неизвестно. В машину не доносились звуки улицы, Валера включил какую-то музыку, почему-то не понравившуюся Родиону, и почти всю дорогу молчал, ограничиваясь короткими недовольными репликами в адрес водителей других машин. Родион понимал, что машина новая, очень дорогая, внутри не было ни пылинки, приятный аромат. Он смотрел в окно, останавливая взгляд на отдельных автомобилях, домах, людях. «Везут, как барана на заклание», – подумал он и вслух неожиданно для самого себя издал звук бе-е. К его удовольствию, Валера не обратил на это внимания. Ехали они около часа, выбираясь из города, а потом по шоссе. Дорога привела к закрытым железным воротам, которые автоматически открылись, и белый автомобиль, шурша шинами по гравию, плавно вкатился на площадку перед двухэтажным домом. Родион начал волноваться, поэтому особенно не разглядывал дом. Позднее он вспоминал, что внешне дом выглядел светлым с неширокими темно-серыми полосами. Выйдя из машины, Валера сказал: – Войдешь внутрь, там в холле сядешь на диван и жди. Сам же как будто исчез за углом дома. Родион так и поступил. Самостоятельно открыв дверь, он сразу же оказался в маленьком холле. Все тут выглядело весьма аскетично: невысокие потолки, однотонные темно-зеленые стены, два кресла и один диван, обитый темно-коричневой кожей, маленький столик, возле окон три-четыре рослых растения в кадках. Через пять минут в холле оказался человек в бежевом пиджаке и черных брюках с блестящими лампасами. Он молча прикатил тележку с тарелками, на которых лежали нарезанные сыры, колбасы, мясо, рядом стояли три бутылки с алкоголем, незнакомой минеральной воды и несколько стаканов. Человек так же молча ушел. Родион, видя, что он один, взял в руки одну бутылку и стал рассматривать этикетку. Это оказалась бутылка коньяка. Вдруг он встрепенулся от неожиданного раздавшегося голоса и обернулся. Непонятным путем очень тихо в комнате оказался мужчина маленького роста, с явной лысиной, его живот выпирал из-под свободного кроя пиджака. Казалось, что ему лет шестьдесят пять: мясистое лицо с морщинами, короткие ножки, обе при ходьбе хромали. Так, вразвалочку, он подошел к Родиону и сказал: – Я вас слушаю. Родион мог бы подумать, что это какой-то дворник или, самое большее, завхоз в этом доме, если бы не массивный перстень на безымянном пальце левой руки. Перстень сверкал при малейшем движении. – Вы Анатолий Семёнович? – спросил Родион. – Он самый. Вы хотели со мной встретиться? – Да, я написал записку. Вы получили ее? – Получил. Чего же вы хотите? – сказал мужчина и плюхнулся в мягкое кресло. Родион понял, что теперь нужно говорить правду, и рассказал, что у него есть девушка, которая попала по глупости в долги и в некое подобие рабства. Ему нужно десять (решил он просить больше) тысяч долларов. Упомянул и о встрече с Павлом, спросив, помнит ли Анатолий Семёнович такого? Тот не помнил. Закончил Родион так: – Я готов на все. Я не могу объяснить. У меня никогда не было опыта… Пока он говорил, смотрел на мужчину, глаза и лицо у того выражали, как казалось, Родиону, злость, желание ударить, губы и щеки нервно дергались. Что же можно ожидать от такого? Анатолий Семёнович сказал: – Ты тут пока выпей, закуси. Сейчас, – он посмотрел на часы, вставая, – три часа. Я приду в семь. – Мне нужны деньги, – сказал Родион. Вместо ответа Анатолий Семёнович громко выдул воздух носом и удалился. Родион стал выпивать и закусывать. От этого ему стало легче. Часы ожидания он провел, листая и читая найденные в холле журналы, просто ходя взад-вперед. К семи он накачал себя порядочным количеством алкоголя, что уже готов был идти искать Валеру, чтобы просто поболтать о чем-нибудь. В начале восьмого появился Анатолий Семёнович в халате, он положил на столик перед Родионом пачку долларов. Опьянев, Родион смотрел на все, как на заключение какой-то деловой сделки, по которой ему выплатили аванс. Он поблагодарил и положил деньги в ременной кошелек. Анатолий Семёнович налил и себе, и Родиону, оба были веселы и, как позднее помнил Родион, очень хорошо болтали, но о чем, он так и не помнил. От выпитого, а он столько никогда не пил прежде, память у него отключилась… Детали дальнейших событий в доме глубоко скрыты в памяти героев, и читатель может угадать их между строк этой повести. *** Ночью Родион очнулся в машине Валеры, который будил его, расталкивал и кричал: – Куда тебя везти, олух? Выброшу сейчас тут, на улице! Просыпайся! От крика и толчков Родион немного пришел в себя, оглянулся и увидел, что они в городе. Он сказал Валере название и адрес гостиницы, где остановился, и тут же пустил руку в ременной кошелек: купюры были на месте. Машина остановилась возле гостиницы. Валера вышел, открыл дверцы машины. Заходя в гостиницу, Родион похлопал по кошельку и сказал: – Ты говорил: нет-нет, а вот они, доллары-то, у меня. На лице Валеры отразилось недоумение, он замешкался на секунду, а потом сказал с ехидной улыбкой: – Завтра заеду за тобой к пяти часам, еще раз поедем, еще заработаешь. Через пять минут Родион, с трудом поднявшись в свой номер, не раздеваясь, рухнул прямо в одежде на кровать и уснул. Он открыл глаза, было еще темно. Он ощущал сильное похмелье. Но даже в таком состоянии смог пересчитать деньги: оказалось ровно десять тысяч долларов. Надо идти, подумал он. Как мог сбросал свои вещи в сумку, вышел на улицу. Он уже заранее приметил другую