Василина Форелевая застава представлялась Василине маленьким укрепленным поселком на берегу озера. По факту застава оказалась укрепленным фортом, виднеющимся с воды издалека. Пять сторожевых башен, тяжелые ворота со стороны водоема, куда после их открытия и зашел катер. Разглядывая нависающую над ней громаду ворот размером повыше, чем у королевского дворца, Василина задумалась, не преуменьшил ли лейтенант степень опасности. Вряд ли такие укрепления нужны для защиты от браконьеров, заключенных или редких возможных набегов нежити. На заставе вторая Рудлог должна была пробыть сутки — пообщаться со служивыми, осмотреть помещения, оценить удобство размещения и выслушать просьбы о требуемых улучшениях, вручить награды и пару листков с новыми званиями. Это была рутина, которую она ненавидела. Нет, Василине всегда было интересно общаться с людьми, но вне церемониала, который регламентировал и широту улыбки, и то, что внимание должно доставаться всем в равной степени, и то, какие слова нужно говорить. А отступишь в сторону от церемонии — тут же заговорят о том, что вторая принцесса себя ведет как простолюдинка, что она опростилась и забылась, это подхватят желтые газеты и светские передачи с языкастыми ведущими — и прощай, спокойная жизнь. Внутри огромных стен располагалась сама застава: невысокое здание комендатуры, где на верхних этажах проживали офицеры, а на нижнем работал комендант и находился небольшой госпитальный пункт, несколько одноэтажных теплых казарм, склады с запасами, большой плац с прилегающей спортивной площадкой, столовая с дымящейся кухней, баня. Комендант, пожилой подполковник Томаш Шукер, такой же широкий, как его солдаты, с радушной красной физиономией и окладистой бородой, встретил принцессу со всей почтительностью. Он единственный жил на заставе со своей женой, достопочтенной Боженой, которая явно обрадовалась появлению дам — сразу проявила к принцессе воистину материнскую заботливость и сама проводила ее в отведенную комнату, сообщив, что обед через час и если госпоже что-то нужно — пусть требует все, что угодно, принесем, добудем и сделаем в лучшем виде. Пока Лусия, обрадованная твердой земле под ногами, раскладывала немногочисленные вещи, Василина приняла горячий душ, буквально мурлыкая от счастья, завернулась в мягкий объемный халат и легла отдохнуть на широкую добротную кровать. Увы, она не любила долгие поездки и слишком ценила комфорт. Комната была уютной, отделанной в старом стиле — по низу стен деревянные панели, сверху — темно-синие тканевые обои. Стрельчатые узкие окна, завешенные трогательными кружевными шторами, синее бархатное покрывало на кровати, свежее, хрустящее от чистоты белье. В углу — женский столик с зеркалом, узкий гардероб, рядом с кроватью — тяжелая деревянная тумба, где стоял кувшин с вкуснейшим ягодным морсом. Им-то принцесса с удовольствием и освежилась, добавив лежащий тут же нарезанный лимон, накрытый прозрачной крышечкой. Василина даже успела задремать, и когда Лусия позвала «Время, ваше высочество», с неохотой поднялась и села в кресло перед зеркалом. Глаза казались словно песком засыпанными, в теле была слабость, и кажется, она все-таки простыла. Но долг и простая вежливость требовали ее присутствия на обеде, и девушка смиренно ждала, пока горничная быстро уложит ее волосы, сделает легкий макияж и осторожно, чтобы не задеть прическу, оденет на нее простое синее платье с длинным подолом, а на шею — пару ниток жемчуга. В этом наряде принцесса сразу стала выглядеть старше, но зато никаких вопросов по поводу уместности ее одежды не возникнет. За пять минут до назначенного времени в дверь постучалась