Платон мысленно решил, что утром ребят потрясет проверкой. Какого черта никто суда не сунулся, не доложил о движении. Но потом мысли побежали в другом направлении. – Люся? Люся Мордовина? – опешил Платон, рассматривая женщину. Да, трудно было сейчас провести параллель между худощавой девчушкой со светлыми косичками и кудрявой челкой, и взрослой женщиной с пышными формами. Пусть эти формы и были упрятаны за рабочим комбинезоном. А голову скрывала ярко-красная бандана, из-под которой выбивались светлые кудряшки. Но да, это действительно была Люся. – Дусмадис! Обалдеть! Вот так встреча! – взвизгнула Люся. Более того, торопливо шагнула вперед. И Платон шагнул. Очень уж радостно стало, спустя столько лет, встретить девчонку, с которой сидел за одной партой в далекой юности. Объятия были крепкими. Смех громким, а встреча интересной. – А помнишь… – Нет, а ты разве не знал…. – Вот это да…. И таких фраз был целый миллион. Они говорили, перебивая друг друга, пока Платон пытался реанимировать тарахтелку Люси. И потом, когда ждали ребят с грузовиком, чтобы отвезти колымагу Люси домой. Оказалось, что женщина получила в наследство небольшой участок неподалеку. Занялась фермерством, которое ей не особо нравилось, но жить на что-то нужно, особенно, если в одиночку воспитываешь сына-подростка. А спустя два часа несмолкающих разговоров, вдруг прозвучала фраза. Неожиданно и странно. – А давай завтра встретимся? Пойдем, а? В ресторан что ли, – выпалил Платон. А Люся поправила бандану, кудряшки, отвела взгляд. – Ресторан! Скажешь тоже! – отмахнулась Люся. – Отказа не приму, – возразил Платон. – Завтра у меня дел днем валом. А вот к вечеру буду ждать тебя. Адрес скину сообщением, чтобы ты знала. Но ребят пришлю. – Какой шустрый. И ребята у него есть свои, – фыркнула Люся. – Работаем вместе. А так у меня дочка, – с гордостью ответил Платон. – Все, Люська, завтра поужинаем. Не вздумай прокатить меня. Поняла?! Женщина хмыкнула. Но хорошо, что ночь была темной и мужчина не мог видеть ее румянец. Смутилась же. А, казалось бы, с чего смущаться? Когда давно в разводе, за спиной полуторогодовой неудачный брак, муторный разрыв отношение и раздел имущества, полное отсутствие личной жизни, потому что не до глупостей – сын растет, да и в голове часто мелькают бессмысленные мечты о парнишке-однокласснике. Однако жизнь все расставляет по местам, мечты стираются, а остается суровая реальность. Здесь не до смущения. Но Люся смущалась дико. Как будто ей не сорок с хвостиком, а семнадцать. Но да, если уж такой шикарный мужчина зовет в ресторан, нельзя отказывать. Даже если в шкафу – одно единственное нарядное платье, которое Люся не надевала сто лет. Платон, доставив Люсю и ее старенькую тарахтелку домой, уехал с теми самыми парнями. А женщина осталась. И чем дальше уезжал Дусмадис, тем отчетливее Люся понимала: не пойдет она никуда. Платон вон какой, пиджак сидит, как влитой. Часы на запястье стоят, больше Люсиной фермы. А осанка такая, что взгляда не оторвать. А у Люси что? Женщина со вздохов взглянула на свое отражение в оконном стекле. Грудь слишком пышная. Лишние килограммы по всей фигуре, а на голове – кошмар парикмахера. Люся и забыла, когда посещала салоны красоты, или стилистов. Хмыкнув, женщина взглянула на свои ладони. Мозоли и коротко остриженные ногти и никакого маникюра. Нет, не пойдет она никуда. Завтра позвонит и скажет, что слишком занята, чтобы ходить по ресторанам. – Ма? Ты чего такая грустная? – сонный голос сына вытянул Люсю из невеселых мыслей. Проснулся все-таки, а ведь Люся старалась не шуметь. – Да так, драндулет наш поломался. Починишь? – подмигнула Люся сыну. – Не вопрос, – зевнул парнишка и двинулся на кухню. Люся наблюдала, как Клим покопался в холодильнике, отыскал кусок пирога, оставшегося после ужина, и, пережевывая добычу, отправился обратно в спальню. Люся покачала головой, глядя, как за сыном закрывается дверь. Растет пацан. Почти мужчина уже. Нет, не пойдет Люся завтра ни к кому, даже к Платону. У нее вон, и свой мужчина в доме имеется. Поужинать можно и с ним. Пусть ему и всего лишь двенадцать лет. * * * Платон, как и говорил, весь день промотался по делам. Все заботы легли на его, Платона, плечи, потому что у Адамиди праздник. По сути – стандартная ситуация. Да и не было ничего экстренного. Так, мелочевка и рутина. Но зато у Дусмадиса появилась свободная минутка. И мужчина навел-таки справки о Люсе. Чем жила все эти годы, после школы. Жила Люська не особо приметно. В разводе. Сын подрастает. Муж алиментами не балует, прячется где-то от суда. Платон усмехнулся. Так это ему совсем не сложно, отыскать