Хотя бы Нэнси Митчелл уходила в более приподнятом настроении. Когда мисс Кейн увели, она подошла вместе с матерью к Пюнду, и сыщику стало очевидно, что эти две женщины сообща обрели силу, какой у них не было прежде. — Хочу поблагодарить вас, мистер Пюнд, — сказала девушка. — За то, что вы сделали на мосту. — Рад, что смог помочь вам, мисс Митчелл. Это было тяжкое испытание для всех нас, но надеюсь, вы скоро оправитесь от случившегося. — Я позабочусь о ней, — пообещала Бренда Митчелл, беря дочь за руку. — И мы оставим ребенка, если этого хочет Нэнси. Мне все равно, что скажет муж. Я устала терпеть его выходки. — Желаю вам обеим счастья, — произнес Пюнд, подумав, что из трагических событий в отеле «Мунфлауэр» вышло хоть что-то доброе. Саймон Кокс возвращался в Лондон. Он предложил подвезти Аттикуса, но сыщик отказался. — Вы удивительный человек, мистер Пюнд, — заметил бизнесмен. — О вас непременно нужно снять фильм. — Глаза его просияли. — Быть может, обсудим эту тему? — Думаю, не стоит, мистер Кокс. Пюнд оглянулся, высматривая Саманту Коллинз, но та уже ушла. Крол заверил сыщика, что сотрудница полиции заглянет в Черч-Лодж и убедится, что с ней и с детьми все в порядке. Поезд, влекомый стареньким локомотивом LMR-57, подошел к станции, громыхая колесами и выпуская клубы белого пара. Носильщики устремились к открывающимся дверям, откуда начали выходить пассажиры. — Чем займетесь, когда вернетесь в Лондон? — спросил Крол. — Первым делом найду себе нового секретаря, — ответил Пюнд. — Похоже, что эта должность теперь вакантна. — Да. И, откровенно говоря, мне очень жаль, что все так получилось: мисс Кейн казалась очень толковой помощницей… весьма ловкой и деловой особой. — Все правильно, именно такой она и была. А какие планы у вас, друг мой? Уходите в отставку? — Да, — отозвался Крол. — И благодаря вам с почестями. Хотя моей заслуги тут нет. — Напротив, именно благодаря вам эта загадка была разрешена. Двое мужчин обменялись рукопожатием, а затем, взяв чемодан, Аттикус Пюнд сел в вагон. Двери начали закрываться; несколько секунд спустя машинист дал свисток, и поезд, выдав очередную порцию шипения и скрежета, тронулся с места. Крол смотрел, как он покидает станцию, и не сошел с места до тех пор, пока состав не исчез вдали, после чего повернулся и зашагал к машине. СОВЫ охотятся ночью (окончание) Книга Странно было столько лет спустя вернуться к роману «Аттикус Пюнд берется за дело». Как правило, я не перечитываю книги, которые редактировала, да и знакомые мне авторы тоже чрезвычайно редко обращаются к ранним своим произведениям. Процесс редактуры, как и процесс написания, очень напряженный и подчас сопровождается такими трудностями, что, вне зависимости от удовлетворения конечным продуктом, я всегда с облегчением расстаюсь с ним. И что же я почувствовала, когда старший инспектор Крол проводил сыщика обратно в Лондон, а я перевернула последнюю страницу? Пожалуй, разочарование. Я внимательно читала книгу до самого вечера, но, похоже, лишь напрасно потратила время. На первый взгляд роман «Аттикус Пюнд берется за дело» не имел никакой связи с тем, что случилось в «Бранлоу-Холле» в июне две тысячи восьмого года. В нем не было ни свадьбы, ни остановившегося в отеле владельца рекламного агентства, ни подсобного рабочего румына, ни секса в лесу. Действие происходит в Девоне, а не в Суффолке. Никого не забивают до смерти молотком. По сути говоря, большая часть событий в книге выглядит весьма фантастично: знаменитую актрису душат (дважды!), ключом к разгадке становится «Отелло», чокнутая поклонница шлет письма на сиреневой бумаге, а тетушка умирает, оставив наследство в семьсот тысяч фунтов. Алан явно все это выдумал и не имел нужды ехать в «Бранлоу-Холл» в поисках вдохновения. И тем не менее, если