Вечером Бернхард, проходя мимо библиотеки, заметил там свет. «Неужели Залман потянулся к книгам?»– подумал глава семьи. Заглянул внутрь. На диванчике расположилась женская фигурка. –Билинда, не порть зрение, для чтения существует день,– поморщился Берни, полагая, что женщинам ум ни к чему. –Пошёл вон,– посоветовал ему голос жены. –Ты стала читать Плутарха?– не веря глазам, не спускал взгляда муж с оглавления. –Никогда не поздно совершенствоваться. Женщина поднялась, и, деланно отвернувшись, прошла мимо него. Она зачиталась до полуночи. Проснулась оттого, что Бернхард стаскивал с неё одеяло. Августа немедленно водрузила тёплое покрывало обратно. Мужчина напрасно теснил её обжигающими лобзаниями и покрывал навязчивыми поцелуями, женщина лишь морщилась. –Последнее время ты стала очень привлекательной,– шептал муж. Августа спихнула обеими ногами с кровати расслабившегося мужчину. Берни плюхнулся на толстый ковёр. Жена злорадно улыбалась. –Ты мне не интересен, Бернхард. Побереги силы для новых подвигов с другими глупышками. –Ты ещё пожалеешь, Августа!– грозил муж, покидая спальню жены, и при этом прихрамывая. Настал следующий день занятий. Миссис Драммонд вертела в руках своего лебедя, который, как ей казалось, тянулся ко второй половинке пары. Но созданного ими лебедя обнимала-оплетала шеей другая птица. Трогательная картина: одна птица млеет от любви, наслаждаясь единением, другой пернатый благосклонно принимает ласку, тая в объятиях любимой. Чезорино улыбнулся, разглядывая изделие ученицы. –Августа, Ваш лебедь шипит от зависти?– шутил он. Женщина улыбнулась в ответ и бросила своё домашнее задание в огонь печи. –Ваша половинка более совершенна,– подытожила она. –Вы самокритичны,– удивился итальянец. –Где Ваш отец? –С рабочими облицовывает мраморной плиткой парадное крыльцо. –А, это, наверное, Бернхард распорядился. Я планировала другие реставрационные работы. Ну, потом я планирую перейти к ремонту остальных помещений дома. –Давайте сегодня создадим комплекс из двух скульптур. Одну буду лепить я, другую – Вы. Ваше предложение: кто это будет. –Психея и Эрот. –Неплохое сочетание. Бог любви Эрот, влюбившийся в Человеческую Душу – Психею. У Вас творческое мышление. Интересно, какой позой Вы будите соблазнять моего Эрота? –Интересно как Ваш Эрот докажет Психее свою любовь. Теперь Августа и Чезорино сидели напротив друг друга. Работа вновь захватила их, властвуя над вниманием и временем. Вдохновлённые они творили каждый своё представление о любви и красоте. Когда Малевольти узрел в склонённой фигурке Психеи скорбную позу, мужчина воскликнул: –Она плачет! Ваша богиня оплакивает распластанную на земле птицу! Конечно, вулкан чувственности могло тронуть умение сострадать! –А почему Ваш Эрот так низко наклонился? –А вам ещё не понятно?– смешинки бегали в глазах итальянца,– Он будет целовать ноги Вашей Психее. –Ноги? –Конечно! Потому, что в возлюбленной всё прекрасно. Он обожествляет не только её душу, но и каждую частичку её тела. И они опять корпели над статуэтками. Когда фигурки, по их мнению, достигли совершенства, ваятели радостно-блаженно взглянули в глаза друг другу. Чезорино пожал напарнице руки в знак благодарности. Оба, будто обожглись. Мужчина понял, что слишком долго жмёт руки Августе, но не мог отнять их от себя, словно не видел их целую вечность, словно не её руки только что блуждали возле его рук, ваяя рядом. Скульптор поцеловал поочерёдно обе её руки. –Что Вы делаете, мистер Малевольти? –Ах, простите, я всего лишь хотел выразить признательность за чудесную работу. Он взял фигурку Эрота и придвинул к ногам Психее. Совокупность двух фигур восхищала. –Я бы хотела научиться вырезать статуэтки из камня. –Каменная пыль очень опасна, а Вы слишком нежны. –Наверное, Вы правы… Я, пожалуй, сделаю перерыв в нашем обучении, а Вам дам другое задание. Я задумала установить в холле фонтанчик с миниатюрной горой Олимп. Два персонажа у нас уже есть. Какие кандидатуры Вы предложите на проживание на Олимпе Драммондов? –Надо подумать, набросать эскизы: все персонажи греческого фольклора самобытны и интересны. Ветер раздувал паруса галеона. Впереди синела морская даль, над головой в небесной лазури кружили чайки. Росс держал жену за руку. А Беула с умилением переводила взгляд с бегающего по палубе Фрэда на гордо выпрямленного у штурвала Роланда, которому помогал управлять кораблём лоцман. –Ты не сердишься, что я оторвал тебя от дел? –Сколько можно отдавать времени работе?! Я рада нашему путешествию. –Я слышал, на одной из твоих фабрик идёт монтаж новых агрегатов. –Я доверяю своим инженерам. Моё присутствие излишне. –Как долго продлиться сборка машин? –Для надёжности эксплуатации и безопасности рабочих никогда не стоит спешить. –Я признавался тебе в любви, но не слышал слов признаний от тебя…– робко заметил Персиваль. –Перси! Разве мои глаза перестали кричать тебе о моём чувстве?! Я люблю тебя! –Пойдём в нашу каюту. –Как предусмотрительно ты отвёл для мальчиков другую каюту,– хихикнула женщина. Позже, млея в объятиях мужа, Беула горячо шептала: –Я теперь понимаю, что не любила Бернхарда. Наша связь была его условием: постелью он покупал моё молчание… –Так у вас был сговор?! –О, нет! Он отравил Вирджа, и после поставил меня перед фактом. Получалось, я была ему обязанной. Изводившего меня мужа я ненавидела, интим с Вирджиниусом у нас был раз в год, а любви так хотелось, что я безумно, без любви, кинулась в объятия этого негодяя Бернхарда, ища ласку. Это было убого: объятия с озираниями по сторонам, связь с постоянным чувством вины. А с тобой я растворяюсь в неге безграничного счастья. Берта со скучающим видом брела домой после службы. Она всегда была фантазёркой. Сначала, в детстве, придумала, будто бог любви Амур влюблён в неё, и каждый раз весной земля расцветает специально для неё. Затем стоило заинтересованно глянуть на Доминика, как парень превратно истолковал её блуждающий, восторженный взгляд. Хорошо, хоть никто не прознал об их интрижке… Энрико явно не понимал жену, и уж тем более не соответствовал её романтическим запросам, так считала Берта. Ей 26 лет, а ей так скучно жить! Радует, что леди Спенсер, а ныне Росс, ценит её дар художника, ведь только на любимой, творческой работе Фиоре может воплотить свои фантазии в жизнь. Дома же ждало её уныние. Неразговорчивый, недалёкий и угрюмый амбал Энрико. Шустрая и бойкая Элеонора с компанией подружек с утра до вечера носится по дворам. Неожиданный вопрос заставил девушку вздрогнуть: –Миссис Фиоре? –Да,– удивлённо подтвердила та. –Вам велели передать.