госпожа Вожена, готовая проводить высокую гостью к обеду. Увидев принцессу, женщина охнула, сложила полные ладошки на груди и воскликнула: — Какая же вы хорошенькая, ваше высочество! — Спасибо, — улыбнулась Василина, — вы тоже прекрасно выглядите. Вожена в темном тяжелом платье до пят, с добрым улыбчивым лицом и завитыми волосами напоминала оперную певицу. Но пафоса в ней не было ни на ноготок. Активная и немножко суетливая, она задала, наверное, тысячу вопросов про дорогу, поахала над тем, как такую хрупкую девушку отправили в такой трудный путь, и с заботливостью наседки посадила ее во главе стола, расположившись рядом. Зачем — Василина поняла чуть позже, когда во время обеда госпожа Шукер настойчиво рекомендовала ей пробовать то или иное блюдо, отмахиваясь от строгих взглядов мужа, обеспокоенного напором жены. На обеде присутствовали и офицеры гарнизона, чуть больше десятка, среди которых принцесса заметила и барона Байдека. Были и две офицерские жены, приехавшие на несколько дней навестить мужей. Их звали Тереза и Катарина, они тихо сидели рядом с супругами и во все глаза разглядывали ее высочество, чтобы потом, без сомнения, описать принцессу подругам во всех подробностях. Василина вежливо пробовала предложенные блюда, расспрашивала коменданта и представленных офицеров о жизни заставы и бесконечно улыбалась. И при этом старалась не расчихаться. В носу немилосердно свербило, и девушка просто мечтала о том, чтобы выпить горячего чая и залечь в постель. Но впереди было еще построение гарнизона, вручение наград и посещение казарм. Последующие часы слились для Василины в какой-то зудящий кошмар. Она улыбалась, жала руки, фотографировалась с бравыми егерями, говорила речь перед строем, вручала наградные листки и звания, снова жала руки. К концу ее голос приобрел заметную гнусавость, а нос покраснел и опух. Наконец официальная часть закончилась, и принцесса, сопровождаемая комендантом с женой и частью офицеров, пошла в столовую на «чай с пирогами и вишневую, собственноручно сделанную наливочку». Байдек шел в некотором отдалении, и Василина даже забыла про него, когда вдруг услышала его голос совсем рядом. — Ваше высочество, — барон выглядел обеспокоенным, — вы все-таки простудились? — Нет, — сказала она в нос и оглушительно чихнула. Все обернулись, а госпожа Вожена всплеснула руками. — Ах, бедняжка, маленькая принцесса! Томаш, нужно сейчас же растопить баню! — Не надо баню, — попросила Василина слабым голосом, — мне, наверное, лучше лечь. — Глупости! — со всем пылом уверенной в своей правоте женщины воскликнула хозяйка, но, наткнувшись на строгий взгляд мужа, попыталась исправиться и уже тише сказала: — Глупости, ваше высочество! Крепкий пар да хороший веник — и вся хворь уйдет! Пейте чай, а я пока распоряжусь натопить да замочить веники! Принцессе оставалось лишь покориться неукротимому жизнелюбию и подавляющей заботливости этой женщины. За Василиной тут же стали ухаживать в троекратном размере — два офицера притащили из кабинета коменданта его любимое, «самое удобное, уж поверьте», кресло, хозяйка сама сервировала чай и разлила его по чашкам, добавила туда пару здоровенных ложек малинового варенья и пристально следила, пьет ли несчастная бледненькая девочка волшебный напиток. Барон с чашкой стоял в углу, у напольных высоких часов, и вид у него был виноватый. Василина, несмотря на общее гнусавое состояние, даже немного позлорадствовала про себя — нечего оставлять меня без присмотра и компании, теперь вот мучайтесь. Краем уха она выхватила Боженино «А кто же ее попарит, Байдек, может, вы? У вас волшебные руки» и, чуть не уронив чашку от