– Мне не привыкать. – Голова соображала туго. – Кто такой Лазарь? – Долгая история. – Элеонора отключила аппарат вентиляции легких. – Знаешь, Флора, о ясновидцах ходят разные толки, но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Тебе невероятно, сказочно повезло! На твоем месте я бы странствовала по миру, вселяясь в богатых и знаменитых. – Все не так просто. Манипулировать людьми, даже такими, как Фрер, – удовольствие весьма сомнительное. – Само собой. – Кордье лукаво улыбнулась. – Я же пошутила. – Ох, извини. – Я почесала переносицу. – Наверное, меня спасет только кофеиновая капельница. – Странно, как ты вообще очухалась. Меня до сих пор трясет. – Кордье открыла чемоданчик и достала из него тонометр. – Теперь понятно, почему Сайен так старается сжить тебя со свету. Думаю, немногие паранормалы способны на такое. В устах невидца слово неприятно коробило. Впрочем, Кордье не эксперт, с чего ей разбираться в терминологии, а у меня нет ни сил, ни желания ее просвещать. – Насколько мне известно, я единственная странница. – Тоскливо, наверное, – сочувственно заметила Кордье. – Мне не с чем сравнивать. Да и потом, у каждого свой крест. – Точно. – Кордье затянула на моем предплечье манжету. – Хочу измерить давление. – Она активировала монитор. – Флора, у тебя отходит мокрота? Далекая от медицины, я не сразу сообразила, о чем речь. – Немного. – Ясно. – Манжета стиснула предплечье. – Когда появился кашель? – Недели две назад, – ответила я, сократив срок ровно вдвое. – Но болезнь заданию не помеха. – Надо выяснить, насколько все серьезно. – Голос Кордье звучал заботливо, но вместе с тем твердо. – Я недавно вернулась из командировки и не располагаю необходимым оборудованием, но, как только закончишь с Фрер, отправлю тебя на полное обследование. Рука онемела. Уставившись в стену, я стала сжимать и разжимать кулак. Разумная тварь давно прекратила бы муки, ответив на мои вопросы. Металлические, застегнутые до упора наручники впились в кожу. Грязному, тупому созданию самое место в кандалах. Но если тварь перестанет играть в молчанку… – Ну вот и все. – Давление на руку ослабло. Кордье с интересом взглянула на цифры в окошечке. – Давление слегка пониженное. Пока Дюко нет, отдыхай. Затуманенным взором я обвела бледные отметины на запястьях: – Мне нужно на воздух. Кордье изумленно вскинула брови: – Ты о чем? Не в силах больше выносить замкнутое пространство, я встала с раскладушки. В тот же миг висок пронзила острая боль, ноги подкосились, и я вцепилась в спинку дивана, чтобы не упасть. Подавив мой вялый протест, Кордье усадила меня на раскладушку – за изящным силуэтом крылась стальная мускулатура. – Флора, тебе же велено отдыхать! – скомандовала она и уже мягче добавила: – Сейчас сделаю укол. Игла плавно вошла в кожу. Головная боль утихла, и меня сморил тревожный сон. В реальность я возвращалась урывками и сквозь пелену различала у окна силуэт, но, когда проснулась окончательно, Кордье исчезла. Окна покрылись рябью дождевых капель. Я осторожно села и, убедившись, что боль отступила, записала все услышанное в отеле. Точнее, все, что имело потенциальную ценность. В основном сведения касались вторжения. Фрер встречалась с министром промышленности, отвечающим за вооружение, потом обедала с Франсуазой Верани, супругой верховного командора Франции. Менар, как и предполагалось, всецело сосредоточился на завоевании новых территорий. К полудню объявилась Дюко, чей изможденный вид полностью соответствовал моему самочувствию. – Где Элеонора? – осведомилась она. – Понятия не имею. На ее щеке дернулся мускул. – Ешь. – Изор пододвинула мне принесенную картонку с обедом. – Рассказывай, как все прошло. – В кабинет не попала. Слишком много народу. – После недолгих колебаний я решила поделиться сведениями, полученными от Арктура. – Фрер разговаривала с министром внутренней безопасности, и та упомянула документ от Уивера, который Менар категорически