Когда Келвин поворачивается ко мне, я стараюсь не обращать внимание на то, как мерцают его ресницы, подсвеченные стоящей позади лампой. Мне нравится видеть его сидящим на этом диване. Нравятся знать, какого цвета у него носки и как выглядит его сонное лицо, прежде чем он выпьет чаю. Он почесывает подбородок. — Что за список дел? — Тебе нужно пройти медицинский осмотр. И пока тебя официально на работу не приняли, мне нужно будет предоставить платежные квитанции, чтобы показать, что я могу содержать нас обоих, — хохотнув, я добавляю: — А это значит, что Брайану придется меня повысить. Если ты решил, что сегодня он был прекрасен, будь поблизости во время грядущего разговора. Случится непременно что-нибудь этакое, — прижав карандаш к губам, я читаю дальше. — И нам нужно будет подтвердить, что наш брак не фиктивный. Джефф предлагает поделить аренду пополам — это просто — и сделать совместное членство в спортивном клубе… — повернувшись к нему, я спрашиваю: — Ты ходишь в спортзал? На губах Келвина играет улыбка, и он складывает руки на груди — парни делают так всякий раз, когда нужно подчеркнуть мышцы. — Хожу. Могу добавить тебя к своей членской карте. Если только у тебя нет своей и ты не хочешь присоединить к ней меня. — Добавь меня к себе, ага, — быстро отвечаю я, словно не ем большие Сникерсы на ланч и не считаю беговые дорожки бессмыслицей: бежать-бежать и так никуда не прибежать. — Еще Джефф пишет, что у нас должна быть смс-переписка. Это мы можем, да? — Смс-ки типа «Купи молока» или что-то более… личное? Мне ни в коем случае нельзя смотреть на него сейчас. Поэтому я пристально вглядываюсь в стену напротив. — Мы должны выглядеть убедительно. Поэтому, наверное… и то, и другое. Келвин достает бальзам для губ и тем самым привлекает мое внимание к своему рту. Он сидит всего в полуметре от меня. До сих пор как следует рассмотреть его руки у меня возможности не было. Ногти подстрижены — слава богу, — а пальцы длинные, но не слишком тонкие. И на безымянном обручальное кольцо. — Просто хочу прояснить ситуацию, — медленно говорит Келвин и закрывает бальзам, — и не напугать тебя своими сообщениями: мы говорим не просто о фразах про личное, а о тех смс, где я пишу, что не могу дождаться момента, когда смогу стащить с тебя одежду? Мое сердце немедленно выбрасывает белый флаг. — М-м-м… да. Думаю, да, — говорю я и из соображений безопасности решаю вернуться к разглядыванию списка, пока Келвин достает телефон и что-то пишет. — Так. Что еще? Письма или открытки со свадебными поздравлениями. Оформленные на наши имена счета кредитных карт, коммунальные платежи и тому подобное. Телефон вибрирует от пришедшего сообщения Келвина. «Перед работой заглянешь домой?» Не почуяв подвоха, я отвечаю: «Буду через полчаса». «Хорошо. Хочу попробовать тебя еще раз, прежде чем ты уйдешь». Охнув, я кладу телефон на журнальный столик. — Это было… неплохо. Весьма. Ну ничего себе, как часто он делал что-то подобное? Келвин смеется, и его лицо слегка порозовело. — Чувствую себя неважно, когда заставляю тебя участвовать во всем этом. Я небрежно отмахиваюсь. — Все будет нормально. Несколько сексэмесок, пара копий документов и пара анкет, требующих ответа «да/нет». Сам посуди, разве это трудно? *** Кто-нибудь, пожалуйста, пристрелите меня. Вы когда-нибудь пробовали самостоятельно заполнить налоговые декларации? Иммиграционные документы примерно такие же, только цифр поменьше, а возможностей для лжесвидетельства побольше. Моя форма была достаточно простой: имена, адреса, бывшие работодатели. У Келвина все гораздо серьезней. Даже когда мы делим ее пополам, на заполнение первых двух