– Княжич, позволь еще раз выразить тебе благодарность великую. – Пустое, Петр Петрович, сделали то, что должны были сделать. Извиняй, мне треба торопиться. Бордак осадил татар, что разорили Песчаную, но ты о том ведаешь. Надо побить проклятых и освободить полонян. – Бог тебе в помощь, Василий Игнатьевич! – Благодарствую! Парфенов ударил коня и пошел вдогон дружине. Догнав, вышел вперед, немного позади головного дозора, выставленного десятником Огневым. – Извиняй, княжич, ты воеводе об изменнике, что повязан с мурзой, говорил? – спросил тот. – Нет! – Пошто так? – Сами отыщем его, когда с мурзой дело закончим. Скажи я сейчас об изменнике, воевода поднял бы шум, учинил следствие, а изменник где-то рядом с князем Верейским, коли ему все наши планы известны. Его, Лука, осторожно брать надо, без шума и суеты. Спровоцировать на чем-нибудь и взять. Иначе не получится. Оттого и не оповестил Петра Петровича об изменнике. Да тот больше пакости уже не сделает, воевода не знает, что мы будем делать, кроме того, что идем в Сангу. – А что мы будем делать? – посмотрел на князя десятник. – Перво-наперво, с Михайло Бордаком след разбить десятки татар в урочище, освободить людей, захватить десятников. Коли помощник знал о планах мурзы, да не успел сказать из-за коварства изменника, то могут знать и десятники, что с невольниками. – А коли не знают? – Тогда… Да отстань ты, Лука! Одно дело треба сделать, потом о другом думать. – Может, Михайло Бордак уже знает, все ж он среди крымчаков долго обретался. – Может, и так. Дружина прошла Белую Балку, обошла село Радное, свернула направо и оврагом вышла в осинник. На елани остановилась. Из кустов показался ратник десятка Рубача Владимир Гранов. Парфенов объявил дружине короткий привал, сам соскочил с коня, подозвал гонца: – Приветствую, Володька! Здесь все спокойно? – И тебе доброго здравия, княжич, здесь спокойно. Боярин Бордак велел передать тебе, что повел десяток Фомы Рубача в лес в обход урочища Санга. Там он хотел провести разведку, выяснить, сколько татар в урочище, где именно, а также все о полонянах. Тебе с дружиной сказал идти к нему в стан. – Это в обход Санги? – Да, и след обойти урочище с юга. – Ты ведаешь путь? – Откуда? Меня Бордак оставил, чтобы передать то, что передал. – Ясно. Княжич подозвал Огнева и Грудина: – Други, треба выяснить, нет ли у нас в дружине тех, кто знал бы эту местность? В Радном, понятно, таких полно, но нам туда идти не можно. – Поспрашиваем. – Поспрашивайте. Найдется местный, ко мне его тут же! Десятник ушел. Вскоре подошел молодой ратник, представился: – Борис Талый из десятка Якова Грудина, я в детстве с родителями проживал в Белой Балке, а в Радном у нас жили родственники. – Значит, местный? – Давно то было. Отроком родители на Москву перевезли. – Как скрытно дойти до Санги, ведаешь? – Бывал там с дядькой Петром, у него в Санге баба жила вдовая. И он вдовый, хотел жениться, да пожар случился. Погибла баба его. – Поведешь дружину. – Тока, княжич, учти, я давно там не был, многое могло измениться. Как подойти-то желаешь? – В обход бывшего селения на западную сторону. Обходя с юга. – Понятно. Дойдем, в обход дорога одна. Балка. Но я помню, как шли. – Пойдешь с головным дозором. – Слушаюсь! – Отдохни покуда, при сборе выходи к дозору. – Да, княжич. Вскоре дружина пошла дальше, и вел ее ратник Борис Талый. Шли, торопясь. В урочище могло произойти все, что угодно. И татары, заметив ратников Рубача, напасть, и в Сангу подойти подкрепление татар. Да и Бордак ждет. Он наверняка уже подготовил план действий, да сил с одним десятком не хватает. Зашли в лес, когда солнце уже