Мне необходимо сделать признание, — продолжил Пюнд. — В момент убийства Фрэнсиса Пендлтона я находился в Кларенс-Кип, и я сознаю теперь, что в определенном смысле несу ответственность за его смерть. — Вы убили его? — с недоверием спросил Элджернон. — Нет, мистер Марш. Не я вонзил в него кинжал, но прояви я бо́льшую наблюдательность или окажись более расторопен со своими дедуктивными выводами, этой смерти вполне можно было бы избежать. — Никто не мог сделать более вас, мистер Пюнд, — проговорила секретарша, с укором глядя на сыщика. — Спасибо за добрые слова, мисс Кейн. Но в Тоули-на-Уотере я получил важный урок и как-нибудь коснусь этого опыта в своей книге. — Думаю, вам лучше выложить все начистоту, мистер Пюнд, — предложил старший инспектор. Аттикус кивнул. — Странное дело, — начал он, — но, стоя на балконе своего номера вечером после нашего совместного ужина, я ощутил необъяснимую уверенность, что напрасно взялся за это расследование, и дальнейшие события подтвердили мою правоту. С вашей помощью я разгадал тайну убийства Мелиссы Джеймс, но вот гибель Фрэнсиса Пендлтона — уже совсем другая история. И снова я вынужден задать вопрос: почему его убили? У кого из здесь присутствующих был мотив лишить жизни этого человека? Я уже упоминал, что Нэнси Митчелл питала к нему сильную неприязнь, и не без веской причины. Повод опасаться Пендлтона имелся, допустим, у Гарднеров. Миссис Чандлер и ее сын также, без сомнения, ощущали исходящую от Фрэнсиса угрозу. — Я его не трогал! — взвизгнул Эрик. — Перестань верещать, идиот несчастный, — прошипела Филлис. — Элджернон Марш — безжалостный делец, готовый на все, чтобы спасти свой бизнес. И не стоит сбрасывать со счетов Саманту Коллинз. С момента признания мужа в первом убийстве Саманта сидела словно бы в трансе. Один из полисменов принес чашку крепкого чая, но она к ней даже не притронулась. Женщина явно была потрясена. Но теперь она вздрогнула и подняла голову. — К чему вы клоните? — В церкви вы признались, что не любили Мелиссу Джеймс. На краткий миг я задумался, не могло ли это подвигнуть вас к ее убийству. С вашего позволения, мне показалось, что вы из тех женщин, которые не остановятся ни перед чем, чтобы защитить свою репутацию, свою семью и детей. Что, если Фрэнсис Пендлтон узнал об отношениях Мелиссы и вашего мужа? Что вы могли предпринять, дабы избежать огласки? — Это смешно! — Это было лишь допущение, — согласился Пюнд. — Все эти идеи приходили мне в голову, но я отмел их одну за другой. Гарднеры являются мелкими мошенниками, но они не убийцы. Мистер Марш мог сбить человека на машине, но едва ли ему хватит духу совершить преднамеренное убийство. Вы, мисс Митчелл, человек добрый, и я желаю вам счастья в дальнейшей жизни. Миссис Чандлер, вам следует быть терпимее к сыну, нуждающемуся, я бы сказал, скорее в вашей поддержке, чем в понукании. Эрик тоже не мог совершить подобный акт насилия, а если бы и совершил, ему не хватило бы ловкости, чтобы скрыться. Так кто же это был? Пюнд обвел собравшихся взглядом. А потом продолжил: — Я скажу вам, почему меня не должно было быть здесь. Ко мне обратился некий американец по имени Эдгар Шульц, представившийся старшим партнером агентства «Уильям Моррис» в Нью-Йорке. Впервые меня нанимал клиент, с которым я не встретился лично, и это с самого начала угнетало меня. Я навел некоторые справки и выяснил, что такой человек действительно существует и что он представлял Мелиссу Джеймс в кинобизнесе. Однако, имея дело с мистером Шульцем, я сразу заметил некоторые странности. Так, знаки препинания в американском деловом этикете имеют свои особенности, однако в письме, которое я получил, они были расставлены на английский манер. Затем состоялся телефонный разговор, причем слышимость была на удивление прекрасной. Помнится, мой собеседник, объясняя, почему они решили нанять меня, сказал: «Мы не можем просто так сидеть сложа руки и ждать у моря погоды… Одной светлой голове у нас в офисе пришла мысль о вас». Эти словесные обороты резанули мой слух: будучи типично английскими, они прозвучали несколько странно из уст американца. В