— Миша! …Между тем Тоша и Крюков в квартире капитана занимались оперативной работой. Тоша расположилась на диване, залезла на него с ногами, Крюков сидел за столом. У каждого было в руках по планшету, кроме того, перед Крюковым лежал его блокнот и пачка фотографий. — Так, Белодедова Наталья, — провозгласил Крюков, доставая фото девушки и показывая его Тоше. — Есть такая? Тоша проверила и покачала головой: — Нет, ее в соцсетях нет. — Ладно, — кивнул капитан. — Оппонент у нее — неизвестная женщина. Во время самоубийства Истоминой находилась в классе английского языка. Он отложил Белодедову в сторону и взял фото Марата. — Галимов Марат, — объявил. — Он же Красавчик. — Этот есть, — откликнулась Тоша. — И правда красавчик. — Во время самоубийства был в спортзале. Оппонент — какой-то дядька. Вот, погляди. Тоша взглянула на изображение, полистала у себя на планшете, повернула его к Крюкову: — Случайно не этот? Это было увеличенное изображение Галимова-старшего с семейной фотографии. — А кто это? — спросил Крюков. — Его собственный папа. — Неплохо… Так и запишем: оппонент — отец. Дальше поехали. Довженко Георгий, он же Спортсмен. — Есть такой. И, кстати, на мой вкус, посимпатичнее этого «красавчика». — Твой вкус мы все знаем и соболезнуем. Но не будем отвлекаться. Так, оппонент у Спортсмена… И вдруг он весь подобрался, впился взглядом в планшет, потом воскликнул: — Ух ты! Как это я раньше не заметил? Ну-ка… И он достал из другой пачки лист с портретом Баграмова. — Точно, он! — узнал Крюков, разглядывая физрука. — А кто это? — Некий Баграмов Владимир Ованесович. Учитель физкультуры. Прекрасный человек! — Ну и пиши: оппонент Баграмов, — заключила Тоша. — И давай заканчивать, я тут не могу до утра торчать. Кстати, ты таблетку принял? — Еще раз про таблетку спросишь, пристрелю, — пообещал Крюков. — Еще раз забудешь, я тебя сама придушу, — пообещала Тоша. — Принести? И отправилась на кухню. …Ира Шорина вышла из игры, но остальные участники увлеченно продолжали играть. Наташа Белодедова шла вдоль забора. На нее напал некто с бейсбольной битой. В несколько движений она обезоружила нападавшего и разбила ему голову его же битой, после чего убежала. Марат Галимов зашел в ночной магазинчик, достал автомат и без лишних слов разнес все кругом. Подошел к кассе, выгреб всю наличность. Продавец в это время сидел на полу и трясся от страха. «И очень просто», — сообщил Марат и застрелил продавца. Гоша Довженко, одетый в форму знаменитого клуба «Los Angeles Kings», выполнял буллит. Бросок! Но вратарь отбил. Тогда Гоша, не снижая скорости, врезался во вратаря, свалил его на лед и ударил ногой, стараясь попасть коньком по шее. Лед окрасился в красный цвет. Трибуны восхищенно ревели… Кристина Суворова выбирала себе авто в виртуальном автосалоне. Машины на подиуме менялись одна за другой: причудливые кабриолеты, седаны ярких расцветок. Но капризную покупательницу ничто не устраивало. Но вот появился военный джип, обвешанный оружием. Покупательница решительно шагнула к нему, села за руль и стремительно выехала из салона, сбив нескольких прохожих. Роман Худяков играл в казино. Вот он сорвал джекпот, и его оглушил звон льющихся монет… Аня Мелкова исполняла стриптиз в ночном клубе… Внезапно на экранах у всех участников возникла одна и та же надпись: «Alarm!» и в наушниках раздался голос Барковского: — Внимание, «Спарта»! Завтра в одиннадцать — форум! — Алё, гараж! — откликнулся Худяков. — Завтра же воскресенье! Барковский оставил этот протест без внимания. — Повторяю, — монотонно произнес он. — Завтра в одиннадцать форум. А сейчас всем немедленно покинуть Сеть. На следующий день, в назначенное время, одиннадцатый класс в полном составе (кроме Юрова) собрался на облюбованном этаже недостроя. Все сидели на поставленных в квадрат скамьях, Барковский стоял в центре и держал речь: — Я не говорю, что все должны удалить свои аккаунты в соцсетях. Просто нужно быть осторожнее, раз уж там за вами следят. — Ладно, будем жить без «Контакта», — согласился Худяков. — Вон Юров вообще без компа живет, и ничего. — Ага, живет и гноится, — откликнулась Суворова. — Давно надо было ему на комп сброситься, он же не виноват, что ему мамаша не может купить. Тут Худяков услышал шаги и взглянул на лестницу, ведущую вниз. — Ну надо же! — воскликнул он. — Вспомни дурака… К ним поднимался Юров. Поднялся, оглядел одноклассников, сказал: — Надо поговорить. Встал в середину квадрата, туда, где до этого стоял Барковский. Помолчал немного, потом произнес: — По-моему, вы все не догоняете, что происходит. — А чё происходит-то? — откликнулся Довженко. — Неужели что-то страшное? — Мелкова сделала круглые глаза. — А тебе не страшно? — повернулся к ней Максим. — А чего бояться? Полицейского этого? — Полицейского тоже стоило бы, — кивнул Максим. — Он тебя сожрет и не подавится. И всех вас сожрет. Раньше бы вы ему не по зубам были. А теперь… Вы только думаете, что сильней стали. Вы сильно изменились. — О чем ты, Юров? — спросила Кристина. Он повернулся к ней. Надо же было с кого-то начать! — Вот ты, Крис. Ты же раньше голову от учебников не отрывала, говорила, что тебе главное в МГИМО поступить, так? Тебя с этого не свернуть было. А сейчас что у тебя главное? «Спарта»? Коля твой? — На учебу не влияет, — пренебрежительно откликнулась Суворова. — А на тебя влияет. Ты такой стервой раньше не была. А ты, Худя? Худяков не ожидал внимания к своей особе и оттого откликнулся агрессивно: — А я-то чё? — У тебя же свое мнение всегда было, а сейчас только тявканье какое-то. Не говоришь, а подтявкиваешь, как шакал. Худяков сморщился: — Ой, Макс, я тебя прошу, не надо только… Его прервала Ирина Шорина. Звенящим голосом спросила: — Ты чего пришел сюда, Юров? Однако Барковский остановил ее: — Погоди, дай ему сказать. Максим повернулся к Ирине: — Ой, Шорина заговорила. Правильно, ты теперь говоришь… Но знаешь, раньше, когда ты слово боялась сказать, ты другая была, не такая, как эти курицы…