ушло за деревья, наступали вечерние сумерки. Головной дозор вышел к посту охранения десятка Рубача. Ратники узнали друг друга, разговорились. Парфенов проехал на елань, где у высокой сосны на самодельной лавке сидел боярин Бордак. Тот при появлении Парфенова встал, улыбнулся: – Доброго здравия, Василий! – И тебе тако же, Михайло! Что тут у тебя? – Поначалу ты поведай, отчего задержался, я ждал тебя раньше. Княжич рассказал о схватке с крымчаками у села Марево, не затронув подробностей, о коих обещал сказать позже. После чего повторил вопрос: – Ну а у тебя что? – Ты коня ратнику отдай, да садись рядом, а дружина пусть размещается на отдых. Молится, трапезничает и отдыхает. До рассвета времени много. – Из того следует, что ты уже ведаешь, что делать в Санге? – пристально посмотрел на Михайло Парфенов. – Ведаю, княжич. – Просвети! Бордак развернул уточненную схему урочища, начал объяснять, что к чему в бывшем селении. – Охрана, как видишь, княжич, слабая, с нашей стороны – двое крымчаков, с остальных – по одному. Шастал еще один татарин возле церкви, но это, видимо, просто ратник, вышедший на улицу, в хатах уцелевших по четыре басурманина и столько же взрослых невольников, девицы, отроки, молодые женщины и дети в погребе, он недалеко от сохранившихся построек. Вот здесь, – Бордак ткнул пальцем в место, где на схеме была обозначена хата без крыши с наибольшим числом татар, – должны быть татарские начальники, десятники. – А мурзы, значит, нет? – Нет, как и в случае с селом Марево. Уж там, судя по количеству татар, должен был быть Икрам, ан нет, сховался где-то. – Чего он прячется и силы разбрасывает? – У меня такое ощущение, княжич, что он играется с нами. От человека из окружения воеводы Чугуева ему известно о нашей дружине, известно, что мы охотимся за ним. Другой на его месте нанес бы удар всей сотней по двум-трем селениям, забрал невольников и ушел к Перекопу, но Икрам нападает на одну деревню, берет полян и уводит в Сангу. Возможно, считает, что здесь нам их не достать. Это разумный ход с его стороны. А вот нападение на Марево необъяснимо. Разве Икрам не понимал, что там его десятки разобьют? Не городская дружина, так наша и сельское ополчение. Я все больше склоняюсь к мысли, что Икрам специально подставил помощника с десятками у Марево, дабы создать впечатление, что это был главный удар, и теперь, когда он потерял почти половину своих людей, ему остается уйти по Северскому Донцу к шляху и обратно в Крым. Но на самом деле он только готовит главный удар. – Знать бы, где он сховался, – проговорил Парфенов. – Об этом уже начал говорить Адалет Карбулат, но изменник… или человек изменника… убил его. И это был человек из Чугуева. На его коне подковы с меткой чугуевского кузнеца, такие кроме него никто не делает, и следы из леса ведут в сторону крепости. Это то, что я не говорил тебе. – Изменник как-то связан с мурзой. И связан напрямую, далеко он, я имею в виду предателя, уйти от крепости не может, значит, мурза где-то рядом с Чугуевым. Хотя, может, и нет. Возможно, он уже все получил от изменника и далее повел игру, не привлекая его. – Какую игру? – вздохнул княжич. – А вот это, Василий, нам и треба узнать. А до того, а возможно, и для того, надо разбить отряд татар в Санге и захватить живыми десятников. Они получают приказы от мурзы и могут знать, где тот сидит и что замышляет. – Согласен. Как и когда будем брать Сангу? – На рассвете, – ответил Бордак. – А как? Есть у меня план. Послушай, княжич, может, добавишь что. – Слушаю. – Первое нам треба что? – Это любому ратнику понятно – порубать посты охранения, – усмехнулся Парфенов.