Ну а ведуны да знахари, те, кто умели пользоваться той силой, те уходили в лес, подальше от глаз людских и там лежали неприкосновенно всё это время, а как время придёт, то и просыпались, душа в тело возвращалась. А ежели приготовить отвар из сон-травы, то можно и от хворей лечить разных. Только опять же умеючи надо. Девчонки так увлеклись, что и сами не заметили, как лес поредел и вышли они на луг. За лугом был обрыв и виделась широкая река, за которой снова начинался стеной лес, только гуще да темнее, чем тот, что на этом берегу. Несмотря на жаркий летний день выглядел он пугающим, мёртвым. – На той стороне самая страшная нежить обитает, туда без надобности и соваться нечего, – молвила баба Нюра, глядя из-под ладони вдаль, – А сейчас давайте-ка я поручение вам дам, справитесь – молодцы. Найдите-ка на этом лугу сон-траву. Девчонки принялись искать, медленно обходили они луг, шаг за шагом, как вдруг Варя закричала: – Нашла, нашла! Баба Нюра подошла к ней, глянула из-за плеча, кивнула одобрительно: – Срывай бережно, да гляди, больше трёх цветов не бери, иначе силы не будет. Вот. А теперь в корзинку клади, да в сторонку, отдельно от остальных. Вечером научу тебя, как правильно отвар сготовить. Поправится твой отец, навсегда о зелёном змие забудет. Варя радостно улыбалась. Она сама, сама нашла! И скоро отец её исцелится. Внезапно она нахмурилась: – Баба Нюра, а как же с Галиной быть? А ну как она снова зло задумает? Может её наказать? – Бог с тобою, детонька! Наказывать один Бог могёт, нельзя человеку в такое вмешиваться. Иначе чем ты сама лучше той Галины окажешься, а? То-то же. Прости её, хоть и тяжело это, знаю. Но ты постарайся. А зло её вернётся ей семикрат, таков закон. Варя вздохнула и задумалась, жуя стебелёк. *** Потекли дни за днями. Девчонки жили у бабы Нюры в лесной избушке и если поначалу изнемогали от тревоги, то после постепенно успокоились и даже забыли счёт дням. Много интересного знала баба Нюра, учила она девчонок знаниям да тайнам, которые им под силу могли быть пока. О другом не говорила, лишь обмолвилась, что с малого начинать следует. Днём гуляли они по лесу да у реки, иногда встречались и с теми, кто обитал тут, да только хранили их обереги, сделанные руками старушки из трав и воска, да повешенные на шею на верёвочках. Потому не боялись девчонки. Вечерами же пили чай на крылечке, ходили в баню да вели долгие разговоры при свете лучины. Полюбили девчонки добрую и сердечную старушку за её мудрость да ласку так, что и подумать о расставании было горько. Но и остаться было нельзя – там, дома ждали их родные, с ума небось уже сошли, обыскались, при мысли о доме Алёнка с Варей печалились и переживали, шутка ли – уже третий месяц они здесь! И вот однажды ночью тишину нарушили далёкие раскаты грома, всё ближе и ближе… Прокатились над лесом огненные всполохи, потянуло сыростью, ветер закачал верхушки деревьев, зашелестел листвой, внезапно всё небо рассекла вспышка молнии и громыхнуло так, что девчонки проснулись и, испуганно озираясь, сели на кровати. – Пора, девоньки, – послышался с печи голос бабы Нюры, – Собирайтесь! Сборы были недолгими, девчонки переоделись в свои платьица, достали из-под кровати запылившиеся сумочки. Наскоро сложив в холщовую сумку травы, заботливо собиравшиеся всё то время, что провели они в гостях у старушки, все трое вышли на крыльцо. Ветер уже завывал, небо потемнело и в лесу сделалось чернее чёрного, ни зги не видать. Попрятались птицы и насекомые. Громыхало кругом и сверкало. Первые капли дождя тяжело и лениво упали на плечи. Надвигалась буря. – Идите за мной! – крикнула баба Нюра сквозь порывы ветра, – Ничего не бойтесь, назад не оборачивайтесь, что бы ни послышалось, что бы ни привиделось. Сейчас нежить полезет, на хвост вам сядет, чтобы проскочить в переход. Алёнка с Варей, согнувшись под ветром, двинулись по тропке вслед за старушкой. Полил дождь. Кругом творилось нечто невообразимое. Скрежетали и клацали зубы где-то позади них, трепыхалось множество