общем, я подметил несколько отклонений от нормы, но до поры до времени отставил их в сторону. Письмо могли печатать в спешке. Мистер Шульц мог иметь английские корни. Минувшей ночью, когда было уже слишком поздно, я сам позвонил мистеру Шульцу и сразу понял, что это не тот человек, с которым я беседовал из своей лондонской квартиры. Он подтвердил, что никогда мне не писал и понятия не имеет о моей причастности к делу. По большому счету у меня нет права находиться здесь, в Тоули-на-Уотере. Меня, по сути, никто не нанимал. — Но это невозможно! — воскликнула мисс Кейн. — Я лично звонила в агентство «Уильям Моррис». Секретарь переключил меня на кабинет мистера Шульца. — Весьма загадочная история, мисс Кейн. И как, по-вашему, мог произойти такой казус? Нельзя ли допустить, что вы случайно назвали оператору не тот номер? — Едва ли такое возможно. — Вы, помнится, очень ратовали за то, чтобы я подключился к расследованию. — Я сочла, что вас оно заинтересует. Да и других дел на руках у вас не было. — Это единственная причина? — Какая же еще причина может существовать? — Давайте изучим ваше поведение с момента приезда в Тоули-на-Уотере. Впервые подъехав к Кларенс-Кип, вы были, осмелюсь так выразиться, потрясены видом дома. Вы описали его как «прелестный», а затем «великолепный». Я недостаточно близко вас знаю, но меня эти выражения поразили, так как вам несвойственно высказывать собственное мнение и публично проявлять эмоции. Мне также бросилось в глаза еще одно обстоятельство: вы были хорошо знакомы с творческой биографией мисс Джеймс. В галерее плакатов вас озадачил постер «Волшебника страны Оз», поскольку актриса не снималась в этом фильме. Позднее, во время разговора с миссис Коллинз, вы распознали аллюзию на другой фильм с участием погибшей — «Пажити злачные». — Ну еще бы мне не знать ее фильмов, мистер Пюнд. Их все знают! — Вы бы описали себя как фанатку мисс Джеймс? — Ну… — Интересное слово, кстати. Есть мнение, что «фанат» — это сокращенная форма от «фанатик». — Я в самом деле не понимаю, к чему вы клоните. — Тогда я поясню. Начнем с послания одной из самых преданных поклонниц Мелиссы Джеймс. Пюнд извлек письмо, написанное на сиреневой бумаге крупным, разборчивым почерком. Ланс Гарднер сразу его узнал. Это письмо пришло на адрес отеля, он лично передал его Мелиссе. — «Экран стал без вас тусклым, — зачитал Пюнд. — Наша жизнь лишилась света». — Он опустил листок. — Это вы написали? Мисс Кейн глубоко вздохнула. И призналась: — Да, я. — Вы хотели скрыть это от меня, — продолжил сыщик. — И именно поэтому изобразили обморок в спальне мисс Джеймс, сбросив на пол стопку писем. Вы заметили наверху свое собственное послание и поняли, что я узнаю почерк. Затем, передавая мне стопку, убрали его в самый низ. Это был ловкий трюк… — Ну, это мое личное дело, — запротестовала секретарша. — Столь же личное, как и кража белья мисс Джеймс из ящика комода? — Пюнд сердито посмотрел на нее. — По причинам, которые не стоит сейчас обсуждать, миссис Чандлер была уверена, что это сделал Эрик. — Я не виноват! — вскинулся Эрик. — Я верю вам. Человек, взятый с поличным при проникновении в банк, не будет отрицать кражу денег! Вы уже сознались в одном проступке, и не было никакой нужды отпираться от второго. И я невольно задался вопросом: но если это был не Эрик, то кто? — Сыщик снова повернулся к своей помощнице. — Вы оставались в доме одна, мисс Кейн. Это случилось после вашего притворного обморока. У вас имелась идеальная возможность проникнуть в спальню мисс Джеймс. Секретарша развернулась на стуле. — С меня довольно! — заявила она. — Сначала вы обвиняете меня во лжи. Затем говорите, что я воровка. — Я говорю, что вы фанатка, — сказал Пюнд. — Мелисса Джеймс вдохновляла многих: люди, обожавшие кинозвезду, писали ей восторженные письма и специально приезжали в Тоули, чтобы увидеть своего кумира. Вы были из их числа. И являлись фанатичной поклонницей актрисы. — Это не преступление. — Зато убийство — это преступление. Совсем недавно, когда доктора Коллинза уличили в смерти мисс Джеймс, вы выглядели потрясенной. Почему? — Впредь