– Да вроде нет такой, а что? – Я просто слышал, что вроде как стонет кто-то. Молодой человек остановился и прислушался, до его уха тоже дошел непонятный звук, похожий на стон. – Стой здесь, – приказал он ребенку и пошел между деревьев. Под кустом можжевельника он приметил что-то темное, подбежав ближе, он понял, что там лежит человек, одетый в монашескую рясу. Петр нагнулся и увидел торчащий из спины нож. Раненый издал новый стон. Железманов нагнулся и перевернул тело. Перед ним был отец Сергий. Почувствовав прикосновение рук, тот на секунду пришел в себя. – Отец Сергий, кто это Вас? – Я плохо разглядел, он сзади подошел, – простонал монах. – Но, может, что-то слышали? – Слышал шелест, шуршание какое-то, а потом голову повернул и увидел птицу. – Какую птицу? – не понял Железманов. – Жар-птицу, красивую такую, – простонал раненый и затих. Петр понял, что он умер. Он растерянно опустил тело на землю. Опять новая жертва и он не знает, кто это сделал! Пришлось отправить мальчика в имение, с купанием придется повременить. Потом Железманов огляделся, надеясь найти хоть какие-нибудь следы или улики. К тому месту, где он сейчас стоял, от тропинки вели следы волочения: листва и хвоя вздыбились и четко прослеживались две неглубокие борозды – следы от ног человека, которого волокли. «Наверное, убийца подкараулил отца Сергия на дорожке и ударил ножом, Сергий потерял сознание, его сочли за мертвого, отволокли вглубь леса и бросили», – прикинул Петр. Он вернулся к тропинке и стал осматривать песчаную почву и там. Нет, конечно, в этом месте не могло не быть следов: дорожка достаточно ходовая – она вела и к монастырю, и дальше по ней можно было пройти в лес, на Старицу. Поэтому тут ходили и ездили, а также шествовали или бегали на четырех конечностях. Соответственно были и фрагменты следов телеги, отпечатки босых ног и собачьих лап. Однако в этом разнообразии удалось найти самое важное и нужное: опять отпечатки лаптей, один чуть глубже другого. Опять здесь побывал хромой! – Вот видишь, а говоришь, никакой пользы, одну важную вещь ты засек, – похвалил друга Иван, когда тот закончил свой рассказ. – Но ведь все равно я не смог предотвратить смерть человека, – расстроенно повторил Петр. – Я же за этим сюда устроился. – Ты лучше скажи, какие версии: за что его? – Он мне вчера намекнул, что вроде как знает, кто все эти беспорядки в доме творит, и нас кто-то подслушивал, – Железманов подробно рассказал о вчерашнем разговоре и об инциденте, что вроде их кто-то подслушал. – И самое главное, мне тоже показалось, что я тоже слышал шуршащий звук, – закончил он. – Шуршащий? На что похоже? На мышь? – Не знаю, весь вечер вчера думал. Вот похоже на что-то, а на что, сообразить не могу. – Случайно не как шелковая юбка шуршит? – Точно! – обрадовался Петр, но потом замер: – Это что же получается, что убийство совершила женщина? – Не знаю пока, поехали на место происшествия, – вздохнул Иван. Приехали на место убийства. Петр показал, где нашел отца Сергия. Естественно, внимательно обследовали каждый сантиметр в поисках следов. Иван Васильевич согласился с той картиной, которую предположительно нарисовал Петр. Следы волочения, несколько сломанных веточек подтверждали их выводы. – Смотри, следы волочения видны хорошо, но нет следов, которые указывали бы, что раненый пытался выползти к дорожке или подняться на ноги, – прикинул Зазнаев. – Я думаю, что он сразу потерял сознание и пришел в себя, только когда я его приподнял, – ответил Петр. – А ты не заметил, ряса у него была влажная? – Нет. – Что «нет»? Не заметил или была сухая? – Сухая была. А это ты к чему? – Просто если ряса была влажная, то ранили пострадавшего рано утром, когда роса выпадает. Если ряса была сухая, то, значит, его ранили не совсем рано. – Да, только куда он так рано мог идти? Если в имение, то непонятно зачем. Старуха Сабанеева обычно поздно встает. – Ну, он не только к Сабанеевой ходил. Может, к кому из села. Пошли к дорожке и стали осматриваться там. Несколько следов предполагаемого убийцы удалось сохранить: отпечатки лаптей разной глубины. – Смотри: следов достаточно много, скорее всего он какое-то время ждал