Дорога до Тоули-на-Уотере заняла шесть часов: они отправились с вокзала Паддингтон в полдень и совершили две пересадки, в Эксетере и в Барнстепле. Мисс Кейн организовала все с необычайной предусмотрительностью, которой Пюнд уже привык восхищаться. Она знала все номера платформ, на каждой остановке их встречали носильщики, и это делало путешествие максимально комфортным. Пюнд коротал время, погрузившись в изучение труда, присланного из высокоуважаемой Американской академии криминалистических наук, так называемых «Элементарных уроков» Фрэнсис Глесснер Ли, которая занималась воссозданием точной модели сложных сцен преступлений с целью подвергнуть их анализу. А вот секретарша захватила с собой в дорогу взятый в библиотеке новый роман Мэри Уэстмакотт «Дочь есть дочь». В Байдфорде путешественников ждало такси, которое доставило их через Байдфордский мост в Тоули как раз в то время, когда солнце стало садиться. Дождевые тучи наконец рассеялись, и городок предстал перед ними как на одной из тех почтовых открыток, что продаются в мелочных лавках. Машина проехала мимо ярко окрашенного здания маяка в дальнем конце гавани, вдоль выстроившихся в линию рыбачьих шаланд, миновала паб «Красный лев», затем длинный полумесяц песка и гальки. Да, здесь не наблюдалось детишек и песчаных замков, осликов и мороженого, но их не составляло труда вообразить. Пылающий красный ковер был расстелен на воде, волны в неспешном ритме тихо накатывали на берег по мере того, как луна заступала в небесах на место солнца и ночь входила в свои права. — Сложно представить, что в таком месте, как это, могло произойти убийство, — заметила вполголоса мисс Кейн, глядя в окно. — Природа смерти такова, что место ей найдется везде, — отозвался Пюнд. Они остановились в отеле «Мунфлауэр». Такси подъехало к зданию, однако никто не вышел помочь им с багажом. У мисс Кейн округлились глаза, но Пюнд был более снисходительным. Отель оказался в центре полицейского расследования, и едва ли стоило ожидать, что это не отразится на сервисе. Ну, хотя бы девушка за стойкой администратора держалась приветливо. — Добро пожаловать в «Мунфлауэр»! — Она улыбнулась. — Как понимаю, у вас бронь на двое суток? — Возможно, мы задержимся дольше, — предупредила мисс Кейн. — Просто дайте мне знать. — Она обратилась к сыщику: — Для вас приготовлен Капитанский номер, мистер Пюнд. Уверена, вам там будет очень удобно. А вашу помощницу я помещу этажом выше. Если соблаговолите оставить багаж тут, я распоряжусь, чтобы его подняли к вам… Во времена, когда это здание использовалось как таможня, на месте Капитанского номера размещался кабинет начальника. Комната имела почти идеальную квадратную форму, кровать стояла там, где прежде был стол, одно окно выходило на пристань для яхт, а второе — на пляж по другую сторону. Здесь царил морской дух: у изголовья кровати помещался рундучок, в углу стояло вращающееся капитанское кресло, а в пространстве между окнами даже обнаружился глобус. Пюнда заинтриговал корабельный шкафчик в ванной — с десятками крошечных ящичков, чтобы все вещи оставались на местах во время качки. Мисс Кейн тем временем осваивалась в комнате поменьше, расположенной под карнизом здания. Оба они устали после долгого путешествия и рано легли спать, сразу после ужина, который доставили в номера на подносах. Открыв поутру глаза, Пюнд увидел за окном голубое небо и услышал крики чаек. Он спустился к завтраку в половине восьмого, и встретившая их накануне вечером девушка еще не приступила к работе. На ее месте сидел усатый мужчина с зачесанными назад волосами, в свитере и при галстуке. Он деловито стучал на машинке двумя пальцами, но сразу поднял глаза, едва заметив Пюнда. — Доброе утро, — проговорил он. — Это вы приехали вчера из Лондона? Пюнд подтвердил, что так оно и есть. — Номер вам понравился? — Да, в высшей степени удобный, спасибо. — Я Ланс Гарднер, управляющий отелем. Если вам что-то понадобится, дайте знать. Сейчас, насколько понимаю, вы хотите позавтракать? — Таково было мое намерение. — Мы обычно не накрываем раньше восьми. Я посмотрю, приступил ли уже к работе шеф-повар. — Однако с места Гарднер не встал. — Вы тут из-за убийства? — Да. Я здесь, чтобы помочь