человечка, да убедить. Тоже, блин, мужик нашелся, от женщины бегает. Не дело это. Но это все потом, завтра. А сейчас Платон задумчиво рассматривал фотку Люси. Изменилась совсем. Красивая стала. Хотя, он и раньше обращал внимание на то, что Люся была весьма симпатичной. Но очень правильной, училась всегда, еще и его, Платона, гоняла за то, что домашку не делал. Да разве ж в шестнадцать нормальный пацан думает об уроках? Вот и Платон на тот момент все чаще задумывался о девчонках постарше на год или два. Пока не надоело. А после и не до развлечений стало. Жизнь закрутила, пристроился к клану Адамиди. Потом и вовсе Машка появилась. Платон вновь взглянул на фотку Люси. Сколько ей здесь? Сразу и не скажешь. Если верить собранной инфе, то пару лет назад сделан снимок. Красивая и уверенная в себе, а вот глаза – грустные. Мужчина убрал снимок во внутренний карман пиджака. Парни сообщили, что уже подъезжают по нужному адресу. Минут через сорок будут здесь. У Платона как раз было время, подумать, определиться с выбором блюд, напитков, ну и решить, куда можно рвануть после ресторана. Почему-то Платон был уверен, что все у них с Люсей сложится. Вчера ведь болтали легко, пусть и в полумраке. Что может измениться за несколько часов? Однако через двадцать минут вновь отзвонились ребята. – Девушка отказывается ехать. Грозит ментами, – доложили парни. – Понял, – бросил Платон. И какого черта он не удивлен? Что-то подобное он и ожидал от Люси. Да только не верил он, что Люська не хочет видеть его. Здесь что-то другое. А потому Платон велел упаковать ужин, официанты сгрузили все в тачку. Платон забросил цветы, купленные для Люси, на переднее сиденье и рванул на ферму. Не пришла, значит. А собиралась хоть? Тогда зачем было соглашаться? Сразу бы отказала. И дело с концом! Платон накручивал себя всю дорогу до владений Мордовиной. И ведь фамилию она оставила девичью, даже когда в браке была. Почему, интересно? А хотя, не важно. Платон то злился, то успокаивался. В итоге перед домом Люси мужчина оказался довольно быстро. А из тачки выскочил так, будто за ним черти гнались. Парни, которых Дусмадис подрядил на охрану Люси, даже немного напряглись, вышли из машины. Но Платон отмахнулся рукой. А сам подошел к крыльцу. Да, домик староват, требовал ремонта. Видно, что мужской руки не хватало. Но это все потом, а сейчас… Сейчас дверь распахнулась еще до того, как Платон нажал на звонок. И ведь прав оказался, вживую в ярком свете уходящего солнца Люся была невероятно милой. – Чего надо? – не очень дружелюбно уточнила женщина. – Договаривались же, – так же хмуро ответил Платон. – Чего передумала? – Не твое дело! – отвернулась Люся. Платон вошел в дом, пусть и не звали его. Сам вошел, без спроса. Внутри было чисто, все на своих местах. Идеальный порядок. Почему-то другого Платон и не ожидал. – Сын где? Клим, верно? – уточнил мужчина. А Люся хмыкнула. И все-то он знает. Умник. А смой стало неуютно. Дурой себя ощущала. Потому что целый час вертелась перед зеркалом, перебирала весь свой скудный гардероб. Даже порывалась смотаться в магазин, за новым платьем. А потом саму себя спросила: на кой черт ей это надо? Выше головы не прыгнуть. А новое платье не превратит ее в стройную и молодую красотку. И смысла идти на ужин с Платоном нет. Потому что она для него – бывшая одноклассница. А он для нее – первая любовь, тщательно хранимая, а потом намеренно забытая. Потому что жизнь развела. Потому что, так и нужно было. Не судьба. И потому Люся нацепила на себя домашние джинсы, потрепанную рубашку в клетку, собрала волосы в хвост. А ведь полдня проторчала в ванной, пытаясь их как-то уложить. И вот, стоило взглянуть на высокого, широкоплечего красавчика, в который раз убедилась: все она правильно делает. – Сын у друга, – нехотя ответила Люся и отвернулась. – Ясно, – кивнул Платон. А женщина смутилась под пристальным взглядом темных глаз. Хотелось спрятаться, как будто он мог прочесть все ее секреты. Но взгляд держал, точно под гипнозом. А Люся словно вернулась в детство, вновь стала той влюбленной по уши девчонкой. И страшно было. И больно. Ведь он – вон какой шикарный. А она – неприметная девчонка. А Платон видел перед собой красивую женщину. И фигура ладная, все при ней. И взгляд такой, жгучий. И кудряшки эти светлые, выбиваются из хвоста, притягивают взгляд, так и хочется к ним прикоснуться. – Чего тебе ясно, Платон? – невесело усмехнулась Люся. – Некогда мне болтать. Да и у тебя дел валом, занятой ты человек. За помощь спасибо. Платон промолчал. Глупая девчонка. На Машку его похожа чем-то. Вспыльчивая такая же. По глазам видно.