только я не заблуждалась коренным образом с самого начала, Сесили Трехерн прочла роман и каким-то образом убедилась в невиновности Штефана Кодреску. Она позвонила родителям на юг Франции и сказала: «Разгадка была там, прямо у меня перед глазами». Вот ее слова, если верить отцу. Я только что снова прочитала книгу от корки до корки. Я полагала, что тщательно изучила все факты, связанные с убийством, которое произошло в реальности. Однако, увы, понятия не имела, что именно заметила Сесили. Как ни странно, я получила удовольствие от книги, хотя с самого начала знала развязку. Несмотря на то, что Алан Конвей питал отвращение к детективам, включая и собственные произведения, он определенно был мастером своего дела. Алан никогда не обманывал ожидания читателей, желающих получить занимательную историю про убийство и достойную разгадку. Думаю, это было одной из составляющих его успеха. А вот общаться с самим автором было, прямо скажем, делом малоприятным. Мне пришлось потратить много часов, работая над деталями, например обсасывая те самые десять моментов времени, с целью убедиться, что они действительно стыкуются друг с другом и вся картина имеет смысл. Большая часть моей редакторской работы велась через Интернет, потому как мы с Аланом находились не в лучших отношениях, но однажды нам довелось посидеть в моем лондонском кабинете. И сейчас, перечитывая книгу в саду отеля «Бранлоу-Холл», я вспоминала о спорах, которые мы вели тем долгим осенним днем. Ну почему Конвей держался так неприязненно? Одно дело, когда писатель защищает свой труд. Но он переходил на крик и тыкал пальцем, заставляя меня почувствовать, что я нагло вторгаюсь на запретную территорию его воображения, а вовсе не пытаюсь помочь продать его проклятый детектив. К примеру, я бы предпочла открыть роман появлением Аттикуса Пюнда. В конце концов, это его история, и я задавалась вопросом, станут ли читатели добрых четыре главы дожидаться встречи с главным героем. Не вдохновляла меня и глава под названием «Бриллиант „Людендорф“»: по сути, она представляла собой отдельную историю внутри главного расследования и никак не соотносилась с событиями в Тоули-на-Уотере. Я предлагала опустить ее, но Алан и слушать не желал. Возможно, я просто трепала ему нервы, так как мы оба знали, что при объеме в семьдесят две тысячи слов книга получается слишком короткой. Это не такой уж страшный грех: у Агаты Кристи были романы и покороче. «Щелкни пальцем только раз» и «Смерть на Ниле» (общепризнанный шедевр) тянули всего на шестьдесят с лишним тысяч слов каждый. Да, с изъятием истории про похищение бриллианта роман съеживался почти до размеров повести, что могло повредить его продажам. Но главная причина заключалась в том, что Алан не был готов проделать необходимую работу по увеличению объема других глав, вот мне и пришлось смириться с тем, что есть. Сама глава, кстати, была довольно интересной. Идея разодрать обои в спальне Мелиссы Джеймс принадлежала мне: так можно было хоть как-то оправдать присутствие в романе истории о похищенном бриллианте. Самый серьезный наш спор разгорелся вокруг фигуры Эрика Чандлера. Эрика я восприняла как типа крайне несимпатичного, а дело происходило за несколько лет до наступления поры, когда автору нужно крепко подумать, прежде чем ввести в книгу персонаж с ограниченными возможностями. Наделить человека колченогостью — это еще куда ни шло. Однако сделать из него великовозрастного ребенка с сексуальным извращением выглядит почти намеренным оскорблением, так как в некотором смысле уравнивает физический изъян с моральным уродством. В то время, разумеется, я и не подозревала, что прототипом Чандлера был Дерек Эндикот, ночной администратор из отеля «Бранлоу-Холл». В результате получилась, как выразился Лоуренс Трехерн, донельзя