полиции. — Рад, что вы не журналист. Они тут всю неделю крутятся: ясное дело, получают командировочные, поэтому уже выпили весь бар досуха. Что до полицейских, то, если хотите знать мое мнение, им любая помощь не помешает. Прошло семь дней, а они так и не продвинулись в расследовании ни на шаг, только донимают нас своими дурацкими вопросами. Такое чувство, что мы живем не в Англии, а в России! — Вы были знакомы с мисс Джеймс? — спросил Пюнд, отметив про себя, что на самом деле между Тоули-на-Уотере и Советским Союзом имеется крайне мало общего. — Ну конечно, я ее знал. Она же была владелицей отеля, а я исполнял для нее обязанности управляющего. Хотя едва ли удостоился за это благодарности. — По вашему мнению, мисс Джеймс была не из тех, с кем легко работать? — Сказать по правде, мистер… — Меня зовут Аттикус Пюнд. — Немец? Молчу-молчу. Я в войне не участвовал. Рахит. — Он почесал в затылке, обдумывая вопрос Пюнда. — Было ли с ней легко работать? Ну, лично мне мисс Джеймс нравилась. Мы ладили. Но, по правде говоря, в гостиничном деле она соображала мало и уж точно не понимала местной специфики. Тут у нас ничего вперед не распланируешь. Когда работаешь с рыбаками и фермерами, предки которых многие поколения жили в Тоули, нужно иметь соответствующий подход. Мисс Джеймс была не из этой части света и так и не разобралась, как тут все устроено. Вот вам и вся правда. За время непродолжительного разговора Ланс Гарднер трижды произнес «правда». По опыту Пюнда, люди, так напиравшие на это слово, крайне редко говорили правду. — Подозреваю, что для вас весьма тяжело ждать конца расследования, — предположил Пюнд. — Я определенно не огорчусь, когда оно закончится. — Есть у вас какие-либо соображения относительно того, кто мог убить мисс Джеймс? Ланс Гарднер подался вперед, довольный, что его спросили. — Все твердят, что якобы виноват муж. Это ведь обычное дело, да? В таких случаях всегда в первую очередь думают на мужа. Бог свидетель, если моя жена утопится на Бичи-Хед, скажут, будто это я дергал за ниточки. И сильно ошибутся. На деле выяснится, что я их обрезал! — Он лающе хохотнул. А потом добавил, уже более серьезно: — Однако попомните мое слово, Фрэнсис Пендлтон тут ни при чем. Он не убийца. — Тогда кто же это сделал? — Если хотите знать мое мнение, это человек не из местных. Мелисса Джеймс была звездой. Вокруг нее вечно крутились всякие чокнутые поклонники. Сюда, в отель, на ее имя постоянно приходили письма. Фанаты знали, где ее искать. Не удивлюсь, если один из таких безумцев приехал сюда и убил актрису просто потому, что ему не понравился ее последний фильм, или она не прислала ему автограф, или он всего-то хотел стать таким же знаменитым, как мисс Джеймс. Полицейские рыщут повсюду и задают вопросы, да только мне кажется, они зря тратят свое время. И наше тоже! — Любопытная теория, мистер Гарднер. Где тут подают завтрак? — В столовой. — Ланс указал рукой. — Идите вон в те двери. Сейчас проверю, на месте ли повар. Завтрак оказался на удивление хорошим. Пюнд купил номер «Таймс», прибывший с ночным поездом, и читал, угощаясь яичницей с беконом, тостами, мармеладом и чашкой крепкого цейлонского чая. Мисс Кейн к нему не присоединилась, и это его не удивило. Она принадлежала к породе женщин, очень внимательных к тонкостям этикета, и завтракать вместе со своим работодателем, даже хотя бы просто в одной комнате, считала чересчур фамильярным. В результате секретарша вышла в девять утра, в то же самое время, когда приступала к работе в Лондоне, и вдвоем они расположились в главной гостиной. Там они и сидели, когда спустя девять минут появился старший инспектор Крол. Сразу их заметив, полицейский подошел к гостям. — Мистер Пюнд? — произнес он, остановившись перед сыщиком. Тот поднялся, и мужчины обменялись рукопожатием. Крол с интересом разглядывал собеседника, пытаясь составить о нем первое впечатление: худощавый, щеголевато одетый иностранец, явно человек многоопытный — вон каким оценивающим взглядом он смотрит на инспектора, не упуская ни малейшей детали, небось видит его насквозь. И Крол был совершенно прав. Пюнд сразу сообразил, что перед ним офицер полиции, пребывающий на грани поражения и отчаяния: