– Поздравляю! – ответил Родион ровным голосом. – Не с чем. Я уже и развелась. – Поздравляю еще раз. Два поздравления сразу. Если серьезно, что такое случилось? – Муж мой, теперь бывший, работал вместе со мной. Через месяц после знакомства решили пожениться. Ну поженились полтора года назад: свадьба на пятьдесят человек, свадебное путешествие прекрасное. Столько назанимали, что до развода расплачивались. Все так прекрасно было… Через полгода чувствую: что-то не то, стал какой-то отстраненный, что ли. Потом выясняю: шашни с моей подругой, бывшей подругой, закрутил, представь! – при этих словах Наташа энергично показывала разные жесты. – Я и проверила даже. Пришла к ней, у нее квартира на первом этаже, вижу: свет в ее окне горит. Я в дверь звоню – молчок. Вышла – свет в окне погас. Я, значит, демонстративно прошла под окнами, чтобы видели, я ухожу, а сама в кустах спряталась и жду. Через полчаса идет, кобелюка! Я к нему, где, спрашиваю, гулял, дорогой мой? Он сперва замолк, потом стал какие-то сказки воротить, что подруга просила кран в ванной отремонтировать. Вот кобель, а! Развелись после этого. Наташа сделал паузу, потом продолжила: – Так что одна я нынче, Родиончик. Все, видно, тебя жду. Когда ты на мне женишься? Родион опешил от такого поворота и лишь слегка улыбнулся. Наташа накрыла его левую руку своей ладонью, он не убрал руки. Она смотрела ему в глаза с лукавой улыбкой. – Пойдем ко мне? Я одна сегодня. Возьмем бутылочку вина. А, Родиончик? – сказала Наташа. Родион понимал, что он с ней не пойдет, но грубить не хотелось. Он решил свести ее предложение к шутке: – Сегодня я недостаточно готов ко встрече с тобой на высшем уровне, извини. Дай мне еще годик, два. Если пойму, что достоин твоего расположения, найдемся. Идет? – Эх! – ответила Наташа. – Ариведерчи! – сказала она, поднялась и ушла. Через час ушел и он. XX До второй декады октября жизнь семьи Родиона существенно не изменилась. Во время выходных они проводили выступления, в будни отдыхали, учились, репетировали. И хотя горестные события лета оставались свежи в их сознании, они понимали, что изменить что-либо не в силах, и для них же лучшим вариантом поведения служит погружение в деятельность, чтобы не позволять черным мыслям, которые все же появлялись, захватить жизнь. Выступления шли по своему графику: продюсер старался выстроить план таким образом, чтобы им не приходилось уезжать далеко от дома, а после заключительного, воскресного, выступления не оставаться где-то в гостинице на ночевку, а возвращаться по домам. У Родиона свободного времени оказывалось больше, он старался читать, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, среди которых первое место занимала Арина. Наступило воскресенье, последнее выступление на неделе, которое было назначено в большом дворце культуры районного центра. После выступления артистов ждал микроавтобус, чтобы отвезти домой – всего-то около трех часов езды. Целую неделю шли дожди и морось, дул ветер, оборвав с деревьев почти всю листву, было тепло, но промозгло. Неожиданно с утра в воскресенье небо просветлело, воздух остыл и стал неподвижен, на дорогах и припаркованных автомобилях появился иней: первые ясные дни осени с легкими заморозками. В пять часов началось выступление. В зале почти все места заняты, в первых рядах просто нет свободных мест. В тот день в этом же дворце культуры проходила программа местной осенней ярмарки (продюсер, конечно же, учел это), поэтому люди после ярмарки пришли на развлекательную программу, многие вместе с детьми. На сцену под свет софитов вышли артисты, и выступление началось. Напротив, в зале стоял полумрак. По плану выступления Родион выходил на сцену не сразу, а в заранее отведенное время, когда требовалось его присутствие перед фокусами Антона. И вот он появился в его сценическом костюме – это был хоть и хороший, но совершенно заурядный костюм из обычного магазина. Стоя на сцене справа в нужном месте и механически