злая карикатура, и, знай я в то время истинную подоплеку, тверже стояла бы на своем. Еще мне пришлось сразиться с Аланом по поводу одного момента ближе к развязке. Навещая Нэнси Митчелл в больнице, после того как он спас ей жизнь на мосту, Аттикус Пюнд заверяет девушку, что является ее другом и всегда готов помочь. И тем не менее пару глав спустя обвиняет Нэнси в убийстве Фрэнсиса Пендлтона. — Едва ли это выглядит по-дружески! — заметила я тогда. — Он делает это ради пущего эффекта! — возразил Алан, и у меня перед глазами до сих пор стоит эта его покровительственная усмешка. — Но это не в характере Пюнда. — Таково негласное правило. По законам жанра сыщик собирает всех подозреваемых вместе и по очереди их изобличает. — Алан, это мне прекрасно известно. Но зачем изобличать Нэнси? — А вы что предлагаете, Сьюзен? — Так ли необходимо ее участие в этой сцене? — Ну конечно необходимо! Сцена без нее не получится! В итоге он несколько смягчился, хотя и крайне неохотно. Я все равно осталась недовольна. В общем, мороки с редактурой было немало. Как я уже упоминала, Алан любил запрятывать в свои книги разные штуки, и мне теперь пришло в голову, что именно поэтому он так яростно возражал против некоторых моих предложений, ведь в процессе правки я бессознательно удаляла часть столь ценимых им тайных посланий. Сейчас такие вещи, как понимаю, называют «пасхалки». Я уже говорила, что мне не понравилось имя Элджернон, так как от него несло пантомимой. Мне также представлялось маловероятным, чтобы в 1953 году Элджернон мог разъезжать на «пежо» французского производства. Я не одобрила латинские цифры, нумерующие части в главе под названием «Тьма сгущается». Они стилистически выбивались из остальной книги. По той же причине меня не радовали разбросанные по тексту упоминания реальных личностей: Берта Лара, Альфреда Хичкока, Роя Болтинга и других. Все это автор наотрез отказался менять. Меня смущало также «Тьма сгущается» в качестве названия главы, а это определенно была одна из «пасхалок». Вопреки всему, Конвей благоговел перед Агатой Кристи и зачастую крал у нее идеи. «Тьма сгущается» и описание ночного Тоули — явная отсылка к ее роману «Вечная тьма», точно так же как и другая глава, «Застигнутый приливом», воздает дань «Приливу». Использовать «Отелло» как ключ к разгадке — весьма в ее стиле. Мало того, королева детектива даже сама мельком появляется на страницах романа. В поезде до Девона мисс Кейн читает новую книгу Мэри Уэстмакотт, а ведь это на самом деле псевдоним Агаты Кристи. Доставалось не только мне. Литературный редактор тоже получала оплеухи, поскольку высказывала разные замечания. Мне запомнилось одно, про локомотив LMR-57, увозящий Пюнда в Лондон в последней главе. Эта модель вышла из эксплуатации за сто лет до времени действия романа. К тому же работали подобные паровозы на Манчестерской и Ливерпульской железной дороге, а не в Девоне и по большей части использовались для товарных составов. Но Алану было плевать. «Никто не заметит», — заявил он и настоял на своем. Но почему? Разве так трудно было внести коррективу? Коллега также согласилась со мной, что в 1953 году крайне сложно было встретить машину «пежо», у которой руль бы находился с правой стороны. Однако ни одна из этих дискуссий не имела никакого касательства к вопросу о том, кто на самом деле убил Фрэнка Пэрриса. Как ни крути, получается, что Алан знал правду. «Они взяли не того человека», — сказал он своему сожителю Джеймсу Тейлору, вернувшись из «Бранлоу-Холла». Но тогда почему он промолчал? Почему не сообщил в полицию? Этот вопрос не давал мне покоя и раньше. Повторное прочтение романа «Аттикус Пюнд берется за дело» не прояснило картину, хотя теперь я знала, что под обложкой детектива притаилась разгадка. Как же мне заставить