анкет все равно уходит целый час. Я смотрю на него, сидящего по ту сторону журнального столика. Сейчас еще не вечер, но я уже опрокинула вторую бутылку пива, а карандаш сунула в пучок волос. — Можешь ли ты перечислить прошлые и текущие членства в организациях, фондах, клубах и сообществах, начиная с шестнадцатилетнего возраста, а так же местоположение указанных организаций и даты? Келвин вымученно смотрит на меня. — Я не помню название групп, с которыми играл в прошлом году, не то что начиная с шестнадцатилетнего возраста. Пробежавшись глазами по анкете, я говорю: — Тебе лучше вспомнить, потому что им это тоже интересно знать. Откинувшись назад, Келвин смеется и проводит рукой по волосам. На тарелке перед ним лежит огрызок от яблока, апельсиновая кожура, обертки от злаковых батончиков и корочка от сэндвича с арахисовым маслом и желе. Что я узнала сегодня про Келвина: он много ест. Я перехожу к следующему разделу. — Расскажи мне о своих родителях. — Их зовут Падрейг и Марина. Они… — он пожимает плечами. — Они хорошие. — Падрейг? — переспрашиваю я, изо всех сил стараясь имитировать его произношение. Келвин поворачивается ко мне и поджимает ногу под себя. Его волосы торчат строго вверх, и выглядит он так, будто радуется моей ошибке. — Пат-рик, — повторяет он с отвратительнейшим американским акцентом, четко проговаривая каждый звук. Я чувствую, как покраснела. — Ой. Патрик. Вот я балда. — Вы, американцы, говорите где-то в задней части рта и комкаете все согласные звуки. Там, где вы скажете «Как дела?», — с почти идеальным американским акцентом произносит он, — ирландец произнесет «Кадила?». — Мне нравится, — дрожащим голосом мягко замечаю я. Закрой рот, Холлэнд. Словно не обратив внимания на мой восторг, Келвин продолжает: — Иногда мой акцент становится заметнее — когда выпью несколько пинт пива, например, и тогда приходится напоминать себе говорить помедленней. Окажись мы в Голуэе, ты не поняла бы ни слова из того, что я сказал. — Уверена, на твой слух мы говорим очень скучно. Келвин качает головой. — Мне нравится, как ты говоришь. Ох. Покашляв, я возвращаю свое внимание к анкетам. Следующие пятнадцать минут мы проводим копаясь в телефоне Келвина и разглядывая фотографии всех его родных, в то время как я записываю их полные имена, даты рождения и как зовут всех братьев и сестер. Келвину двадцать семь, он старший из четырех детей: двадцатипятилетней Бригид, с ней у Келвина самые близкие отношения, Финниана, которому двадцать три, и девятнадцатилетней Молли. — И как, у вас работает правило очередности появления на свет? — интересуюсь я. — Ты тот старший ребенок, на которого всегда можно положиться? Добросовестный, добивающийся лучших результатов, любящий порядок… Келвин смеется и подносит пиво к губам. — Я живу тут по просроченной визе и вынужден жениться на незнакомке, чтобы получить работу своей мечты. Как-то не очень «добросовестно», — помолчав, он почесывает щеку. — Но да, на их фоне я всегда был всезнайкой и любящим покомандовать маленьким засранцем. Особенно когда родителей рядом не было. Но иногда мне прилетало. Однажды девушка, которая мне нравилась, разговаривала с подругой недалеко от нашего дома, а Бригид с Финном раздели меня догола и вытолкали на улицу. — О боже. — М-да. Но я это заслужил, — отвечает Келвин и приподнимает подбородок, глядя на меня. — Ну а ты, младшая из шестерых, ты классическая младшая? — Уверена, Дэвис бы сказал, что да. В конце концов, Роберт создал для меня рабочее место, а мой дядя покрывает большую часть моей арендной платы, так что… — я красноречиво обвожу взглядом комнату, — я бы тоже сказала, что да.