И так целый год. Внутренний голос уговаривает меня позаботиться о сохранности моего сердца заранее. — Я столько выпил, что сейчас усну, — говорит Келвин. — Возможно, начну болтать во сне. — Это очень хорошо. Сейчас возьму список вопросов. Рассмеявшись, он смотрит на меня. — Сегодня я много о тебе узнал. По тому, что о человеке говорят его близкие, можно немало о нем понять. Вспомнив некоторые из озвученных историй, я издаю стон. — Лулу просто чудовище. И это явно дурно влияет на мой характер. — Как раз собирался тебя о ней спросить, — когда я снова провожу пальцами по его волосам, Келвин закрывает глаза. — На свадьбе она казалась нормальной, но сегодня вела себя отвратительно. Она всегда такая грубиянка? — Да уж, эмоции Лулу постоянно плещутся через край, но сегодня это была почти агрессия, как будто она решила устроить драму на пустом месте. — Мы сегодня и сами организовали довольно драматичную игру. А со стороны мне кажется, что Лулу уже привыкла чудить. — Так и есть, — я смотрю на Келвина и радуюсь возможности рассмотреть его получше и не оказаться пойманной. У него тонкий прямой нос, полные, но не женственные губы. Мне нравится форма его глаз. Не знаю, как описать их иначе, кроме как типичные для древнего римлянина — со слегка нависшим веком. Ресницы густые, но не очень длинные. Оттенок щетины темнее его русых волос, а на солнце она кажется рыжеватой. И на затылке, как я уже знаю, у него есть тонкая полоска седины, на фоне остальных волос кажущаяся впаянным в камень кристаллом. Келвин берет телефон, что-то быстро пишет, а потом произносит: — Наверное, нам стоит поговорить о том, что обычно обсуждают друг с другом недавно начавшие встречаться пары. — Ты имеешь в виду прошлые связи? Подать тебе твой блокнот? Келвин с улыбкой отмахивается. — Джефф упомянул парня по имени Брэдли, — скрестив ноги, говорит он. — Я предположил, что ты встречалась с ним какое-то время. Я несколько раз моргаю, пытаясь понять, когда именно — и зачем — Джефф с Келвином успели обсудить сегодня вечером моих бойфрендов. Но тут вибрирует мой телефон. Оказывается, пришло сообщение от… Келвина. «Ты готова встретить меня?» В недоумении я таращусь на экран, после чего понимаю, что именно Келвин имеет в виду. Он продолжает играть в эту игру и пишет сексэмески. С горящими щеками я отвечаю: «Если ты намекаешь на то, голая ли я, то да». — Расскажи мне о нем, — когда я откладываю телефон в сторону, просит Келвин. — Ладно, — покашляв, отвечаю я и смотрю на Келвина. Он, как и я, подозрительно покрасневший. — Мы встречались чуть меньше трех лет. — Ты когда-либо рассматривала вариант выйти за него замуж? Вопрос настолько очевидный, что даже странно, как сильно он застает меня врасплох. — Нет… Скорее нет. Мы оба были одинаково скучные. В ответ на мои слова Келвин прищуривается, и мне становится любопытно, о чем он сейчас думает. — А что насчет других? Другие. Как банально, что должны быть и другие. — Сначала ты, — увиливаю я от ответа. — Со сколькими женщинами ты был? Еле слышно охнув, увидев мое сообщение, Келвин что-то быстро печатает в ответ, после чего кладет телефон себе на живот экраном вниз. — Ты сейчас имеешь в виду отношения? — уточняет он. — Тогда с двумя, — он почесывает ногу. Носки Келвин успел снять, и хочу заметить, что у него красивые ступни; никаких мозолей или бугорков. Гладкая загорелая кожа, подстриженные ногти. Мой телефон жужжит. «Прежде чем уснуть, хочу ощутить, какая ты горячая». Эти слова проносятся в моей крови взрывной волной. А мой ополоумевший мозг считает их… вполне уместными в нашей ситуации. «Я тоже этого хочу. Когда ты будешь дома?» — Только с двумя? — переспрашиваю я, пытаясь не потерять нить нашего разговора. — Ну да, две девушки, с которыми были настоящие отношения. Эйлин и Рори. — Какие… ирландские имена. Сначала усмехнувшись, Келвин весело смеется. — Это все потому, что они ирландки. — А здесь, в Штатах, никого? — Когда я начал учиться, Рори переехала сюда, но через несколько месяцев вернулась домой. После нее… были девушки, с кем я всего лишь хорошо проводил время, но немного, — поморщившись, Келвин поднимает голову и, поднеся бутылку к губам, добавляет: — Одна из универа, Аманда, — он ненадолго задумывается, прищурившись. — Кажется, мы встречались с ней полгода. Но она была кошмарной. И любила покомандовать. — А я думала, что для сексуальных отношений любительница покомандовать — это хорошо. — Ты права. С этим проблем не было, — Келвин делает еще один глоток пива, не встречаясь со мной взглядом. — Ну а как насчет тебя? — Что насчет меня? — Я про мужчин, — посмотрев на меня и прищурившись, говорит он. — А-а. Ну, после Брэдли их было… несколько сотен. Келвин привстает. — Правда? — в его голосе звучит неприкрытый и сдобренный выпитым интерес, который тут же исчезает, едва Келвин понимает, что я шучу. И он ложится снова. — Я просто хочу добавить, что это не было бы чем-то из ряда вон. В конце концов, у нас сексуальная свобода и все такое. — Да нет, не сотни. Несколько. — А ты знаешь, — сонным голосом говорит он, — что секреты бесценны? — Вот как? Келвин берет телефон и что-то быстро пишет. Мое сердце сейчас выпрыгнет из груди. Снова посмотрев на меня, он кивает. — Мама говорила, что рассказанные секреты что-то высвобождают между друзьями. Сделав вид, будто раздражена, я говорю: — Ты решил упомянуть мою прелестнейшую свекровь Марину, чтобы обсудить мои сексуальные отношения? — Она замечательная, да. Взяв телефон, я читаю высветившиеся на экране слова. «Буду дома, как только смогу. Не перестаю думать о тебе».