— Вы сказали «Если ты когда-нибудь причинишь моей дочери боль, я открою на тебя охоту», — сказал он, вытирая слёзы рукой. Он смотрел в пол, произнося эти слова, но когда другой мужчина не ответил, он поднял взгляд и увидел, что глаза Уйе тоже заблестели. — Ты знаешь, что она беременна? — сказал Уйе. Ревик снова кивнул. — Да. — Отец — ты? Ревик сглотнул, затем покачал головой. — Отец — Даледжем? Ревик медленно выдохнул. — Я не знаю. Уйе кивнул. В его глазах проступило понимание. — Ты не думаешь, что это он. Что это Даледжем, — когда Ревик посмотрел на него, Уйе указал в его сторону рукой. — Не бойся озвучить это подозрение. Ты не единственный, кто это почувствовал. Ревик ощутил, как его челюсти напряглись. На мгновение задумавшись, он покачал головой, уставившись в пол. — Мне нужно поговорить об этом с женой, — произнес он. — То, что я думаю, не имеет значения. Уйе, похоже, обдумал его слова. Затем один раз кивнул. — Возможно, ты прав. Возможно, я не вправе делиться дополнительной информацией. Возможно, ты должен подождать и спросить свою жену о том, кто ещё может быть отцом. Тут Ревик резко поднял взгляд и нахмурился, но Уйе не смотрел ему в глаза. Прищёлкнув языком, старший мужчина изменил позу, и Ревик невольно вздрогнул, не сумев себя остановить. — Я не собираюсь тебя бить, — сказал Уйе. — Я извиняюсь, я… — Не извиняйся, я хочу тебя избить. Но много месяцев назад я обещал своей дочери, что не причиню тебе вреда. Так что я этого не сделаю. Ревик кивнул, сглотнув. Шумно вздохнув, Уйе позволил настоящей злости просочиться в его голос. — Я понимаю, что ты потерял родителей в юном возрасте. Я понимаю, что ты вообще не получал никаких наставлений, кроме как от Вэша… а он был монахом. Он большую часть жизни провёл в целибате, несмотря на его отношения с твоей тётей. Он также погиб и уже не может наставлять тебя. Ревик кивнул, ничего не говоря. — Ты примешь совет от меня? — спросил Уйе. — От того, кто женат и образовал связь? От старшего? Ревик почувствовал, как та боль возвращается в центр его груди. — Конечно. — Конечно? — Уйе фыркнул. — Gaos. Я хочу врезать тебе только за этот ответ, — далее Уйе по-настоящему зарычал на него. — Посмотри на меня, Дигойз. Ревик поднял взгляд, стараясь, чтобы его глаза и выражение лица оставались неподвижными как стекло. — Ты понимаешь, о чём я спрашиваю тебя, — холодно сказал Уйе. Ревик кивнул. — Понимаю. — Тогда обращайся ко мне как подобает, бл*дь, иначе я забуду, какое обещание дал своей дочери. — Да, отец. Я принимаю вашу помощь. Я вверяю вам право наказать меня. Безусловно. Жёсткий блеск в глазах Уйе погас. Он один раз кивнул. — Хорошо. Снова выдохнув, он провёл ладонью по выгоревшим на солнце волосам, затем грузно опустился на другой прикрученный болтами к полу стул, напротив места, где сидел Ревик. Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал ниже, и Уйе впервые открыл свой свет. — Ты хочешь сохранить брак? — спросил Уйе. Ревик почувствовал, как его грудь сдавило. Его омыло таким количеством боли, что в те несколько секунд он ничего не видел. — Да, — выдавил он. — А она? Ревик смотрел в пол. Он помнил, какой она была у стены, как ощущался её свет. И как бы ему ни хотелось прочесть в этом посыл… как бы он ни чувствовал её желание, чтобы он прочел там посыл… он не мог отвечать за неё. — Я не знаю. — Dugra drahk. Ты знаешь. Связанные партнёры всегда знают. Ревик почувствовал, как сжались его челюсти. — Да. — Она хочет воспитывать с тобой её детей? Ревик кивнул. — Да. Сказав это, он ощутил, как та жёсткая боль в его груди ослабла. Не полностью, но достаточно, чтобы он снова смог дышать. Он смотрел в пол, вытирая слёзы. Он не чувствовал, чтобы другой мужчина сдвигался с места. Он настолько затерялся в том, что Уйе заставил его озвучить вслух, что резко дёрнулся, когда тот наклонился и положил ладонь на его руку. — Ревик, — сказал Уйе с открытым предупреждением в голосе. — Если ты ещё раз вытворишь нечто подобное… если ты ещё раз используешь свою жену и брак в какой-то операции подобным образом, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы разлучить вас. Ревик кивнул, чувствуя, как его горло сдавливает ещё сильнее. — Единственное, что делает всю эту историю хоть капельку простительной — это то, что вы сделали это для освобождения вашей малышки, — добавил Уйе ворчливым тоном. Ревик не ответил. — Я знаю, что ты любишь свою жену, — Уйе мягко прищёлкнул языком. — Я знаю, что вы оба уже через многое прошли, — он поморщился. — Я также в курсе, что твой «дядя» пугает тебя. Я знаю, что ты боялся за жизнь своей жены. Я знаю, что ты боялся за свою семью. Но всё равно… gaos, сын. Ревик хотел заговорить, но Уйе послал ему лёгкое предостережение, и Ревик закрыл рот, сделав свой разум неподвижным. Он не мог остановить свой свет от реакции на то, как назвал его другой видящий. Не столько из-за слова, сколько из-за того, что он почувствовал в нём в этот раз. — Что ты намереваешься сделать? — спросил Уйе. — Сейчас, Ревик. Что ты собираешься делать сейчас? Ревик издал невесёлый звук, вытирая лицо. — Помимо заглаживания вины? — Да, — Уйе фыркнул. — Помимо этого. — Я не знаю, — Ревик нахмурился, глядя в пол. — Я знаю, что хочу сделать. — Да, и что же это? Ревик настороженно поднял взгляд. Увидев спокойное выражение на лице другого мужчины, он немного расслабился. Его голубые глаза снова напоминали океан, большая часть того жара погасла. Ревик выдохнул, отчасти от облегчения, но также и задумчиво. — Я хочу завершить связь, — честно сказал он. — Я хочу увезти её куда-нибудь и закончить связь. Помедлив, он снова посмотрел в пол. — Я знаю, что наверняка не смогу её никуда увезти. Не сейчас. Учитывая всё остальное, что здесь происходит. Мы не можем остановить операции, пока хотя бы не оценим угрозу, не поймаем Чандрэ и не вернём американского президента. Нам надо знать, какого отпора ждать… и ожидается ли ещё одна война. Но мне хотелось бы всё равно найти способ завершить связь. Как можно скорее. Проблеск света промелькнул в глазах Уйе, когда Ревик поднял взгляд. Затем он удивил Ревика, кивнув. Он кивнул лишь раз, но в этом жесте опять жило много смысла. — Да, — сказал он, и в его голосе звучало открытое одобрение. — Думаю, это лучше всего. — Она его любит, — сказал Ревик, всё ещё наблюдая за лицом собеседника.