–Я знаю, что Отт любит другого, но вновь мечтаю о ней. Болезненно ревную, но не хочу забыть. Всхлипнув, мужчина сорвал с шеи серебряный крест с цепочки и, глядя на распятие, просил: –Боже, я молюсь тебе о том, чтобы Орин не вернулся из плаванья. Это кощунственно, я знаю, но как ещё устранить с моей дороги соперника? Не будет Орина, и, может, Оттавия обратит внимание на меня… А в это время Отта глядела на кромку горизонта моря и шептала: –О, Орин…если бы мои слова могли превратиться в птиц, долететь до тебя и рассказать о моей любви… 5 марта Орин Филдинг вернулся из плаванья со своей командой. В кругу семьи он угощал домашних финским ликёром из морошки, что называется лакка и ягодой гонобобель, что в народе зовётся голубикой. Капитана не занимала пустая болтовня родни за столом, он был поглощён едой и своими думами. Лэсли спрашивала у Нормана: –Какие нынче уголовные наказания ждут преступников? Адвокат пояснял: –Пенитенциарные методы современной Англии сводятся к выселению в колонии, либо к повешенью. Малое количество тюрем заполнено в основном банкротами и должниками. Люди, что ожидают приговора, независимо от тяжести преступления, находятся в одном месте. –Ужасно!– возмутилась Наяда,– Порядочные дворяне коротают время в обществе убийц и воров! –Ну, не такие уж они и порядочные, раз оказались под вниманием у правосудия,– усмехнулся Норман. –Почему за энную плату нельзя улучшить тюремное заключение дворян?– не унималась Наяда. –Какой тогда смысл в наказании?– пожал плечами её муж. –Привилегии господ должны распространяться на все сферы жизни,– настаивала женщина. Норман поучал невестку: –Лэсли, если Вы будите всё свободное время проводить с моей женой, то станете такой же скучной, занудливой и меланхоличной особой, как она. –Скучной?– с досадой переспросила Наяда. Лэсли украдкой, в сторону хихикнула. –Подонок,– сквозь зубы процедила жена адвоката. –О, дорогая, не надо так льстить! Я, конечно, постепенно привыкаю к твоей завышенной оценке, но это так губительно для самоанализа и самооценки. –Кто смущает нашего скромнягу и труженика Нормана?– встрепенулся от задумчивости Орин. –Благодарю тебя, мальчик, один ты ценишь мои старания,– кривлялся Сэндлер,– Я и не думал, что ты можешь снизойти до таких сердечных, дружеских похвал. Наяда вскипела, жалуясь брату: –Норман всегда смеётся надо мной! Это оскорбительно! –Для судейской коллегии репетируйте свои речи с кем-нибудь другим, Норман,– посоветовал родственнику Филдинг. –Я для Наяды, как напоминание о том, что повсюду кипит бурная жизнь. Я, как удар по её меланхолии, потомучто только я вывожу её из равновесия однообразной, размеренной жизни. Наяда, скажу тебе откровенно: ты слишком скучная, чтоб тобой увлечься. –Неисправимый балагур и пройдоха. –Вот видишь, Орин, она сама меня всё время ругает. Наяда, а ты хоть раз дала мне шанс исправиться? После завтрака капитан сослался на дела и уехал из дома. Лэсли еле сдерживалась, чтоб не расплакаться. Муж, который отсутствовал несколько месяцев, вместо поцелуев и слов любви вовсе её не замечает! Она побрела в библиотеку и наткнулась в коридоре на Нормана. Мужчина искренне жалел её: –Бедняжка Лэсли, у тебя такое грустное лицо…Тебе скучно? Я знаю верное средство, что в миг разгонит печаль. У меня есть бутылочка с отличным шерри. У него просто волшебный, восхитительный вкус. Наяда с Фрэзи уехали на прогулку, нам никто не помешает. –Ну-у-у, если только один глоточек…– замялась девушка. –Конечно! Ведь нет ничего дурного в том, что родственник хочет угостить и развлечь свою маленькую сестрёнку. В своём кабинете Сэндлер, наполнял бокалы, без устали рассказывая смешные истории, заставляя Лэсли сдержанно смеяться. Девушка догадывалась, что адвокат заигрывает с ней, но воспринимала это, как игру. Филдинг зашёл в магазин, где за прилавком стояла Оттавия и новая продавец Жаклин. –Орин, сегодня ты забыл надеть улыбку на лицо,– заметила некая старушка-покупатель. Юноша грустно ей кивнул. Он склонился над прилавком, шепча Отте: –Нужно проговорить. –О чём?– надменно передёрнула плечами итальянка. –Прошу тебя. –Зачем ты пришёл? –Прошу тебя: выслушай меня. –Вы желаете вернуть товар, мистер Филдинг?– громко произнесла Малевольти для любознательных посетителей,– Пройдёмте в подсобное помещение, там новая партия товара ещё не распечатана, посмотрите… Барон, торопясь, будто опасаясь, что его прогонят, ринулся в подсобку. Он хотел расцеловать дорогую Отти, но она была непреступна, даже слишком бледна. И он тоже чувствовал непомерную вину перед ней, потому боялся приблизиться к ней. –Зачем ты пришёл…– укоряла устало и вымученно Оттавия,– Нам нужно навсегда расстаться, Орин. Ты женился на моей падчерице. Юноша пробовал шутить: –Моё сердце буквально исполосовано ранами, которые нанесла мне ты своим пренебрежением. –Перестань кривляться, Орин! –Хорошо, я отброшу пафосный юмор и предстану перед тобой с открытой душой без защиты сарказмов, и ты сможешь убить меня своим ненавидящим взглядом. Он замолчал и отвернулся. Отта обошла вокруг, чтоб заглянуть в его глаза. Она хотела увидеть какое у них выражение, когда Филдинг не смеётся. Орин плакал: глаза покраснели и источали слёзы. –О, Орин!– воскликнула женщина и бросилась в объятия любимого человека. Теперь плакала она. Со слезами обида прошла. Филдинг улыбался и шептал ей: –Всё теперь будет хорошо, мы ведь опять вместе. «Как сказать Орину, что я жду ребёнка от мужа его сестры? Не буду говорить, вдруг будет выкидыш…»– с ужасом думала Оттавия. Она смотрела на него и смотрела. –Как долго я тебя не видела… Наяда откуда-то прознала о похождениях брата. Она вошла в его кабинет на следующий день и жёстко бросила ему в лицо: