– Здесь наш рай. – Нет, рай означает, что мы его потеряем, причем из-за моего греха. – Ты не Ева. – Некоторые с тобой не согласятся. Во дворе раздается стук копыт. Всадник спрыгивает с седла, бросает поводья конюху. – Кто знает, что мы здесь? – спрашивает Блаунт. – Только слуги, но им можно доверять. И мой брат. – Пенелопа прячет волосы под чепец, вытаскивает соломинку. Похоже, одежда у нее в таком же беспорядке, как и чувства. – Я принес вам весть от графа Эссекса, миледи, – гонец протягивает письмо. У Пенелопы сжимается горло. Новости с войны не могут быть хорошими. Она ищет кошелек, но вспоминает, что не брала его. – У тебя есть пенни? – спрашивает она Блаунта. Хоть бы гонец не разболтал, что застал леди Рич в компании джентльмена, который не является ее мужем. Блаунт берет дело в свои руки. Он дает посланнику два пенни, предлагает поужинать на кухне, спрашивает, будет ли тот ночевать. Пенелопа смотрит на письмо и с облегчением узнает руку брата – значит, он может писать. Сколько времени послание могло идти из Нормандии?.. Словно незваный гость, подкрался вечер. Пенелопа поднимается в библиотеку, зажигает свечи, проводит пальцем по печати Деверо. Тихо входит Блаунт. Пес укладывается у камина. Наконец, призвав все свое мужество, она ломает печать, разворачивает письмо, читает, не в силах осознать смысл написанного, перечитывает. К глазам медленно подступают слезы. – Уот погиб. Убит пулей в голову. Все произошло мгновенно, он не мучился. – Пенелопа вспоминает, как Летиция и Эссекс спорили, стоит ли младшему брату ехать во Францию. На нее опускается тяжелая туча скорби. Блаунт поднимает ее на ноги, словно куклу, крепко прижимает к себе. – Мне очень, очень жаль. Знаю, ты любила брата. – Я его нянчила в младенчестве. Ухаживала, когда он болел корью. Проходит несколько минут, прежде чем рыдания иссякают. – Бедный Робин в ужасном состоянии. Он не в себе от горя. Вот, сам почитай, – Пенелопа протягивает Блаунту письмо, смятое и мокрое от слез. Тот пробегает текст глазами. – У него помутился рассудок. Я подам прошение королеве, чтобы она его вернула. – Нет. Если он вернется ни с чем, будет еще хуже. Я знаю Робина – ему нужно почувствовать, что Уот погиб не зря. По крайней мере, если он останется, есть шанс изменить дело к лучшему. Они сидят рядом и смотрят на огонь. Пенелопа в который раз вспоминает оленя, подстреленного ею на охоте. Это было в лесу в Кенилворте; все поздравляли ее, хвалили острый глаз и верную руку, а она думала лишь о том, что лишила жизни столь величественное создание, уничтожила такую красоту. Январь 1592, Уайтхолл – Поздравляю с назначением в Тайный совет, – с елейной улыбкой произносит Эссекс, искусно маскируя зависть к сопернику. Его лицо обрамляют темные, как патока, локоны, игра света делает пристальный взгляд завораживающим. С него разом слетело все мальчишество. Он уехал во Францию юношей, а вернулся мужчиной. Сесил наблюдал, как Эссекс идет по длинному коридору; придворные кланялись и перешептывались, глядя ему вслед, словно трава на ветру. Несмотря на высокий пост, влияние и расположение королевы, Сесил чувствует себя ничтожным. Разве такое возможно, спрашивает он себя, французская кампания оказалась если не полностью провальной, то безрезультатной, тем не менее Эссекс преисполнен самодовольства, словно победитель. Кем он себя возомнил, Цезарем? – Да, это большая честь. – Сесил выдавливает из себя улыбку. В глубине души он весь кипит от ярости из-за того, что лишился возможности самому сообщить Эссексу о своем повышении и насладиться его замешательством. Однако его опередили; лицо графа бесстрастно, словно маска. Кто же ему сказал? Наверное, сестра. Не иначе леди Рич надоумила брата не проявлять эмоций, сам-то он явно привык руководствоваться чувствами, а не разумом. Сесил