— Нас воспитали истинными леди, мистер Эссекс. Моя мать никогда не укоряла сестру, сбившуюся с пути, за ее злоключения; однако дальнейшие сношения, разумеется, невозможны. — Да, пожалуй, так оно и будет, — загадочно пробормотал Эссекс. — Спокойной ночи, мистер Эссекс. — Прежде чем вы уйдете, — произнес Эссекс, понизив голос, — я просто обязан рассказать вам еще кое-что. Поскольку ваши сношения с домом будут окончательно и бесповоротно разорваны, вы наверняка захотите знать жестокую правду и о тете Фэнни? Вы же помните, что она, как и мисс Огилви, ни разу не была замужем. — Неужели и мисс Хэллоран тоже?! — ахнула мисс Инвернесс. — Нечто подобное, да, хоть и при других обстоятельствах, — признался Эссекс со скорбной миной. — Я лично нахожу историю тети Фэнни куда более плачевной и достойной жалости. Вы помните тот год, когда тетя Фэнни уезжала за границу? Тогда еще было принято считать, что она в Швейцарии. — Помню, — отозвалась мисс Инвернесс слабым голосом. — На самом же деле ее захватили в плен пираты Средиземноморского побережья. Лишь через полгода их выследил британский военный корабль и вырвал тетю Фэнни из их когтей. Ужасная судьба! Мисс Инвернесс глотнула шампанского, держа бокал трясущейся рукой. — И впрямь ужасная… — пробормотала она, склонившись к Эссексу, пристально вглядываясь в темноте. — Я полагаю, случилось самое худшее? — Увы! — кивнул тот. — Позвольте я принесу вам еще шампанского? Мисс Инвернесс осушила бокал. — Да, пожалуй. Мы с сестрой должны уйти, но мне что-то стало нехорошо… — Тетя Фэнни, — сказал Эссекс, подходя к ней, стоящей в темноте возле навеса с шампанским. — Тетя Фэнни, окажите мне любезность! — Эссекс? Да, конечно, дорогой. — Если мисс Инвернесс спросит, доводилось ли вам быть в плену у пиратов Средиземноморского побережья, вы должны ответить утвердительно. — Что ответить? А, да, конечно, Эссекс. Это будет замечательно. А никто не видел моего брата? — Его должны были перевезти в гостиную, чтобы он мог наблюдать за вечеринкой из окна. — Наверняка его жена забыла об этом! Надо пойти и присмотреть за ним. — Известный убийца! — разливался соловьем Эссекс. — Миссис Хэллоран укрывает его от закона, а то и похуже — от разъяренных родственников его жертв. «Капитан», разумеется, всего лишь псевдоним. — Кого?.. — ахнула мисс Дебора. — Кого он убивал? В основном женщин в возрасте. А потом увечил их самым скандальным образом! — Сексуальный маньяк?.. Эссекс пожал плечами. — Мы не рискнули спрашивать. — Правильная нарезка мяса — настоящее искусство! — веско произнес мистер Штраус. — Нужно любить мясо, чувствовать его. Доводилось мне наблюдать, как человек нарезал говядину, словно ненавидел каждый дюйм; и что хорошего, спрашивается, могло выйти из такого куска? — Выпейте, брат, — предложила миссис Уиллоу. — Да я и так уже порядочно воздал, мэм — разве что еще капельку… Если вы увидите, как человек берет кусок мяса с нежностью и любовью, как ребенка — вот этот человек умеет резать мясо! Помню, был у нас как-то в лавке один парень — женатый, разумеется… Спрятавшись в розарии, Джулия заливалась пьяными слезами. — Н-не понимаю… Ну почему все должно закончиться?! — Что должно закончиться? — Младший Уоткинс протянул ей зажженную сигарету и засмеялся. — Никогда здесь не был. Ну и розы, ты только посмотри! Небось уйма денег уходит, чтобы содержать все в порядке. Но теперь я знаю дорогу и могу сюда заглядывать. Может, и по ночам как-нибудь… А ты попробуешь ускользнуть из дома и наведаться в деревню. Так что должно закончиться? Лежа в траве под розами, Джулия смеялась, плакала и снова смеялась. — Капитан, — спросила школьная учительница, приближаясь к нему нетвердой, но целеустремленной походкой, — надеюсь, вы не сочтете меня наглой? — Что вы, нисколько, — ответил тот, косясь через плечо на тент с шампанским; прикинув, что одного прыжка не хватит, капитан покорился судьбе. — Расскажите мне о своих приключениях! — потребовала школьная учительница, цепко хватая его за рукав. — Приключениях?.. — беспомощно повторил капитан. Школьная учительница пьяно захихикала. — Для такой, как