ужаса, спросила: — А разве в баню пускают мужчин? Все поглядели на гостью, и в комнате стало тихо-тихо. Барон покраснел, вот прямо от кончиков ушей до носа, и несколько раз шумно перевел дыхание. Благо, все смотрели на принцессу. — Э-э-э-э, — почтительно промычала госпожа Шукер, — ваше высочество, у нас в банях мужчины и женщины парятся вместе. Да и не пропарит вас женщина так хорошо, как мужчина. Тут крепкая рука нужна и аккуратная и выносливость. А с бароном вы знакомы уже… «О боги, — в панике подумала Василина, — только бы не узнала мама и в газеты бы не попало. Что делать? Отказать — обидеть людей. Согласиться — дать повод для сплетен». — Да вы не бойтесь, госпожа, — снова затараторила Вожена, — там ведь с вами и горничная будет, и мы все, женщины, никто ничего плохого не подумает. В парку-то и не видно ничего. «Я на самом деле слушаю рассуждения про то, как я буду лежать голая в пару и меня будет бить веником взрослый мужчина?!» — Госпожа Вожена. — Теперь все обернулись на голос Мариана, лицо которого уже приобрело нормальную окраску — в отличие от принцессы, розовевшей от пикантности ситуации, а глазами напоминавшей загнанного оленя. — Если ее высочество не хочет, не будем ее смущать. На юге традиции более строгие, чем наши, мы можем ее шокировать. — Ну если так… — пробормотала растерявшаяся хозяйка, а полковник Шукер пробасил: — И правда, рыбонька, что-то ты совсем засмущала нашу гостью. Хоть банька и была бы в самый раз, — добавил он после того, как Василина снова оглушительно чихнула. На лицах находящихся в гостиной принцесса прочла такое смущение, будто они, деревенщины, нарушили этикет и предложили что-то крайне неприличное. Оно, конечно, так и было, но Василина поняла — надо срочно разрешать ситуацию. Ведь пила же она ритуальный напиток с сердцем ядовитой змеи, когда в свои четырнадцать лет ездила на юг, в горы! И целовала уважительно ноги статуи какого-то племенного древнего героя. Матушка всегда учила, что нужно чтить традиции местных, чтобы тебя не посчитали высокомерной и насмехающейся над ними. «Королевская семья должна быть близка народу», — не раз говорила она. И принцесса подняла руку, привлекая внимание. — Уважаемые хозяева, госпожа Вожена, уверяю, я не смущена, а просто тронута вашей добротой и заботой. Я с удовольствием попарюсь и надеюсь, ваш пар действительно чудесен, как и все, что я видела на Севере. На лицах офицеров и хозяев отразилось явное облегчение, все заулыбались комплименту, и напряжение ушло. Не улыбался один Байдек. Цепи воли снова стали потрескивать, и он сжал зубы, восстанавливая душевный покой. — Какой стыд! — причитала Лусия, расчесывая волосы своей госпожи, которая оделась в удобную просторную рубаху и сидела у зеркала. — Какое варварство! Приехали в какой-то вертеп! Вот была бы здесь ее величество!.. Василине это порядком надоело, и она в который раз повторила: — Прекрати, Луси! Была бы здесь мама, она бы безо всякого сомнения приняла предложение госпожи Шукер. И ты примешь и ни словом, ни взглядом не покажешь своего недовольства, как и я! Горничная возмущенно всхлипнула, переживая будущий позор. Видное ли дело — париться в общей бане! У них в Инляндии даже супруги спят раздельно, чтобы не стеснять друг друга и лишний раз тело не демонстрировать, а тут прям какой-то свальный грех намечается! — Если это поспособствует укреплению преданности местных офицеров короне, то я и голая готова по плацу пройти, — с несвойственной ей жесткостью, продиктованной скорее усталостью от дороги и общим недомоганием, отчеканила принцесса. — А твое дело — следить, чтобы я при этом хорошо выглядела. И точка! — Хорошо, госпожа, — смиренно