так и слышит ее мелодичный голос: «Не выдай себя, братец. Улыбнись, но не слишком широко. Сделай вид, будто думаешь о более важных делах». При мысли о леди Рич его охватывает волнение. Сейчас она покинула двор, чтобы родить. Мальчишка-соглядатай донес, что она находится в доме брата, а не у мужа. Муж ничего не знает или молчит, но у Сесила сильное подозрение, что ребенок от Блаунта. О, как бы он был рад заполучить подтверждение своей догадки, однако компаньонки леди Рич тверды, словно камень. В любом случае, что толку от доказательств, если королева убеждена, будто леди Рич, как и ее брат, непогрешима. За Эссексом следует толпа его прихвостней, среди которых юный граф Саутгемптон. С ними и Фрэнсис Бэкон, сжимающий в нежных, как у девушки, руках, конторскую книгу. – Вижу, вы нашли себе занятие, Фрэнсис, – говорит ему Сесил. Приходится признать, они с отцом недооценили пользу Бэкона, не подыскав ему должность, а теперь его острый юридический ум на службе у Эссекса. Его брат Энтони также присоединился к лагерю графа; болезнь сделала его едва ли не калекой, однако он был одним из винтиков шпионской машины Уолсингема. Благодаря ему Эссекс будет располагать ценными сведениями с континента. Сесил чувствует себя одураченным. – Жаль, что ее величество не назначила вас государственным секретарем, – громко замечает граф. – Выходит, вы исполняете его обязанности без всякого признания. Когда умер Уолсингем? Сесил не трудится отвечать: обоим известно, что должность вакантна уже почти два года. Улыбка Эссекса скорее напоминает оскал. Он поворачивается к Бэкону и Саутгемптону и, кажется, им подмигивает. Саутгемптон подносит ладонь ко рту, прикрывая смех. – Мне вполне довольно поста в Тайном совете. Я просто желаю служить королеве и государству. – Сесил рад бы придумать более легковесный и остроумный ответ, но не силен в словесной эквилибристике. – Мне пора. Нельзя заставлять ее величество ждать. Ты присоединишься к нам, Пиг… – Никто, кроме королевы, не называет Сесила Пигмеем. – Вы присоединитесь к нам, советник? Странно, с чего бы Эссексу это предлагать. – С удовольствием! – Следовало бы невозмутимо отказаться, однако Сесил хочет увидеть реакцию Елизаветы, когда напомнит ей, что Эссекс посвятил в рыцари не меньше двадцати четырех своих капитанов. Не в обычае королевы разбрасываться почестями. Получив донесение, она вышла из себя и даже швырнула шкатулку с благовониями через весь зал. Чувствуя внимательный взгляд Бэкона, Сесил вместе с графом и его свитой входит в королевские покои. Елизавета тихо разговаривает со своим врачом Лопесом. Он один из немногих, кому она доверяет, – это видно по ее манере общения: она расслаблена, спокойна, как обычая женщина, беседующая с близким другом. В другом конце зала – лорд Рэли, встречает Эссекса презрительной усмешкой. Вот еще один человек, думает Сесил, который рад будет увидеть унижение графа; в конце концов, именно Эссекс украл у него внимание королевы. Он начинает лихорадочно разрабатывать план, как объединиться с Рэли, чтобы восполнить потерю братьев Бэкон. Рэли влиятелен, зато непредсказуем; говорят, он сблизился с одной из фрейлин королевы и тайно на ней женился. Упомянутая фрейлина сидит сейчас подле своей госпожи и шьет как ни в чем не бывало, хотя этой парочке самое место в Тауэре. Эссекс, словно забывшись, подлетает к Елизавете и покрывает ее руку поцелуями. Воцаряется гробовая тишина – придворные в ужасе ждут, как королева ответит на подобную дерзость, однако ее лицо светлеет от удовольствия. – Мой дорогой мальчик, я так рада тебя видеть. Подчиняться этому вероломному французскому ничтожеству ниже твоего достоинства. Разве не прекрасно, что он вернулся, Пигмей? – Неописуемо, мадам. – Сесил опасается, что перегнул палку. Елизавета фыркает и закатывает глаза. Доктор