гостиницу неподалеку, поэтому отправился туда. Он медленно плелся по ночному проспекту, бормоча что-то несвязное себе под нос. Собрав все последние силы и волю, снял в другой гостинице отдельный номер с удобствами, зашел, и так же, не раздеваясь, уснул. Открыв глаза уже днем, Родион почувствовал, что его мутит: перед глазами плыло, каждый поворот шеи отдавался сильной резкой болью в голове, во рту пересохло, его тошнило. Он попробовал подняться, но слабость тут же валила его обратно на кровать. Только с третьей попытки ему удалось встать. Еще через несколько минут он сходил в гостиничное кафе, где купил три бутылки минеральной воды и стал жадно пить. «Чем больше воды, тем быстрее это пройдет», – успокаивал он сам себя. Снова лег и попробовал опять уснуть, но безуспешно. Пролежав около часа, к нему стали приходить воспоминания вчерашнего дня. Эти свежие воспоминания яркими вспышками вставали в его сознании. Этот моральный удар усиливался с каждой минутой, физическое недомогание ухудшалось под натиском мыслей о вечере и ночи. Родиону с каждой минутой становилось все хуже и хуже. Уже он ощутил слезы, которые самопроизвольно текли по щекам, но не утирал их, а только утыкался в подушку. Потом встал, посмотрел на себя в зеркало, прикрепленной к дверце стенного шкафа. Он увидел там свое лицо, с красным лицом, в слезах, взлохмаченные волосы. Ему стало жаль самого себя. Он смотрел в зеркало и сказал : «Теперь это на всю жизнь. Это мое душевное пятно навсегда». Сейчас же весь стресс, который скопился в нем за последние дни, особенно усиленный вечерними событиями, вырвался наружу. Он стал кричать без звука: просто открывал рот; шея, лицо испытывали неимоверное напряжение. Он хотел кричать в голос, но даже в таком состоянии не хотел поднять на ноги всю гостиницу и привлечь к себе внимание, чувствуя, но не осознавая, что должен прокричаться в одиночку. Он кричал таким образом, смотрел на себя в зеркало, на свое раскрасневшееся лицо, на текущие слезы, стонал вслух. Но и этого оказалось недостаточно: он ударил кулаком правой руки в бетонную стену номера, кожа мгновенно оказалась содрана, боль отвлекла его от мыслей, но только на секунду. В тот момент он не ощущал сильной боли, повторяя: «На всю жизнь, на всю жизнь…» Он чувствовал, как в груди сильно билось сердце. Он лег на кровать, громко дыша и играя желваками. Лежал Родион молча, понимая, что прошлого уже не изменить. Он принял решение заранее, теперь нужно принять произошедшее как есть. Так он лежал, пока не ощутил сильное чувство голода. Из запасов оставалась только пара кусочков хлеба, которые он тут же съел, запив остатками минеральной воды. Голод не проходил. Тогда он умылся и, несмотря на красные лицо и глаза, пришел в кафе, где плотно поел, не жалея денег. Примерно в пять часов он расплатился за гостиницу и вышел на проспект, где дул сильный свежий ветер. По небу летели облака, периодически закрывая солнце. Шум машин, людские голоса успокаивали его – он понимал, что из мира своих мыслей возвращается в мир людей. Родион направился в сторону вокзала. Его путь проходил мимо входа в ту самую гостиницу, откуда он ушел ночью. Будучи метрах в ста от нее, он неожиданно заметил белую машину, сразу поняв, что это автомобиль Валеры. Так неприятно было возвращаться Родиону мыслями к этому типу! Он замедлился и остановился. Как сон он вспомнил, что Валера обещал заехать за ним в пять, а теперь как раз настало это время. Из дверей гостиницы к машине вышел Валера. Но он был не один. Его сопровождали двое рослых крепких мужчин в расстегнутых кожаных куртках. Они втроем остановились возле белой машины и о чем-то громко говорили, но все равно Родиону не было слышно. Он заметил, как мужчины в кожанках словно наступали на Валеру, а тот пятился назад. Вдруг тревожная догадка появилась у Родиона: а! Валера захотел заполучить его, Родиона, деньги, а поскольку одному ему не справиться, то он и взял с собой двух громил. Эта догадка привлекла все его внимание. Что делать? Нужно скрыться. Куда? Через дорогу нельзя: много машин, да и они заметят. Бежать назад – тоже нет, его резкое движение привлечет их внимание. Что делать? Он быстро оглянулся и увидел подворотню, которую прошел десять шагов назад. В это время троица садилась в машину. Родион понял, что как только они начнут движение, должны проехать как раз мимо него, и тогда Валера, уж конечно, заметит его, и тогда прощай все! Родион осторожно попятился назад, не выпуская машину из виду. Дойдя до подворотни, он обнаружил, что железная решетка ворот в подворотне закрыта. Есть калитка, она тоже оказалась закрыта. Но из двора в этот момент к решетке подходила бабушка. Родиону казалось, что она шла с такой медленной скоростью, с какой человек ходить не может. Бабушка подошла к калитке, открыла ее изнутри, а Родион, не думая о приличиях, вскочил внутрь, проскочил мимо бабули и побежал под аркой, слыша отзвуки стука своей обуви. Бабушка, оказавшаяся у калитки, сказала: «Вот ведь!» и покачала головой. Родион в несколько прыжков достиг колодца двора, остановился и стал смотреть обратно, через арку на проспект. Белая машина Валеры проехала мимо ворот. Родион постоял так еще некоторое время. Потом, озираясь, вышел на проспект и направился на вокзал. Там он купил купейный билет на поезд до дома, и всю дорогу практически не выходил из купе, не расставаясь с ременным кошельком. XIV