– Доброе утро, Элиза, Маргарет, – решительно произнесла та. – Что за кашу заварил мой братец! Вот как! Значит, ходить вокруг да около она не собиралась. – Полагаю, у вас множество вопросов, – обратилась Каролина к Элизе. – Нет, – откликнулась та. – Вообще-то, ни одного. Нуждайся она в дополнительных объяснениях, согласилась бы принять Мелвилла. Она этого не сделала. Ибо что из сказанного им изменило бы свершившийся факт? И могла ли Каролина добавить слова, способные поднять настроение Элизы? Нет. Обнаружив, что она не в состоянии смотреть на гостью ни секундой дольше, Элиза поднялась. Да, Каролина ни в чем не виновата, но ее присутствие слишком напоминало о Мелвилле, и это было невыносимо. – Боюсь, я не смогу задержаться, леди Каролина… не возражаете, если я оставлю вас с Маргарет? – Разумеется, – ответила Каролина. – Но… погодите. Она достала из ридикюля письмо и протянула его Элизе. Та не взяла. – Что это? – настороженно спросила она. – Ответ из Королевской академии, – сообщила гостья. – Ваша картина принята на Летнюю выставку. Поздравляю. Элиза воззрилась на письмо. Как странно! Неделю назад эта весть привела бы ее в восторг. Она испытала бы невероятное наслаждение. Мелвилл тоже насладился бы результатом, заявил бы: он все это время знал, что у нее получится, и вот доказательство. Наверное, и это было бы обманом? Простиралось ли его вероломство так далеко, что он даже порадовался бы успеху вместе с Элизой? Она отвела взгляд от письма в руке Каролины. Двадцать лет она мечтала о подобном признании ее таланта, но теперь… Теперь и это известие присоединилось к череде событий, из которых улетучилась вся радость. Не добавив больше ни слова, Элиза заставила себя переставлять ноги, вышла за дверь и решительно ее захлопнула. Но внезапно у нее потемнело в глазах – она слишком долго пролежала в постели, а сейчас встала слишком поспешно. Она оперлась о стенку и постояла немного, дыша глубоко и размеренно. – Вы знали? – донесся из-за двери голос Маргарет. – Конечно не знала! – ответила Каролина. – Я ни в коем случае не согласилась бы на такое. Видимо, именно поэтому Мелвилл и держал все в тайне. Если бы она только позволила ему объяснить… – А что тут объяснять? – откликнулась Маргарет. – Нам все известно. У Мелвилла была любовная связь с леди Паулет, ее муж это обнаружил, Мелвилл попал в отчаянное положение, остался без средств, ему понадобился новый покровитель. Причины понять можно, но они не оправдывают его поступки. Ее возмущенный голос звучал слегка приглушенно, но был достаточно хорошо слышен с того места, где стояла, прислонившись к стене, Элиза. Она отстранилась, собираясь уйти, как вдруг… – Любовная связь с леди Паулет была не у Мелвилла, – тихо сказала Каролина. – У меня. Ох. Ох! – Тогда почему все считают, что… – начала Маргарет. – Мы ведь не могли рассказать правду. Как вы себе это представляете? – резко возразила Каролина, словно вопрос собеседницы показался ей чрезвычайно глупым. – Мы думали, будет лучше, если Паулет решит, что любовником его жены был Мелвилл, но не предвидели, в какое бешенство он впадет. Чтобы выдержать в противостоянии с ним, любому издателю понадобятся огромные вложения. Отсюда договоренность с Селуинами… – Вы по-прежнему ее любите? – перебила ее Маргарет. – Леди Паулет? Это Элизе слушать не полагалось. Она тихо отступила от двери и уже приготовилась взойти по ступенькам лестницы, когда на площадке выше появилась служанка Полли и начала спускаться, направляясь в гостиную. – Полли, – прошептала Элиза, – что вы здесь делаете? – Перкинс велел мне разжечь огонь в камине, миледи, – ответила служанка, несколько озадаченная тем, что хозяйка так странно замешкалась внизу лестницы. – Было время… – долетели из-за двери слова Каролины. Хотя она еще немного снизила голос, ее вполне можно было расслышать. – Это не понадобится, – прошипела Элиза. – Не сейчас. Полли послушно развернулась. Ощутив внезапный прилив бодрости, Элиза в смятении смерила взглядом лестницы, ведущие вверх и вниз. Какова вероятность, что кого-то из слуг отправят в гостиную: принести угощение или выполнить еще какие-то поручения? Голоса леди