не желал подписывать. Правда, потом смирился, и на Новый год Фрер отвезла уже подписанную бумагу в Англию. Но у меня ощущение, что Менар до сих пор негодует. – Тебе известно, о каком документе речь? – оживилась Дюко. – Нет…. но Фрер сегодня ужинает с инквизитором. Отличный шанс прощупать почву. Изор шумно выдохнула через нос: – Звучит… многообещающе. Тебя никто не заподозрил? – Вроде нет. Зато кое-кто догадывается, что я в Париже. – Догадывается? Почему? Пришлось рассказать о записи с камер наблюдения. Губы Дюко становились все тоньше, пока не исчезли вовсе. – Теперь понимаешь, почему необходим конфигуратор. Хорошо, что они не вычислили тебя официально. Изор жестом велела мне угощаться. В картонке оказался овощной салат – помидоры, огурцы, лук, болгарский перец, – щедро сдобренный брынзой, и кусок свежего хлеба. – Что вам известно обо мне? – спросила я, проглотив порцию салата. – Флора, поверь, мне известно достаточно, – хмыкнула Дюко. – Не о Флоре. О Пейдж. Манера Дюко разительно переменилась. – Ты родилась в Ирландии, обладаешь уникальными экстрасенсорными способностями. В прошлом командовала отрядом повстанцев. В одиночку разрушила «Экстрасенс». А теперь вознамерилась разрушить мою психику, задавая нелепые вопросы. – Я по-прежнему возглавляю отряд повстанцев. – Нет, ты служишь в разведке. И вообще, сейчас не время и не место выяснять, кто на чьей стороне. – А если выяснять не придется? Дюко картинно вскинула брови: – Ты о чем? – Почему бы нам не объединить усилия? – ровным тоном откликнулась я. – «Домино» хочет сеять смуту внутри Сайена. Мои люди жаждут того же. Как думаешь, ваше руководство согласится спонсировать мой отряд? – Не в моих полномочиях давать прогнозы. – Дюко смерила меня пристальным взглядом. – Кроме того, не стоит торопить события. Выполни задание. Докажи, что умеешь подчиняться приказам. Если все пройдет успешно, мы вернемся к твоему вопросу, – не терпящим возражения тоном заключила она. – А пока ешь, набирайся сил. То ли из-за одолевавшей меня усталости, то ли из-за проклюнувшихся дипломатических навыков я не стала упорствовать. Мой аппетит который день оставлял желать лучшего. Впихнув в себя немного салата, я откинулась на диван. Дюко достала из дипломата тоненькую папочку и погрузилась в чтение. Пока меня не сморил сон, я сконцентрировалась на золотой пуповине и ощутила слабую вибрацию. Несмотря на все старания, мы так и не овладели искусством телепатии. Арктур отозвался, с ним все в порядке. Согретая этой мыслью, я погрузилась в забытье. В половине девятого я снова взглянула на мир карими глазами. В поле зрения сначала попал белый мраморный пол, потом расписной потолок, озаряемый хрустальными люстрами, и, наконец, девчушка со смоляными локонами и курносым носом, одетая в черное шелковое платье с рукавами-фонариками и кружевным воротничком. В девчушке я безошибочно узнала Милен, среднего ребенка инквизиторской четы. Шевельнув пальцами, я сморгнула светящиеся точки. Фрер, босая, в платье из струящегося вишневого шелка, сидела спиной к стене, винного оттенка туфли сиротливо примостились в углу. Просторные покои отводились под Salle des Fêtes, Бальный зал, где супруги Менар устраивали приемы и светские рауты. Отпрыски четы облюбовали этот уголок под детскую. На меня облокотился четырехлетний Жан-Мишель; его волосы цвета горького шоколада завитками обрамляли лицо. В уголке Александра Коция сосредоточенно листала документы. – Onésime, t’es trop doué. C’est pas juste[39], – возмутилась Милен, не отрываясь от датапэда. – Laisse moi gagner pour changer[40]. – Si je te laisse gagner, c’est pas gagner pour de vrai. Papa ne sera pas d’accord[41]. – Tu m’embêtes![42] Освоилась я не сразу, голоса звучали как будто издалека – издержки порабощения бодрствующей Фрер. – Maman. – Жан-Мишель припал ухом к моему животу. – Малышка скоро родится? Он говорил по-английски. – Скоро, сынок, – ответила я в тон.