произнесла Лусия, испугавшись суровости хозяйки. — Но я буду там и глаз с вас не спущу, так и знайте! — Вот и прекрасно, — улыбнулась Василина, хотя от повышенного тона заныло беспокоящее ее горло. — Тебе повезло, что мы к серениткам не ездили с визитом. Мама говорила, там парадный костюм для женщин — хитон с обнаженной грудью. А их королева у нас одевается в строгое платье, кстати. А еще могу взять тебя в Тайтану, мужчины там ходят в юбках длинных и цветных и с обнаженным торсом. Закрываются только низкородные. А женщины надевают покрывало и маску, хоть и жарко страшно. Мама говорила, чуть сознание не потеряла, а что сделаешь — традиция. Лусия что-то пробормотала, из серии «лучше в покрывале и в маске, чем голышом и в бане». — Не бурчи, богов ради, у меня и так всего пара часов, чтобы поспать, пока они топят баню. Голова раскалывается, уж лучше бы я с тобой в каюте осталась. Но это было бы ужасно, Лусия. — Простите, ваше высочество, — пробормотала горничная, расстилая кровать. Она зеленела только при мысли об обратном пути. А ее принцесса продолжала размышлять, укладываясь в постель и наблюдая, как Лусия закрывает внутренние ставни, отчего в комнате воцарился полумрак. — Любопытно, кстати, будет посмотреть, как там все устроено, я ведь только читала про северную культуру, но ни разу сама не видела. Да и не было в книжках про совместный быт, вот что любопытно… Видимо, об этой традиции авторы деликатно не упоминают… Комендантская баня находилась позади комендатуры, в закрытом саду, и к ней был предусмотрительно выстроен узкий обитый изнутри деревом коридорчик с маленькими окошками. Не до конца проснувшаяся принцесса, сопровождаемая на глазах мрачнеющей Лусией и словоохотливой хозяйкой, с удовольствием втянула в себя воздух. В коридоре хорошо пахло сосновой смолой и чистотой. Сама баня представляла собой внушительную избушку, построенную из огромных круглых бревен. В предбаннике уже сидели, завернутые в простыни, офицерские жены, нестройным хором поприветствовавшие ее высочество. — Ну-с, раздевайтесь, милая, садитесь, сейчас я вам чаю липового налью, — засуетилась госпожа Вожена. Принцесса, снимая одежду, с любопытством крутила головой. Здесь запах дерева и пара, смешанного с ароматами разных растений, был сильнее. Да и неведомые строители постарались на славу. В предбаннике по стенам стояли тяжелые лавки, укрытые вышитыми полотенцами, а перед ними — длинный стол, на котором пыхтел тяжелый чайник, весело дыша парком, стояли плошки с вареньем и медом, лежали в корзинах круглые булочки и мягкое масло в розетках. Василина залюбовалась высокими расписанными кувшинами с блестящими глазированными боками. Одна из офицерских жен, Тереза, кажется, разливала из такого кувшина какой-то светлый пенящийся напиток. — Это квас, госпожа, — пояснила она, — но он очень холодный, поэтому мы будем поить вас чаем, чтобы прогнать простуду. Квас принцесса пробовала и в столице, но не оценила. Горничная взяла ее вещи и аккуратно сложила их на деревянные полочки, где стопочками лежала женская одежда, а госпожа Вожена, вся состоящая из складочек, с пухлыми ногами в ямочках и большой налитой грудью, уже куталась в простыню и вертела себе на голове что-то наподобие тюрбана. — Сейчас я вам помогу, принцесса, — и она, схватив какое-то длинное полотно, закрутила в него волосы Василины, ахая, какие же они красивые да светлые. Принцесса закуталась в предложенную простынку и продолжила осматривать помещение, попивая ароматный липовый чай. На стенах висели резные изображения каких-то фольклорных старичков с длинными бородами и хитрыми физиономиями. Они изображали сценки