Каролины и Маргарет звучали довольно тихо, услышать их можно было, только задержавшись снаружи у двери. Элиза доверяла слугам, считала, что они не опустятся до подслушивания, но допустимо ли рисковать в такой ситуации? Нет. Элиза встала под дверью, как страж. – Было время, – повторила леди Каролина (Элиза старалась не слушать, но…), – когда я думала, что моя любовь к ней продлится вечно. Но это было до того, как я встретила вас. Элиза услышала тихий всхлип Маргарет, и ее сердце сжалось в горькой нежности. – Вы тоже? – прошептала Маргарет дрожащим голосом. – Естественно, я тоже, – нетерпеливо бросила Каролина, и этот отклик настолько полно выражал ее сущность, что Элиза невольно улыбнулась. – Я ждала все это время… Однако Элизе так и не довелось узнать, чего ждала Каролина, – по причине, доподлинно ей неизвестной, но вполне угадываемой, речь Каролины внезапно оборвалась на середине фразы. Лакей Стейвс пересек площадку в самом низу лестницы, но перенаправил стопы в сторону кухни прежде, чем Элиза успела прогнать его жестом. Молчание в гостиной длилось секунду, две, три, а потом Каролина тихо произнесла: – На следующей неделе я уезжаю в Париж. – В Париж? – переспросила Маргарет. – Моя книга дописана. Надеюсь опубликовать ее в этом году. Я с самого начала планировала уехать в Париж. – Да… конечно… – откликнулась Маргарет, но голос ее звучал так, словно ей нанесли удар под дых. – Возможно, когда вы вернетесь… – Поедем со мной, – настойчиво призвала Каролина. – Вы сможете как следует попрактиковаться во французском, увидеть Париж, а если мы заскучаем, то просто отправимся в Брюссель, или во Франкфурт, или куда нам вздумается. Элиза прижала руку ко рту, безмолвно, но изо всех сил уговаривая Маргарет согласиться. Обрести счастливое будущее, в отличие от нее самой. – Я не могу, – сказала Маргарет. – Моя семья… – Вы откажетесь от шанса на счастье со мной ради семьи, которую терпеть не можете? – недоверчиво спросила Каролина. Элиза молчаливо с ней согласилась. – Они никогда меня не простят, – ответила Маргарет. – И мне некуда будет податься, если мы с вами… – У вас будет Элиза, не так ли? «Да, – яростно поддержала ее Элиза. – Будет!» – Дело не только в этом. Как… как мы объясним… Внезапно ее запинающийся голос показался Элизе очень юным и беззащитным. Каролина вздохнула и мягко ответила: – Нашим друзьям – тем, кому мы доверяем, – можем сказать правду. А для остальных будем просто очень, очень близкими подругами. – И общество нас примет? – Разумеется, мы будем осмотрительны, а парижане – люди более свободомыслящие, чем лондонцы. – Достаточно осмотрительны, чтобы избежать сплетен? – спросила Маргарет. – Хранить все в тайне даже от слуг? – Своим слугам я доверяю безоговорочно, – ответила Каролина, в ее голосе появились едва слышные нотки упрека. – Всегда будут оставаться те, кто не примет нас, если что-то заподозрит. Но я не думала, что вас так сильно волнует чужое мнение. – Не волнует, – тихо согласилась Маргарет. – Просто нужно столько всего обдумать… – А мне хочется столько всего тебе показать, – сказала Каролина, переходя на «ты». – Маргарет, поедем со мной! Элиза представила, что Каролина умоляюще сжимает руки Маргарет. Как она сама сжимала руки Сомерсета, как пытался Мелвилл. Она зажмурилась, силясь прогнать воспоминания. «Скажи „да“, Маргарет». – Я не знаю, – чуть слышно произнесла кузина. – Мне… мне нужно подумать. Ты можешь отложить отъезд хоть ненадолго? Наступила пауза, такая долгая, что Элиза засомневалась, прервется ли она когда-либо. – Я потратила слишком много времени на ожидание, – ответила Каролина, в ее голосе внезапно прозвучала огромная усталость. – И поклялась себе никогда больше этого не делать. – Ты должна понять мои сомнения, – взмолилась Маргарет. – Скажи мне, что понимаешь. – Я понимаю. Но задержаться не могу. Я не могу ждать. – Даже недолго? Ради меня? – Я люблю тебя, Маргарет. – Судя по голосу, Каролина была близка к слезам. – Просто… Мне хотелось бы в кои-то веки оказаться для кого-то на первом месте. – Но… Последовала долгая пауза. Поцелуй? – Надеюсь, мы встретимся снова, – сказала Каролина. – Нет… не уходи!