Лопес смешивает микстуру. Одна из фрейлин с неприкрытым желанием пялится на Эссекса. Если верить соглядатаям, граф путался с ней перед отъездом во Францию. С тех пор девица располнела и в последнее время неважно выглядит – вполне вероятно, носит бастарда. Неудивительно, что королевские фрейлины считаются девушками легких нравов. Сесил перебирает в памяти обрывки сведений, стараясь сложить целостную картину. – Скажи мне, Эссекс, что полезного для Англии ты видел за границей? Тот принимается рассказывать об испанской угрозе, о том, как хорошо укреплены их прибрежные города, сколько пушек на их кораблях и как английские католики могут предпринять очередное покушение на жизнь королевы. Вероятно, эти сведения получены от шпионов Энтони Бэкона. Фрэнсис согласно кивает, делает пометки в конторской книге. Разговор заходит об Ирландии; Эссекс выражает опасение, что испанцы попытаются высадиться именно там. Рэли нетерпеливо притопывает ногой. – Считаешь, нам стоит ждать от ирландцев неприятностей? – спрашивает королева у Сесила. Она берет микстуру из рук доктора Лопеса, нюхает, делает глоток и морщится: – Что ты туда положил, Лопес? Какая гадость! – Она с улыбкой берет его за руку: – Знаю-знаю, ты печешься о моем здоровье. – Это совершенная истина, ваше величество, – отзывается тот. Сесила внезапно посещает озарение. Говорят, у Лопеса имеются важные связи при испанском дворе, которыми пытался воспользоваться Уолсингем. Несомненно, этот добродушный старик сам никогда не был шпионом, однако мысль о его связях весьма любопытна. Сесил делает мысленную пометку присмотреться к Лопесу повнимательнее, пока Эссекс не запустил в него когти. – Ирландия слишком близка, чтобы мы могли чувствовать себя спокойно, однако у нас нет доказательств, что испанцы пытаются вступить в сговор с Тироном[21], – отвечает он на вопрос королевы. – Эссекс? – Если нападем на испанский флот в гавани Кадиса, то устраним возможный риск. – Полагаю, это преждевременно. – Елизавета отмахивается от графа, как от надоедливого ребенка. – А что думает твой отец, Пигмей? – Уверенность Сесила возрастает. – Он считает, мы должны внимательно следить за развитием событий. – Берли никогда не ошибается в подобных вещах. – Да, мой отец обладает мудростью, которая приходит только с возрастом. – Жди и наблюдай, – повторяет королева излюбленное выражение Берли. Наступает тишина, которую нарушает Сесил: – Милорд, ее величество желала бы узнать о рыцарях, которых вы посвятили во Франции. – Эти люди храбро сражались, – отвечает Эссекс, словно защищаясь. – Они, несомненно, заслужили признание. Фрейлина по-прежнему не сводит глаз с графа; Сесил с радостью бы вколотил в ее голову немного ума. – И ты решил посвятить их в рыцари, невзирая на мой прямой приказ не разбрасываться почестями. – Королева мрачно смотрит на своего фаворита. Самоуверенность Эссекса меркнет. В груди у Сесила разливается приятное тепло. – Прошу прощения за дерзость, ваше величество. – Взгляд дьявольски прекрасных глаз графа устремлен на Елизавету. Сесил рассчитывал, что Эссекс примется оправдываться, усиливая ее гнев, но тот лишь покорно опускает взор. Вместо гневной отповеди королева театрально вздыхает: – Ну и что мне с тобой делать? – Если желаете наказать, ваше великолепие, прошу, не отсылайте меня прочь, я этого не вынесу. Без вас, как без солнца, я зачахну и умру. Сесил перехватывает взгляд Рэли; похоже, тот тоже ждет, что королева парой резких слов охладит графа. Однако она лишь улыбается. – Нет, Эссекс, я не стану тебя прогонять. Ты мой самый прекрасный цветок. Не могу допустить, чтобы ты зачах. Сесил чувствует себя обокраденным. Когда аудиенция заканчивается, он кланяется и направляется к выходу, однако королева приказывает ему остаться. – Пигмей, твоя зависть всем заметна. Так не годится.