В среду, как и было оговорено, мурза Басыр, получив деньги, отдал приказ своему помощнику посадить в арбы бывших невольников и под охраной отряда в тридцать верных нукеров вывести обоз за Кафу. Туда подъехал и Бордак. Поприветствовал земляков, кивнул десятникам, которые надменно отвернулись. Дьяк Петр Агапов, закончив бумажные дела, получив купчие с подписью и печатью татарского вельможи, приехал спустя час, и тогда же обоз начал движение по бескрайним степям Крыма. Расстояние в сто пятьдесят верст с гаком прошли за четыре дня. Движение сильно тормозил обоз из шести арб, в которых находились бывшие невольники. В солнечный воскресный день вышли к Перекопу. И там дьяк Агапов сказал старшему из татар, Камилю, куда следует идти далее. Ушли правее. Через три версты подошли к большому лагерю, и там сразу была объявлена тревога. К обозу подъехал облаченный в доспехи с саблей воин и представился Камилю, в котором безошибочно определил старшего: – Воевода, боярин Головняк Семен Иванович. Представился и Камиль, после чего затребовал у воеводы царскую грамоту. Заполучив ее, прочитал и, возвращая, произнес: – Приветствую тебя, боярин! – И тебя, воин! Доставили наших людей? Камиль обернулся, выкрикнул: – Дьяк! Но тот уже подъезжал. Он знал воеводу, посему улыбнулся, приветствуя его: – Доброго здравия, Семен Иванович! – Доброго, Петр Петрович. Все в порядке? – Да. Принял невольников по списку, каждого осмотрел, все, слава богу, здоровы. – Хорошо. Камиль протянул воеводе бумагу: – Поставь печать, боярин, что получил товар. В глазах Головняка заиграли стальные нотки, и он сухо проговорил: – Люди не товар, татарин. Запомни это на всю свою, надеюсь, недолгую жизнь. – Как же так получается, боярин, то ты мне приветствием желаешь здоровья, то смерти близкой, – неожиданно рассмеялся Камиль. – А те, кого проводили, все же товар, вы же заплатили деньги. А деньги платят либо за дела, либо за товар. Головняк вырвал у него из руки бумагу, где было написано, что русская сторона приняла в целости и сохранности невольников по списку. Поставил печать и бросил свиток обратно татарину. Тот ловко поймал его и вздохнул: – Ну, вот и все, мы обеспечили безопасность ваших людей в Крыму, обеспечишь ли ты ее дальше, боярин? – Затем громко засмеялся и крикнул своим нукерам: – Уходим в Перекоп, братья! Отряд нукеров быстро развернулся и, не отягощенный обозом, ушел на запад, подняв большое облако пыли. Дождавшись, пока пыльное облако снесет в сторону поля, ратники окружили арбы с невольниками. Искали родственников, знакомцев, земляков. Дьяк же с воеводой отъехали в сторону. – Не малый отряд послали из Москвы, то добре, – заметил Агапов. – Да, – кивнул Головняк, – десяток лучников, десяток стрельцов с запасом пороха и дроби, да двадцать всадников. Все воины бывалые, не раз дравшиеся с ворогом. Погонщики сменных коней, их немного – пятеро. – Смотрю, у тебя и телег с десяток? – Ну, не на мулах же в арбах везти людей. Мы не татары. – А с теми чего делать думаешь? – Да бросим их. Найдутся, кто подберет. – О, это так, не успеем отъехать, как налетят татары стаей шакалов. Они падки до чужого добра. – Трапезничать-то бывшие невольники, да и ты с посланником московским, Бордаком, будете? – Нет, отъедем верст на двадцать, там и потрапезничаем. – Михайло! – крикнул Головняк. Бордак знал воеводу, но не так близко, как Агапов. Подъехав, он коротко кивнул головой: – Приветствую! – Доброго здоровьица! А ты чего в тени держишься, тебе место с нами. – Вы разговаривали, не хотел мешать. – А меж тем во многом благодаря тебе мы имеем сейчас тридцать выкупленных людей русских. – В то, боярин, многие силы приложил в первую голову боярин Нагой. – Ладно. Значит, начинаем путь? Первый участок в двадцать верст? – Да, – ответил дьяк. – Тогда пересаживай людей в телеги, я выстраиваю свое войско. Действовали быстро, всем хотелось как можно скорее покинуть этот проклятый Крым. Вскоре обоз пошел по тракту на север. Впереди пять всадников, за ними лучники, две телеги со стрельцами, что имели на вооружении пищали и бердыши, там же, в телегах, запас пороха и дроби. Следом еще пять телег с бывшими невольниками, телеги для отдыха ратников, позади оставшиеся от десятка всадники. Головняк, Агапов и Бордак держались середины, между стрельцами и бывшими невольниками, обоз растянулся на внушительное расстояние, рядом погонщики гнали табун в тридцать коней. Бордак все время оборачивался. Заметив это, Головняк спросил: – Ты чего, Михайло? – Да как бы тот же Камиль не вдарил в тыл. Мурза Басыр жаден и, несмотря на то что получил большие деньги и подарки, вполне мог отдать приказ Камилю, передав невольников представителям Москвы, позже отбить их и снова взять в полон, но уже с ратниками твоего отряда. – Ну, на это у Камиля сил не хватит. – А татары в Перекопе? Там сотни три точно сидит. И каждый из них не прочь поживиться. – Мыслишь, татары дойдут до такой подлости? – Для них это не подлость, – вздохнул Михайло. – Дело сделали, охраняли на своей земле, вывели к месту передачи, передали. А дальше мы для них новая, желанная добыча. Посему след всего ожидать. Воевода подозвал своего помощника Шургина: – Борис, сними с телег пяток стрельцов, пусть пройдутся с оружием, вместе с группой конных прикрытия тыла. Да и столько же лучников отправь к ним. Дисциплина в отряде была высокой, посему помощник не стал задавать вопросы, лишь кивнул: – Сделаю! – И уточнил только: – Мне с отрядом прикрытия быть? – Да, – немного подумав, ответил Головняк. Помощник начал отдавать команды, которые тут же беспрекословно исполнялись. В таком порядке прошли семь верст. Пешие воины заметно подустали. Преследования не было. Головняк наказал помощнику, стрельцам и лучникам вернуться в обоз. Как ни велик был соблазн, мурза Басыр все же не решился на подлый поступок. Впереди поход на русские земли, тогда и возьмет в полон людей, сейчас же можно было навлечь на себя гнев хана. Поэтому Камиль увел отряд в Перекоп на отдых и оттуда повел его обратно в Кафу. Так что весь путь отряд Головняка прошел без приключений. И в последний день сентября отряд вошел в Москву. До Кремля Бордак шел вместе с обозом, который сопровождала толпа людей. Все радостно кричали. Кто-то давал бывшим полонянам калачи, кто-то яйца, какой-то купец расщедрился и выдал с десяток отварных кур. На площади, попрощавшись с Головняком, Михайло подъехал к Агапову: – Ты, Петр Петрович, предупреди в Кремле кого след, что здесь я, в городе. – Добро, предупрежу, может, сам Иван Васильевич к людям выйдет. А нет, так ближним боярам передам. Ты к себе? – Дьяк улыбнулся и сам же ответил: – Ну, конечно же, там тебя ждет не дождется Алена. – Увидев, что Бордак потупился, он слегка хлопнул его по плечу: – Не смущайся, Михайло, и будь счастлив! – Благодарствую, Петро. Ты вернешься в посольство? – Кто знает? На то повеление будет. – Ну, тогда удачи тебе.