— Здравствуй, Ира. — Здрасьте, Ольга Викторовна. — Мама денег не передавала? Вы за три месяца должны… — Сколько там? — Двенадцать… — Я принесу, — пообещала Шорина. — Сева, пока! Схватила школьную сумку и выбежала на улицу. Там ее поджидала большая черная машина с мигалкой. Ирина села на заднее сиденье, закрыла дверь и улыбнулась человеку, сидевшему в машине. Это был ее отец. …Аня Мелкова догнала Барковского недалеко от школы. — Привет, Барк! — Привет. Случилось чего? — Крис думает, что ты мне поможешь. — С отцом? Мелкова молча кивнула. Барковский протянул руку к ее рюкзаку. — Давай понесу. — Не надо, сама. — Ты чего? — удивился Барковский. — Боюсь, — объяснила Аня. — Вдруг он следит. Сказал: увидит меня с парнем — прибьет. Она силилась не заплакать, но слезы так и текли у нее по лицу. — А мать что говорит? — Говорит, что у него куча проблем на работе. Что я его провоцирую. Короче, что я сама виновата. И что мне делать? Барковский не замедлил с ответом — он был у него готов: — Быть сильной. Как в «Спарте». — Ты о чем? — не поняла Аня. Барковский огляделся, отошел к газону, склонился над оградкой. Расшатал один из штырей, на которых держалось ограждение, вытащил его, протянул Мелковой: — На! — Зачем? — Это дрын. Встреть его. Дай ему этой штукой в табло. Сразу, без разговоров. Если боишься, бей со спины. Бей, пока не попросит пощады. — Ты псих! — воскликнула Мелкова. — Так нельзя! На старших руку не поднимают! — Тогда не спрашивай меня, — сказал Барковский. Мелкова бросила на газон тяжелый штырь и снова заплакала. Барковский пожал плечами и пошел дальше. …Пока ехали до школы, Шорин-старший успел переговорить по телефону с нужным человеком и получить всю необходимую информацию. И когда машина остановилась у ворот школы, он повернулся к дочери и сообщил: — Значит, так. Беспокоиться пока не о чем, все на контроле. Задает нормальные вопросы — отвечай. Задает плохие вопросы — молчи. Если что, звони мне. Не опоздаешь? Ирина выглянула в окно. Увидела группу одноклассников, с интересом глядевших на огромный внедорожник с мигалкой. Можно было догадаться, что они сейчас обсуждают: кого это привезли на такой тачке. — Ну вот, теперь все будут пялиться, — сказала она. — Говорила же: не надо к школе! — Плевать. Скажешь, хахаля завела из олигархов. — Ой, ладно, — ответила Ира и усмехнулась. — Смешно тебе? — спросил отец. — А тебе грустно? — У меня предчувствия нехорошие. — Давно? — Ой, ладно. Как только ты объявилась. — Ну, извини, — сказала Ирина. Она готова была обидеться. — Я думала, ты обрадуешься, что дочь нашлась. Большая уже, памперсы не надо менять, шмотки покупать. Денег не просит… — Да лучше бы ты денег попросила, чем эта история… — Опять извини. Я вообще к тебе идти не хотела. Но потом подумала: раз у меня такой край, к кому мне идти, как не к отцу? Некоторое время отец и дочь смотрели друг на друга со сложным выражением, потом, не сговариваясь, оба произнесли фамильную фразу: — Ой, ладно! И так же дружно улыбнулись. — Слушай, дочь, — сказал отец. — А денег-то дать? Ирина вспомнила кое-что и спросила: — Можешь дать двенадцать тысяч? Если нет, не обижусь. Шорин молча вынул из кармана бумажник и отсчитал деньги. Пока считал, спросил: — Кстати, как мать? Ирина на вопрос почему-то не ответила. Пересчитала полученные деньги, деловито заметила: «Тут больше», — вернула лишнее. Подняла глаза на отца, сказала: — Ну, я пошла. Спасибо, папа. Неловко поцеловала отца в щеку и вылезла из машины. Суворова, Худяков, Палий, а также кое-кто из других классов с интересом за этим наблюдали. И увидели, как вслед за их одноклассницей Ирой из машины с мигалкой вышел подтянутый мужчина в безупречном костюме, обнял и поцеловал дочь. — Так это папочка такой у Шориной? — протянула Суворова. — Интересно… …Во время перемены в преподавательской комнате компьютерного класса встретились учительница биологии Марина Ивановна и Лапиков. Встреча произошла по инициативе учительницы биологии. Однако едва она вошла, Лапиков сообщил ей новость: — Я ухожу из школы. Увольняюсь. — Царева тебя не отпустит, — сказала Марина Ивановна. — В середине четверти… — Я не могу тут больше! — Из-за меня? — уточнила Марина. Лапиков потупился: — Марина, это какое-то безумие… — Я знаю. Это настоящее безумие, ты прав. Я старше тебя на двадцать лет. И пресмыкаюсь перед тобой, как девчонка. И я ведь не требую любить меня. Просто ты мог бы… — Мог бы что? Марина, до тех пор стоявшая у окна, шагнула к Игнату, запустила ладонь в его волосы: — Не отталкивать меня хотя бы. Не показывать, как я тебе омерзительна. Я не виновата, что со мной это случилось, понимаешь? — Я тоже не виноват, — глухо отвечал Лапиков. — Зачем же ты допустил это… тогда, в первый раз? Зачем ты мной воспользовался? — Мы обсуждали это тысячу раз. Я был пьяный.