я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, мистер Пюнд. — Ну так я сам скажу. Вы были потрясены, потому что, убив Фрэнсиса Пендлтона, совершили ошибку. Вы лишили жизни не того человека! Тишина в комнате стояла невероятная. Все внимание было приковано к мисс Кейн. — Вы находились в гостиной, когда старший инспектор обвинил Фрэнсиса Пендлтона в убийстве, а тот, разумеется, верил в свою виновность и сознался. Он понятия не имел, что его жена очнулась, но позднее ее задушил другой человек. Пендлтон был рад, что все кончено, и готов был сделать чистосердечное признание. Затем он отправляется наверх, чтобы надеть жилет и ботинки, и все было бы хорошо, если бы нас не отвлекло появление в окне мисс Митчелл. Я и старший инспектор тут же выбежали из дома. Полисмены также были заняты поисками неизвестного. Эрик Чандлер и его мать находились наверху. Вы одна оставались на первом этаже дома, когда несколько минут спустя вернулся Фрэнсис Пендлтон. Вы действовали спонтанно. Полагаю, вами овладел неуправляемый порыв ярости, желание отомстить. Вы схватили турецкий кинжал, поднялись по лестнице и ударили Пендлтона в грудь. Мгновение спустя мы со старшим инспектором вошли в парадную дверь. Вы стояли к нам спиной, поэтому мы не могли разглядеть, что вы сильно перепачкались кровью. Вот почему вы обняли Фрэнсиса Пендлтона, когда он повалился, — с целью скрыть, что кровь была на платье еще прежде. Не думаю, что для вас это было убийство, мисс Кейн. По крайней мере, вы воспринимали это как акт возмездия. Мэделин Кейн не пыталась ничего отрицать. Лицо ее приняло выражение жутковатого безразличия, говорившего о том, что она считает свой поступок правильным. Женщина находилась на грани безумия. — Я думала, что это муж убил Мелиссу, — только и произнесла она. Потом с укором посмотрела на Крола. — Так вы сказали. Это ваша вина. — Секретарша снова повернулась к Пюнду. — И Пендлтон сознался, я сама это слышала. — Но зачем было его убивать?! — воскликнул Крол. — Если бы его признали виновным, закон сам покарал бы негодяя. Аттикус печально покачал головой: — Здесь снова моя вина. Непосредственно перед отъездом из Лондона я сочинил речь. В ней я высказывал мнение, что смертную казнь в Великобритании следует отменить, и упомянул, что за последние пятьдесят лет почти половина приговоренных к высшей мере была помилована. Мисс Кейн печатала для меня эту речь, и мы ее даже обсуждали. — Если Фрэнсис Пендлтон убил жену, его следовало повесить. — Мэделин Кейн отказывалась признавать, что совершила ужасную ошибку. Взгляд ее был расфокусирован. На губах играла странная полуулыбка. — Мелисса Джеймс обладала невероятным талантом. Она была одной из величайших актрис современности и олицетворяла собой силу природы. В своем письме я писала правду. Теперь, когда ее нет, свет погас навеки. — Секретарша встала. — Я хочу уйти. — У меня остался последний вопрос, мисс Кейн, — произнес Аттикус. — Кто был тем человеком, который звонил мне по телефону и изображал Эдгара Шульца? — Один мой друг, актер. Но он не имеет никакого отношения к этому делу. Я просто сказала ему, что хочу устроить розыгрыш. — Понятно. Благодарю вас. Крол подошел к ней: — Я отвезу вас в полицейский участок, мисс Кейн. — Очень любезно с вашей стороны, старший инспектор. — Секретарша с мольбой посмотрела на него. — А не могли бы мы напоследок проехать мимо Кларенс-Кип? — Итак, мистер Пюнд, похоже, нам пора прощаться? Это происходило вечером того же дня. Старший инспектор Крол и Аттикус Пюнд стояли на железнодорожной платформе в Барнстепле. Все остальные свидетели тоже покинули отель «Мунфлауэр». Элджернона Марша вернули в камеру в полицейском участке в Барнстепле. Там к нему присоединились Ланс и Морин Гарднер, которым тоже предстояло держать ответ. Пюнд с огорчением смотрел, как Эрик Чандлер и его мать уходят порознь, все еще не разговаривая друг с другом. «Неужели Филлис Чандлер и в самом деле питает такое непреодолимое отвращение к поступкам сына? — подумалось ему. — Или, может, женщина начинает понимать, что отчасти и сама виновата в том, каким он стал?»