расследование зашло в тупик, загадочное убийство никак не хотело раскрываться. Тем не менее эти двое сразу прониклись взаимной симпатией, как если бы объединение их усилий обещало наконец новые перспективы. — Старший инспектор Крол, если не ошибаюсь? — Очень рад познакомиться с вами, сэр. Нет нужды говорить, что ваша слава вам предшествует. На самом деле Крол, едва услышав о вовлечении Пюнда, ознакомился с нужными досье в Эксетере. Он прочитал подробные отчеты о некоторых расследованиях немца, включая арест Люси Жюльен, всемирно известной художницы из Хайгейта, которая убила мужа специальным ножом для очистки палитры на сороковую годовщину их свадьбы. Это дело прославило Пюнда сразу после войны. Более свежим случаем было, разумеется, возвращение законному владельцу бриллианта «Людендорф», о чем сейчас говорили по всей стране. — Позвольте представить вам мою секретаршу, мисс Кейн. Пюнд указал на помощницу, и Крол пожал руку и ей тоже: — Рад знакомству. — Можно предложить вам чашечку чая? — осведомился сыщик. — Нет, сэр, благодарю. Я только что позавтракал. — Надеюсь, вы не сочтете мое присутствие здесь за вторжение, — начал Аттикус, когда они уселись. — Ни в коей мере, мистер Пюнд. Если честно, я счастлив вас видеть. — Детектив провел ладонью по лбу. — Я тридцать лет прослужил в полиции. Когда началась война, мне очень хотелось поступить в армию, но меня не отпустили. Сказали, что я нужен здесь. Однако беда в том, что у меня, увы, совсем небольшой опыт в расследовании убийств. За все время, проведенное в полиции Девона и Корнуолла, мне довелось принять участие едва ли в десятке таких дел, и в первых трех из них виновники сами сознались на следующий день. Так что любая помощь от вас будет принята с благодарностью. Пюнд обрадовался. Он сразу понял, что поладит с Кролом, и эти слова лишь подкрепили его убеждение. — Вам, старший инспектор, повезло жить в той части страны, где жестокие преступления представляют собой редкость. — Тут вы правы, мистер Пюнд. В годы войны нам приходилось иметь дело с грабежами, вымогательством и дезертирством. Когда солдаты демобилизовались и вернулись по домам, тут поначалу было неспокойно, да и оружия, как стоило ожидать, по рукам ходило немало. Но девонширский народ к кровопролитию не склонен. Так, по крайней мере, гласил мой опыт. До этого дня. — Крол помолчал немного. — А позвольте поинтересоваться, сэр, каков ваш интерес в этом деле? — Голливудские агенты мисс Джеймс обратились с просьбой провести для них расследование. — Это, как я понимаю, говорит о том, что в меня они не верят. — За них ничего сказать не могу, старший инспектор, но смею вас уверить, что лично я подобного мнения не придерживаюсь. Нисколько не сомневаюсь, что мы отлично сработаемся. Глаза Крола просияли. — Не вижу к этому совершенно никаких препятствий. — Вы опережаете меня на несколько дней. Не окажете любезность посвятить меня в то, что вы уже выяснили? — Охотно. — Вы не будете возражать, если я стану делать заметки, старший инспектор? — спросила мисс Кейн, извлекая из сумочки блокнот для стенографии и ручку. — Ничуть. — Крол и сам достал записную книжку, потом откашлялся. — Проблема данного расследовании состоит в том, что здесь все на виду. Тоули-на-Уотере — это маленькая община. Мисс Джеймс была фигурой чрезвычайно известной. И временной промежуток, в течение которого могло произойти убийство, составляет всего семнадцать минут. Не могу понять, почему ответ не находится сам собой. — Как свидетельствует мой опыт, чем очевиднее ответ, тем труднее его найти, — заметил Пюнд. — Возможно, вы правы, сэр. Крол открыл блокнот и сверился с записями. В течение нескольких минут инспектор говорил, а собеседник слушал его внимательно, не перебивая. — Последним, кто видел мисс Джеймс живой, был ее муж Фрэнсис Пендлтон. Вас может удивить, кстати, почему я не называю пострадавшую миссис Пендлтон, но она оставила себе девичью фамилию, под которой стала известна всему миру. Итак, мистер Пендлтон на десять лет моложе жены и происходит из богатой семьи. Его отец лорд Пендлтон, пэр-консерватор, и он, боюсь, не одобрил этот брак, так что в итоге его сын остался без единого пенни в наследство, как это принято говорить.