улыбаясь одними губами, как он научился, Родион смотрел то налево, на родителей и Антона, то в сторону дальних рядов зрительного зала. Неожиданно Родион почувствовал что-то неопределенное в зале, что-то такое, что притягивало его взгляд там, в полумраке рядов кресел. Это было что-то светлое, какое-то необычное пятно среди темноты. Оно не то чтобы мешало ему, нет, но привлекало внимание. Он не понял сначала, что это такое, решив, что просто какой-то блик от осветителей или, возможно, яркая одежда одного из зрителей. Однако это наваждение не исчезало. Тогда он решил выяснить, что же это такое. В этот же момент наступала его очередь действий на сцене. По сценарию выступления он должен в определенный момент, наблюдая за действиями брата-«мага», отвлечь внимание публики на себя. Сегодня у него в руке была огромная книга с красивой блестящей обложкой, найденная продюсером в библиотеке дворца культуры. Сама эта книга уже привлекала внимание, как будто какое-то магическое древнее писание. Родион должен уронить книгу на сцену с максимально сильным шумом, публика реагирует на этот падение, а Антон совершает свои необходимые «магические» манипуляции с черным ящиком, потом – вуа-ля! – предмет из ящика «исчезает». Чтобы лучше разглядеть в зале это привлекающе-необъяснимое, Родион подошел ближе к краю сцены и бросил беглый взгляд в зрительный зал, потом повернулся на миг в сторону брата, снова, теперь уже пристально посмотрел в зал, в третий ряд, кресло возле центрального прохода. Настал момент для волшебной книги, которая с грохотом рухнула на сцену. Но на этом роль Родиона в сегодняшнем выступлении не закончилась. Вопреки сценарию, он подошел к краю сцены и справа, где увидел ступени вниз, сошел в зрительный зал. Антон улыбался невероятно широкой улыбкой, видимо, решив, что Родион по-новому придумал отвлечение внимания публики, и стоял возле своего черного ящика. Родители же на несколько секунд опешили. Вместо напряженной музыки, соответствующей остроте фокуса, из инструментов полилась какофония. Поняв это, они тут же прекратили игру, быстро глянули друг на друга, кивнули, сделали счет ногой, и взяли новые аккорды, уже в полной музыкальной гармонии. В это время Родион шел по зрительному залу к третьему ряду, в центре, у прохода. Глаза зрителей устремились не на сцену, а на него. Публика расценила такое поведение артиста частью представления. В кресле сидела молодая белокурая девушка. Родион остановился возле нее и пристально посмотрел. Она поднялась. – Это ты? – спросил он и сам же ответил. – Да, это ты! Его лицо просияло. Позднее он подумал, что от этого сияния мрак в зале исчез. Публика смотрела на него и на сцену. Оттуда лилась музыка, но как-то тише и не совсем стройно, артисты тоже наблюдали за этой ситуацией, но уже в своем смысле. – Это я, – тихо ответила девушка. – А почему… а почему у тебя? – Родион показал на ее волосы. – Я постриглась и перекрасилась, чтобы меня не узнавали. Но Родион узнал ее. Арина! Конечно, она! И выглядит она сегодня по-иному: помимо коротких и светлых волос, ее лицо преобразилось, округлилось, наполнено здоровым розовым цветом. Никаких признаков усталости, открытые глаза, добрая и приятная улыбка. А как одета! Красивое однотонное платье, в сумраке зала казавшееся темно-синим. Родион взял ее за руку и повел за собой. Он провел ее на сцену и сразу же свернул за кулисы. Там он встал, глядя прямо на Арину, отпустил ее руку и молчал. Вдруг к нему со сцены подбежал Антон, начал тянуть за рукав на сцену и лепетать скороговоркой: – Родя, пойдем, пойдем. Сейчас мне тебя распиливать пора, пойдем! Родион, сам не зная почему, вдруг стал заикаться и ответил: – А-ан-нтоша, с-сегодня без меня. С-сегодня пилу об меня затупишь. – Родя, – не унимался Антон, – что же мне делать? Идем! – Антоша, – отвечал Родион, но глядел не на брата, а на Арину, которая стояла напротив него и улыбалась, – покажи-ка те приемчики с картами, которые ты недавно разучил, ты