Я чуть не расхохотался: Пери училась быстро! Если таккалу покинут город, остаджлу не будут чувствовать себя в опасности и вероятность мятежа резко уменьшится. — Остальным следует вернуться к своим обязанностям и докладывать мне каждый день, что они совершили. — Чашм. — Не вижу причины, почему мы должны следовать этим приказам, — запротестовал мирза Шокролло. — Вы не шах. — Вы сомневаетесь в чистоте моей крови? — резко спросила Пери. — Дело не в крови, — отвечал он. — Мы склоняемся перед вашей связью с династией Сефеви. — В отсутствие коронованного шаха я буду исполнять мои обязанности по управлению дворцом и всеми, кто в нем есть, включая вас. Мирза Шокролло не сказал ничего, но всем своим видом дал понять, что не принимает ее всерьез, и начал цитировать: Мозгов, и чувств, и веры у женщин не ищи; Им следуя, ты станешь презренней жалкой вши: О да, они годятся дарить нам сыновей, А в прочем сторонись их — держись тех, кто умней. Мирза Шокролло оглянулся, словно ожидая поддержки, но встретил только тягостное молчание. Без сомнения, некоторые в зале соглашались с этим мнением, но звучало оно оскорбительно, если не сказать — изменнически, принижая наследницу шахских кровей. Мне хотелось затолкать мирзе Шокролло в глотку его длинную седую бороду. — Следил бы ты получше за своим блудливым языком, — посоветовал Шамхал, раздуваясь, точно кобра перед броском. Маджид рядом с ним выглядел мышью в поисках норы. Как он боялся своих старших! Будь у меня его пост, я бы ходил от одного к другому, добиваясь от них поддержки для Пери. Я прошел за занавес глянуть, как себя чувствует повелительница. — Этот поэт вряд ли величайший из мыслителей, — звонко и отчетливо возразила Пери. Минуту она молчала, прикрыв глаза, и казалось, будто на ее жемчужном лбу возникают строки стихотворения. Повелительным голосом, которым она обычно читала вслух, Пери ответила мирзе Шокролло своим собственным сочинением: Халат атласный годен, чтоб сокрыть В себе осла, что мужем хочет слыть. Но правды, в дар назначенной нам Богом, Не спрятать ни в роскошном, ни в убогом. За толстой кожей, если заглянуть, И то не спрятать истинную суть, Не поддавайся роскоши обману — Ведь можно нарядить и обезьяну; Там вышит дивный истины узор, Куда уже не всяк достигнет взор. Спроси: «Где к правде путь без ям и перекосов?» Пусть свиньи жрут отбросы без вопросов. Мирза Салман расхохотался, а следом за ним и все остальные. Туча набежала на лоб мирзы Шокролло. Мирза Салман встал: — Владычица, я буду счастлив помочь главному казначею представить доклад. Мои люди в вашем распоряжении. Я вовремя высунулся, чтоб увидеть, как посмотрел на него мирза Шокролло. — В этом нет нужды. — Як вашим услугам, — сказал мирза Салман с насмешливой улыбкой. — Нет, благодарю, — повторил главный казначей. — Мне не нужна ваша помощь. — В таком случае как скоро мы можем ожидать отчета? — спросила Пери из-за занавеса, и в ее голосе звучала нота торжества. Мирза Шокролло помедлил. — Не могу сказать. — В самом деле? Все знают, как четко работают службы мирзы Салмана и как подробны его отчеты. Наверняка и ваши станут такими нынче, когда он вам поможет. Мирза Шокролло уставился на мирзу Салмана, который не сморгнув встретил его взгляд. Разве что его худое тело стало еще прямее. — Посмотрю, что могу сделать. — Мирза Шокролло скривился, будто Пери была сборщиком нечистот, осмелившимся ему приказывать. Шамхал-черкес встал и коротко сказал: — Ты слышал слова любимой дочери нашего покойного, всеми оплакиваемого шаха. Отныне ты смещен. Люди сбивались в группы сторонников Исмаила и Хайдара — их расхождение было явным. Я надеялся, что Исмаил поторопится. Рано или поздно знать решит выбрать собственный путь, это лишь вопрос времени, — так и случилось, когда шах Тахмасп мальчиком получил власть. Этого я больше всего и опасался: они соберутся, поддержат одного из претендентов и протолкнут его на престол. Затем власть Пери сократится — и все мои надежды снова пойдут прахом. Когда у меня наконец случилась минута для себя, я отправился в здание, где размещались шахские писцы, и попросил о беседе с Рашид-ханом. — Его сегодня нет, — ответил помощник. Эбтин-ага был евнухом с круглощекой жирной физиономией и высоким женским голосом. — Мне надо заглянуть в «Историю славного правления шаха Тахмаспа», — объяснил я. — Властительница попросила меня кое-что найти. Это была выдумка, но неопасная. — А где твое письменное соизволение? — Она его послала несколько дней назад. Эбтин-ага отправился проверить наличие книги. Когда я попросил Пери о письме, я хотел довериться ей в истории с моим отцом, но не посмел. Побоялся, что, открыв мое стремление, заставлю подозревать себя в неполной преданности. Вместо этого я сказал ей, что это облегчит мне добычу сведений для нее. Эбтин скоро вернулся с кислым видом: — Что именно ты хочешь посмотреть? В рукописи больше тысячи страниц, повествующих о почти вечном правлении шаха. Я не собираюсь тащить их все для тебя. Следовало позже задобрить его подарком. Но сейчас я просто сказал: — Мне нужно прочесть о главных чиновниках, служивших шаху Тахмаспу. — Ладно. Приходи завтра, я отберу для тебя эти страницы. — Завтра?.. — Я притворился нетерпеливым. — Да что за спешка? У тебя черви в кишках? Эбтин был из тех служителей, которые заставляют всех ждать, чтобы внушить представление о своей важности. Но так как осторожность для меня была важнее срочности, я сказал, что приду завтра. На следующий день я вернулся, взяв с собой бронзовую чашу тонкой работы, украшенную серебряными гравированными цветами и пожеланиями удачи. Эбтин принял подарок без громких восторгов и ушел за страницами. Принеся, положил их передо мной на низкий столик, инкрустированный перламутром и черным деревом. — Помни: страницы нельзя сгибать или пачкать, — сказал он.