– Дабы дорогу назад запомнить, а то у вас в Кафе по темну стало небезопасно ездить. – Слышал, что тебя разбойники ограбить хотели. И покалечили. Такое в последнее время нередко стало. Посему Мабрук-бей распорядился усилить охрану города. Много лихих людей взяли в первый же день, всем головы отрубили. Сейчас тише стало. – Поглядим, как тише. Они проскакали через центр города и свернули в проулок, который представлял собой каменный мешок. По бокам глухие стены высокого забора, в торце ворота, украшенные цветами. За ними недалеко виднелись башенки дома-дворца. – Там, – указал жестом гонец, – усадьба мурзы. Запомнил дорогу? – Запомнил. – Если надо, скажи, провожу обратно. – Обойдусь. – Ну, смотри. При подъезде ворота открылись. Всадник въехал в мощеный двор и направился к парадному входу. Там его уже ждал улыбающийся Камиль. – Салам, Михайло! – Салам, Камиль! Купил коня? – О! Доброго коня купил. Доплатить пришлось. – Много? – Двести акче. – Коли разговор с мурзой пройдет хорошо, дам тебе еще триста. – Яхши! Бордак спрыгнул с коня, огляделся, кругом зелень и роскошь, гонец исчез. Подбежал татарчонок, взял под уздцы коня. Бордак взглянул на Камиля, и тот кивнул: – Отдай, он напоит коня. Они прошли через череду комнат в богато обставленную залу, где на топчане возлежал солидного вида мужчина в шелковом халате, пил чай. Рядом была расстелена скатерть, на ней чайник и пиалы, ваза со сладостями. – Михайло Бордак, о котором тебе, господин, ведомо, – представил прибывшего Камиль. Мурза махнул рукой, и он, кланяясь, вышел. – Приветствую тебя, Басыр-мурза! – произнес Михайло, слегка склонив голову. – И тебе долгих лет, рус. Ты проходи, устраивайся рядом, чаю выпей. – Извини, мурза, не привык я к вашим лежакам и сидеть, скрестив ноги, не привык, так что без обиды, но присяду на край. А от чая не откажусь. У вас отменный чай. – Хорошо. Делай, как удобно. Бордак присел на край топчана, укрытого дорогим персидским ковром. Мурза налил в пустую пиалу чаю, протянул Бордаку. Дождавшись, как гость допьет чай и поставит чашку на ковер, сказал: – Я готов тебя выслушать, Михайло. – Тебе же все известно. – То со стороны, а я хочу от тебя. Говори. Пришлось московскому посланнику повторить то, что говорил Камилю. Мурза выслушал, поправил подушку, оперся на нее локтями и кивнул головой: – Значит, царь Иван хочет выкупить у меня невольников. Это достойный поступок для правителя Руси. Тем он немалую приязнь народа получит. – Государь Всея Руси не о приятности печется, о людях своих, – заметил Бордак. – Ну да, конечно. Хоп, если твой царь готов заплатить за невольников установленную цену, то я продам их. Для того и держал, и кормил. Цены ты должен знать, коли занимаешься этим делом. – Ведаю. Но мы в Крыму, на Востоке, а здесь без торга ничего не делается. – Из торговых, что ли? – спросил мурза, поглаживая бороду. – Из служивых. – И грамота есть? – Конечно, от самого государя. – Имеешь доступ к нему? – Имею. Мурза с нескрываемым уважением посмотрел на Бордака: – То хорошо. Но… я торговаться не намерен. – Знаешь, мурза, результат наших переговоров может быть один: либо мы договоримся, либо – нет. Если договоримся, ты получишь большую прибыль, если нет, то не получишь ничего. – Но и ты не получишь ничего. – Я на те деньги, что есть, выкуплю сотни рабов на невольничьем рынке. Просто куплю. – И кто тебе даст сделать это? – Хан. Крымский хан Девлет-Гирей или кто-то в Кафе пойдет против него? – Ты подготовился к встрече, московит. – Конечно. – Твоя цена? – Десять рублей за крестьян и тридцать за дворян и стрельцов. У тебя десять крестьян с женами, остальные дворяне, стрельцы и их жены. А значит… – Бордак задумался, как бы подсчитывая, хотя давно все просчитал… – значит, за невольников ты получишь пятьсот пятьдесят рублей, огромное состояние, если учитывать, что корова и рабочая лошадь на Руси стоят один рубль, а отварная курица – одну копейку. Но… ты можешь получить и больше, если обеспечишь проход выкупленным невольникам за Перекоп, к месту, которое будет указано позже, где их встретят наши ратники. – Сколько в этом случае? – Шестьсот рублей. – Шестьсот пятьдесят рублей за все, и это последнее мое слово. Бордак поморщился, хотя внутри ликовал, по установленной цене русские должны были бы заплатить только за невольников девятьсот пятьдесят рублей, а с охраной перехода – тысячу. Но постарался изобразить досаду: – Из-за пятидесяти рублей будем спорить? – Я и так сбросил много. И еще мне отряд готовить, обоз. Шестьсот пятьдесят рублей платы – и невольники двинутся за Перекоп. – Эх, восток, восток, а говорят, торг тут везде, – вздохнул Михайло. – Он есть, только смысл торговаться, если получишь скидку самую малую, а то и вовсе ничего. Но… вынужден согласиться. Давай составлять договор. – Договор? – Конечно. Только при его наличии Москва выделит из казны такие деньги. – Я не знаю, как его делать. – Я ведаю, мурза. Зови помощника с письменными принадлежностями и бумагой. – Ты решил, что можешь мне указывать? – Нет, извини, но тогда свою часть договора придется писать тебе. – Шайтан бы побрал все эти бумаги, – скривился мурза и крикнул в сторону дверей: – Камиль?! Тут же появился помощник. Мурза распорядился, и Камиль, принеся все требуемое, присел за столик.