из банной жизни — один шлепал себя веником, другой грел ноги в какой-то кадке, третий лежал на лавке, четвертый плескал воду в печь. — А кто это? — спросила она, показывая на старичков. — Это наши северные банные духи, — ответила, посмеиваясь, Тереза. — Пар, Жар, Здрав и Драв. Мы их задабриваем, поливая камни печки квасом и пивом, иначе шалят — могут перепутать одежду, ущипнуть, заухать в трубе или вовсе ошпарить. В мире банных духов стало как-то уютно, и принцесса расслабилась, шмыгая носом. От влажности из него потекло. — А где же мужчины? — полюбопытствовала она, уже самостоятельно наливая себе чаю и хмурясь на не решавшуюся раздеться Лусию. Та с тяжелым вздохом начала снимать ботинки. Дамы дружно захихикали. — Ждут, когда позовем парить, — ответила за всех госпожа Вожена. Она пила пиво и сладко щурилась, не забывая, впрочем, поглядывать за принцессой, чтобы у нее не кончался чай. — Я думала, вы и моетесь вместе, разве не так? — Так, но поболтать-то нам охота в женской компании, — тоже подмигнула Василине расслабившаяся хозяйка. — Потом придут, не сомневайся. Жен-то у нас только мужья парят, а вот незамужних девок — холостые парни. Под присмотром матери или другой старшей женщины. У нас считают, что по юности нечего наготу прятать, зато потом не на теле мужик женится, а душу полюбит. У вас-то на юге почему они так на всех и после свадеб кидаются? Потому что тело под запретом. А у нас парень до зрелости насмотрится, поймет, что у всех все одинаковое, а что больше-меньше, так это преходяще, да и выбирает по душе себе да по сердцу. У нас и разводов-то почти нет, по сравнению с вами, почему? Да поэтому же. — Логично, — пробормотала принцесса, впрочем, сомневаясь, что это работает. Чай приятно согревал изнутри, и стало даже жарко. В предбанник, по размерам больше напоминавший комнату, выходила широкая дверь, из-за которой слышался интригующий плеск воды. — Можно посмотреть? — Василина встала. — Конечно-конечно, ваше высочество! Мы сейчас туда и пойдем, пора обмыться да на первый парок! Заходите, тут у нас купели да помывочная. «Да уж, — подумала принцесса, проходя в помывочную, — монументально». Там как грибы на лужайке стояли несколько огромных емкостей, по виду больше всего напоминавших огромные, широкие и очень низкие бочки, в стенки которых были вмонтированы подголовники и рукоятки. Из них непрерывно проливалась вода, которой было набрано до краев. В каждую из таких без труда могло бы поместиться человек десять. — Солдаты у нас моются в общей бане, там одна купель, — с гордостью произнесла хозяйка, — а для нас тут мужчины расстарались. Это специально сюда бондарь приезжал, делал из местных гигантских дубов. Вот, проходите, только простынку снимите, ступайте в воду. Это сначала горячо, а потом привыкните, надо вас к парку-то подготовить, чтоб поры открылись да грязь первая сошла. Принцесса опускалась в горячую пахнущую травой воду и ойкала про себя. Вода действительно оказалась очень горячей, но деваться было некуда. Василина кое-как, неловко спустилась по деревянным ступенькам на дно и тут же обнаружила, что у подголовников есть и подводная часть, что-то вроде сиденья с подставкой под ноги. Она повернула голову на визг — Тереза и Катарина прыгали прямо со ступенек в бочку с холодной водой и плавали там как в настоящем бассейне, а госпожа Вожена забралась в другую, где вода была потеплее, и с покровительственной улыбкой наблюдала за своими гостями. Василина закрыла глаза. Тело словно размягчилось и поплыло. Через некоторое время рядом с ней раздался плюх — голая, сухая, как щепка, замотанная в тюрбан Лусия с видом страдалицы забиралась в бочку.