книгу выдать ее секрет? Я начала с имен. Алан всегда играл с именами персонажей. В романе «Гость приходит ночью», четвертой книге серии, это были реки Англии. В «Мистере Пюнде за границей» фамилии были позаимствованы у производителей чернильных ручек. Определить первоисточник имен в «Аттикус Пюнд берется за дело» мне труда не составило. Это были знаменитые авторы, работавшие в криминальном жанре. Ключом к тайне послужили Эрик и Филлис Чандлер. За ними явно скрывался Реймонд Чандлер, создатель Филипа Марлоу, одного из самых канонических частных детективов. Элджернон Марш происходил от Найо Марш, Мэделин Кейн — от Джеймса Кейна, автора знаменитого романа «Почтальон всегда звонит дважды» и восхитительной повести «Двойная страховка». Нэнси Митчелл — от Глэдис Митчелл, написавшей шестьдесят с лишним детективных романов. Их, кстати, обожал Филип Ларкин. Вроде бы все лежит на поверхности. Но Алан оказался хитрее. Заодно он связал каждого из главных персонажей с реальными людьми, которых повстречал и расспросил в «Бранлоу-Холле», многим из них дав те же самые инициалы и всем — созвучные имена. Пример навскидку: Ланс Гарднер (от Эрла Стэнли Гарднера) — персонаж, столь возмутивший Лоуренса Трехерна. Другой пример: доктор Леонард Коллинз, явно связанный с Лайонелом Корби (Л. К.). Если следовать шаблону, то латвийский продюсер Шиманис Чакс должен соотноситься со Штефаном Кодреску, хотя любопытно, что в книге ему отводилась совсем небольшая роль. Он даже настоящим подозреваемым не был. Мне пришло в голову, что если я смогу понять ход мыслей Алана Конвея, то сумею начертить что-то вроде карты, объединяющей миры «Бранлоу-Холла» в Суффолке и Тоули-на-Уотере в Девоне, причем самыми заметными ориентирами послужат все эти персонажи и их отношения с другими действующими лицами и своими реальными прототипами. Книгу я дочитала, сидя за одним из столиков на улице близ отеля, но к тому времени солнце уже зашло, поэтому я вернулась в номер, схватила блокнот и набросала следующее: Мелисса Джеймс Фамилия позаимствована у: Филлис Дороти Джеймс, автора романов «Невинная кровь» и «Пристрастие к смерти». Или, возможно, у Питера Джеймса (его цитата приведена в отзывах о книге!). Прототип персонажа: Лиза Трехерн, сестра Сесили. Примечания: персонаж и прототип имеют мало общего, за исключением сходства имен: Лиза/Мелисса. Есть также однократное упоминание о том, что у актрисы имелся на лице шрам (с. 5). Лиза, вероятно, занималась сексом со Штефаном Кодреску, что наблюдал Лайонел Корби. Но в «АПБЗД» Мелисса крутит роман с доктором Леонардом Коллинзом. Жену Алана Конвея тоже зовут Мелисса, и она, похоже, состояла в близких отношениях с инструктором по фитнесу Лайонелом Корби (Л. К.). Не намекает ли Алан, что между этими двоими был роман? Фрэнсис Пендлтон Фамилия позаимствована у: американского детективщика Дона Пендлтона, автора серии «Палач». Прототип персонажа: Фрэнк Пэррис. Примечания: Помимо одинаковых инициалов (Ф. П.), Конвей определенно олицетворял Пендлтона с Пэррисом. У обоих были волнистые волосы и смуглая кожа, а на с. 9 «АПБЗД» говорится, что у Фрэнсиса есть парусная яхта «Сандоунер». Точно так же называлось рекламное агентство Фрэнка в Австралии. Оба были убиты: один кинжалом, другой молотком. Вроде как еще одна параллель. Но в книге нет ничего, подобного мотиву, побудившему Мэделин убить Фрэнсиса. Нэнси Митчелл Фамилия позаимствована у: Глэдис Митчелл, автора детективов про миссис Брэдли. Прототип персонажа: Наташа Мэлк (Эйден сообщил мне полное имя нашедшей тело служанки, и инициалы сошлись). Примечания: здесь сказать особо нечего, хотя Конвей мог беседовать с Наташей. Лично я с ней встречалась. Связь Нэнси с Фрэнсисом не находит никакого отражения в реальной жизни. Фрэнк, в конце концов, был геем!