свою жертву, – предположил Иван Васильевич. – Да, мне тоже так показалось. – Все же, кто же этот загадочный хромой? Ведь нет в усадьбе хромых? – задумчиво произнес Зазнаев. – Так я в последние дни только почти на ноги у всех смотрю. Все пытаюсь понять, кто хромает и пока ничего не получается. Вчера аж показалось, что Агафья хромает, – развел руками Петр. – Хромает? – удивился Иван. – Да, вчера обратил внимание, припадает на одну ногу. – Но зачем ей охотиться на членов дома Сабанеевых? – еще раз удивился Зазнаев. – Да я не говорю, что это она охотится, ей наследство все равно не положено, просто от безысходности сам уже не знаешь, что думать, – пожал плечами Железманов. – Хотя, должен отметить, что в жизни все бывает. Не всегда все только материальными интересами определяется, есть еще такие мотивы, как ненависть, месть, ревность. Ладно, поехали в монастырь тело осматривать. В монастыре отца Сергия положили в ризницу. Убитый лежал на столе, нож уже успели извлечь, он лежал рядом. Испуганные монахи толпились у входа. Врач осмотрел тело и поведал: – Удар нанесен сзади, удар был один, достаточно сильный. Нож явно пробил легкое. Он умер от внутреннего кровоизлияния. Некоторое время он еще жил, но недолго. С такими ранениями долго не живут. – Доктор, это похоже на то, что было в случае с гувернером Ведровым? – уточнил Зазнаев, хотя был почти уверен в ответе. – Да, очень похоже. Могу предположить, что человек был высоким. – Могла такой удар нанести женщина? – вопрос был задан на всякий случай, просто чтобы убедиться в собственной правоте. Следователь был уверен, что услышит твердое «нет». Однако ответ медика оказался не таким однозначным: – Ну, как Вам сказать. Я не могу представить, чтобы удар нанесла худенькая и слабенькая гимназистка, но в деревнях мне встречались бабы, которые не просто могли на плечах перенести два огромных ведра с водой, но даже согнуть в руках кочергу. Как, помните, у поэта: «Есть женщины в русских селеньях!». – Помню. – Вот, вот. Поэтому нельзя полностью исключить, что женщина не могла нанести такой удар. Но она должна быть высокой и сильной. Зазнаев невольно вспомнил записи из дневника Вернова. Те самые странички, которые были посвящены Агафье: «Баба она очень крепкая во всех отношениях. Нервы как у опытного солдата, сама курам голову рубит, даже поросят режет, а тут еще и физическая сила нужна, так ей ее не занимать. Видел сам однажды, как она погнутую ложку выправила. Вот интересно, а может она подкову согнуть? Бывают женщины на Руси!». – Доктор, а нам бы какую-нибудь наметку на время нападения, – попросил Железманов. – Понятно, что время смерти мы и так знаем, он умер у меня на руках, это было примерно в 10 часов утра. А вот, как Вы думаете, он с таким ранением долго мог жить? – Рана глубокая, задеты жизненно важные органы, поэтому, мне кажется, что примерно полчаса, ну максимум час, – чуть подумав, ответил медик. – Значит, нападение имело место между 9 и 9.30, – подытожил Зазнаев. Выслушав мнение врача, вышли на свежий воздух. Духовная братия продолжала стоять рядом. Следователь обратился к настоятелю: – У Вас нет никаких предположений, кто мог убить отца Сергия? – Нет. – Он ни с кем не ругался, не ссорился в последнее время? – Нет, он был очень спокойным и кротким человеком. – А долго он в монастыре? – Уж года четыре как. А Вы допускаете, что причина убийства из его мирской жизни? – И этого исключить нельзя. Вчера он ведь выходил из монастыря? – Да, я его благословил посетить госпожу Сабанееву. Она щедро жертвует монастырю и любит беседы на духовные темы, вот отец Сергей и посещал ее регулярно. – Сегодня он был убит на тропинке. Скажите, он случайно ничего не упоминал про дела в доме Сабанеевых? Я, конечно, понимаю, что существует тайна исповеди, но может, что-то промелькнуло? – Вы правы, тайна исповеди не позволяла ему говорить много, к тому же его послушание было не в том, чтобы распространять чужие тайны. Вот только он сокрушался неоднократно, что в доме госпожи Сабанеевой было много ненависти и зависти. А вчера сказал, что ему надо много молиться. – О чем? – Он обмолвился, что надо помочь ей избавиться от зла в душе.