я… для такой скромной п-персоны, как я, ну вы понимаете… — бормотала она, запинаясь. — Читаю одни только книги… Это очень важно — встретить ч-ловека, у которого были настоящие приключения! Прямо такие, знаете, настоящие-пренастоящие… Да… — И школьная учительница вздохнула. — Боюсь, я вовсе не… — Например, бросить упирающуюся деву через седло — через лошадиное седло то есть — через седло, через лошадь, через пустыню какую-нибудь… А она кричит и вырывается, и умоляет о пощаде — ведь она догадывается, что ее ждет, — и тщетно взывает о помощи, и упирается, и вырывается, и умоляет, и царапает вас ногтями, и умоляет… — Это вряд ли, — ответил капитан. — Большинство моих дам идут вполне охотно, по доброй воле; с другими я как-то не особо… — …и держать ее в плену долгими лунными ночами в шелковой палатке, на бархатных подушках… — Школьная учительница вздохнула. — Рахат-лукум… Шиш-кебаб… Жемчуга… — Да-да, — поддакивал капитан, пятясь боком. — Непременно жемчуга… — Луна пустыни… — пробормотала школьная учительница, но капитан уже ускользнул в темноту. — Меня… что?! — переспросила мисс Огилви, приоткрыв рот. Мисс Дебора наклонилась и прошептала ей что-то на ухо. — Как?! — повторила мисс Огилви. — Надеюсь, вы не против, что я об этом упоминаю, дорогая. Я только хотела… — Боже, — воскликнула мисс Огилви; ее глаза сияли. — Как это чудесно! — Разумеется, я сперва не догадывалась, кто он такой, — честно призналась Мэри-Джейн. Они с Арабеллой сидели в тихом уголке террасы, неподалеку от места, выделенного для музыкантов (пока те ужинали). Поставив грязные тарелки на каменный пол, они время от времени останавливали миссис Уиллоу, которая расхаживала среди гостей с двумя бутылками шампанского под мышкой, и просили наполнить бокалы. — Виночерпий богов! — кричала миссис Уиллоу. — И он ничего не сказал? — полюбопытствовала Арабелла. — А что он мог сказать? Все было как в кино, правда! Однажды он пришел в библиотеку, и конечно же, я сидела за стойкой; и как только я его увидела, то сразу подумала, что он выглядит как-то необычно… ну, в общем, совсем не так, как те парни, что вечно меня доставали, звали на свидания и все такое… — А вот я смотрела одно кино, так там… — И я сказала себе, — продолжала Мэри-Джейн, не обращая внимания, — что это определенно самый воспитанный юноша из всех, что я видела, хотя его имя мне как-то сперва не приглянулось — Лайонел (ну ты понимаешь!); и когда он сказал: «Лайонел», я, честно говоря, думала — умру на месте — имя-то редкое! А потом, конечно, когда выяснилось, что ему всего лишь нужны справочники, тут я уже не сомневалась — ну кому еще понадобятся справочники? В библиотеке всегда полно народу; мало-помалу начинаешь относиться как-то… избирательно, что ли… Ну ты понимаешь… Само собой, все они вечно ошивались рядом, приглашали на свидания и все такое… — Но если это была любовь с первого взгляда… — Ну конечно нет, дорогая! Все не так просто. Когда ты выйдешь замуж, то сама поймешь такие тонкости. Сперва мы разговорились; выяснилось, что нужный ему том как раз в переплетной мастерской — напомни мне как-нибудь рассказать о красавчике из переплетной; это надо было видеть своими глазами, честное слово, иначе никто бы не поверил! — ну вот, и я предложила ему зайти через день-другой (даже не думала, что зайдет!) Тогда он хотел стать поэтом, однако после свадьбы мы вернулись сюда, ведь я и в мыслях не допускала, чтобы разлучить его с семьей! В конце концов, для чего же тогда семьи? Ну вот, и конечно, он вернулся на следующий день, и не успела я глазом моргнуть, как он позвал меня кататься на роликах, а я ответила… Мистер Аткинс из скобяной лавки, мистер Пибоди, владелец гостиницы «Кэрридж-Стоп-Инн», и мистер Армстронг, почтмейстер, сидели на складных стульях небольшой группой, чуть поодаль от основной толпы. Ели медленно и размеренно, примостив тарелки на коленях. — Тогда еще лавку держал мой отец, — сообщил мистер Аткинс и щедро повел вилкой. — Тогда здесь ничего не было. Мистер Пибоди кивнул. — Тогда возле гостиницы и в самом деле останавливались экипажи, — согласился он.