нам дома на кухне показывал. Беги, найди в сумке карты, столик притащи на сцену и вперед. С-сегодня без меня. Ладно? Беги! – Ага, – только и ответил Антон и бегом скрылся где-то в лабиринте закулисья. Так они и стояли, Арина и Родион, не считая времени. Молчали и глядели друг на друга. Вдруг Родион будто опомнился и быстро сказал: – Я не мог прийти к тебе тогда, вечером, после ресторана. В ресторане случилась драка, я попал в больницу. Я не мог. Извини! Арина подняла голову, открыла рот от изумления и произнесла только глухое ах. Так и стояла, открыв рот, потом на миг закрыла глаза и сказала: – Я не знала! Это ты меня извини! Как глупо! Как же глупо! Она стояла и глядела ему то в один глаз, то в другой, словно ища ответа в каждом. – Я искал тебя, – произнес Родион. – Я ездил в Светлогорск. Мне сказали, что ничего о тебе не знают. – И этого я не знала… Значит, ты искал меня? А я… я искала тебя и ездила в Энск. И там мне сказали, что ничего о тебе не знают! – сказала с легкой улыбкой Арина. – Ты? Искала меня? Тоже? Я думал, что ты уже и не думаешь обо мне. Я думал, что у тебя… – при этих словах Родион опустил взгляд в пол. – Думал, что у тебя уже появился… другой. В общем, думал, я тебе не нужен… – Ты мне нужен. В моей душе ничего не изменилось. Родион поднял глаза на Арину, и слезы выступили у него на глазах. Что он слышит? Это сон? Да, конечно, сон! Это невозможно! На всякий случай он даже дважды тряхнул головой. Все на месте: нет, это не сон. Арина напротив него с милой легкой доброй улыбкой. – Можно мне обнять тебя? – спросил Родион. Вместо ответа она приблизилась и сама собой попала в его объятия. Так стояли они, обнявшись: она положила голову ему на плечо, а он медленно и нежно гладил ее по голове. Выступление закончилось, и родители появились возле них с выражением удивления. Родион, заметив их, немного отстранился от Арины и представил ее: – Это Арина, – сказал он, взглянул на нее и добавил. – Моя Арина. Отец продолжать стоять, пытаясь хоть что-то понять, а мать Родиона широко улыбнулась и сказала: – Здравствуйте, Арина! – потом лукаво посмотрела на старшего сына. – А Родион говорил, что вы брюнетка с длинными волосами… У всех появились на лицах улыбки. – Что ж, – продолжала мать, – идемте переодеваться. Арина, молодая и красивая девушка, вы с нами? Арина глянула на Родиона, а он взял ее за руку и повел в гримерную. Во дворце культуры им выделили две комнатушки, в одной стали переодеваться родители Родиона, а в другой он складывал в коробки и сумки их артистический скарб. Арина присела на стул и наблюдала за ним. Вдруг он остановился, подошел к ней и спросил: – Поедешь с нами, к нам домой? Сейчас поедешь? Теперь мы живем в другом доме, в другом городе. – Мне нужно завтра на работу, – ее голос звучал задумчиво. – Впрочем, что-нибудь придумаю: позвоню, попрошу два дня за свой счет или найду какие-нибудь причины… Я поеду с тобой, поеду. Только мне нужно еще одеться: мое пальто в гардеробе. – Сиди здесь, никуда не уходи, в гардероб пойдем вместе, – сказал Родион, направился к двери, но обернулся и сказал тихим голосом: – Боюсь, чтобы ты опять не потерялась. После этих слов он пошел к родителям и настаивающим голосом сообщил, что Арина едет с ними: она переночует в его с Антоном комнате на его кровати, а Антон проведет ночь на раскладушке в комнате родителей. Младшего брата не пришлось упрашивать, он готов спать на раскладушке хоть каждую ночь: ему нравится, как скрипят ее пружины, когда он ворочается. Почти всю дорогу они промолчали. Арина и Родион сидели на заднем сиденье, держась за руки. Дома у них был поздний ужин, потом пошли спать – Антону рано утром нужно идти в школу. Кровать для Арины застелили свежим бельем. Родион лег рядом на кровать Антона. Конечно, уснуть они не смогли и при закрытой двери стали говорить шепотом. – Я получил твое письмо, – начал Родион, – оно у меня. Но я должен был объясниться с тобой, я искал тебя, но не мог найти.