крыльев, хрюкало, завывало, выло, звало девчонок по имени на все голоса. Однако они, помня наказ бабы Нюры, шли вперёд, не оборачиваясь. Внезапно впереди что-то засветилось, заклубилось, закручиваясь в спираль, затягивая в себя. – Пришли, – выдохнула баба Нюра, – Давайте прощаться, девоньки! Всё ли запомнили чему вас учила? – Всё, – заплакали девчонки, – Мы будем скучать, баба Нюра! Спасибо тебе за всё! Мы тебя никогда не забудем! – Ну ладно-ладно, будет. Чего реветь? Ступайте, шагайте смело и ничего не бойтесь, – старушка крепко обняла девчонок и расцеловала в обе щеки. – Баба Нюра, а мы ещё свидимся когда-нибудь? – Как знать? – хитро улыбнулась баба Нюра, – Всё может быть. Только нарочно входа не ищите, ничего не выйдет. Когда время придёт, он сам для вас откроется. И не только здесь может это произойти. А теперь пора. А я прослежу, чтобы никто за вами не прошёл. Девчонки шагнули вперёд к отливающему зеленовато-фосфорическим светом проходу, в последний раз оглянувшись на бабу Нюру, они взялись за руки, и зажмурив глаза, вошли в переливающуюся спираль. *** – Вы что, с дуба рухнули? – хохоча во весь голос, спрашивал их Вовка Бубликов, их однокурсник, сидя на подоконнике студенческой кухни, и болтая ногами, – Какие два месяца? Вы сегодня в обед ушли, а сейчас девять часов вечера и вы уже дома. Вы куда ходили-то? Ой не могу, мухоморов что ли наелись? Ох, пойду ребятам расскажу, ой не могу. Вовка спрыгнул с подоконника и, продолжая ржать, удалился с кухни. – Ничего не понимаю, – поражённо уставилась на подругу Алёнка, – Это что же выходит, мы с тобой отсутствовали здесь несколько часов? А там прошло два месяца? – Выходит, что так, – вымолвила Варя. прошёл год… Отец Вари навсегда избавился от пагубной привычки и открыл в себе талант плотника, теперь он целыми днями вырезал у себя в мастерской затейливые стулья, рамки и полочки, украшенные искусной резьбой. Заказы на такую красоту сыпались отовсюду. В семье снова воцарились мир и счастье. Алёна с Варей продолжали учёбу и учились на отлично. А ещё они заметили, что теперь они могут слышать то, что недоступно другим людям – шёпот растений, голоса животных. Об этом даре бабы Нюры они молчали, не выставляя напоказ, но иногда употребляли свои знания на благо, помогая людям. Галина развелась со своим мужем, долго болела, а затем уехала жить в другую страну, дальнейшая её судьба неизвестна. Отличница и двоечник I Ох, как же вкусно пахло бельё, занесённое домой с мороза! Ирочка развешивала на кухне негнущиеся наволочки, сгибала до хруста ледяные, покрытые инеем пододеяльники, растирая замёрзшие пальцы, ловко прицепляла прищепкой платья и колготки. Мама помешивала суп, стоя у плиты. – Ира, мне сегодня тётя Валя сказала, что Максимка тебя опять до дома провожал. Пальцы девушки на миг замерли, но тут же снова продолжили работу: – Ничего не провожал. Он просто шёл к Коле Звягину, они же в конце улицы живут, по пути нам было. Вот и всё. – Ой, смотри, Ира, не водись ты с ним, ведь он хулиган и двоечник. А ты у нас умница такая, отличница. Не пара он тебе. – Да какая пара-непара, мама! Я тебе говорю, нам просто было по пути. И вообще, никакой он не хулиган. Ну что он такого сделал, вот скажи? Мама неопределённо пожала плечами: – Ну… Ну как, – она замялась, явно не имея весомых аргументов в пользу своих слов, но тут же спохватилась, – И живут они бедно, вон мать одна их с сестрёнкой воспитывает. Ни одежды нормальной, ни еды сроду нет. – И что? В чём вина этих людей? В том, что они живут честно? – парировала Ирочка. – Да то, что отец их бросил, променял на молодую кралю, да и сын значит по его стопам может пойти! Дурная наследственность – раздражённо бросила мать. – Мама, вот уж это вообще полная ерунда, – ответила Ирочка, – Ты сама себя слышишь? – Так, – резко ответила мать, – Хватит. Я тебе сказала, будь добра слушаться мать. Ещё раз увижу, как этот двоечник мимо нашего дома таскается, скажу отцу. Провожальщик нашёлся, тоже мне, – проворчала она себе под нос.