— Ты ничего не сможешь сделать, мам. Я все решила. — Ты не можешь ничего решать, ты еще маленькая девочка! — Зато я сильная, — заявила Наташа. — И я делала вещи, которых ты не делала никогда. И видела достаточно, чтобы больше не видеть. А ты слабая. Ты боишься. И боишься не того, что я ослепну, а того, что на шее твоей повисну. А ты за бабушкой четыре года ухаживала. Ты молодая еще, ты мужика хочешь завести. А если бы ты была сильная, ты бы бабушке помогла уйти, потому что она не жила эти четыре года, а мучилась. Самое ужасное, что и мне ты ничем не поможешь. А я сильная, я все решу сама. Галина была в ужасе от этих слов дочери. Хорошо, что они уже подъехали к школе, а то она не могла управлять машиной. — Что ты несешь?! — воскликнула она. — Кто тебе эту чушь в голову вбил?! Маратик твой? Или этот чертов компьютер? Кто?! — Приехали, мам, — ответила Наташа. — Спасибо, что довезла. Она вышла из машины, взяла сумку. Наклонилась к открытой дверце, сказала: — Ты не волнуйся: я экзамены сдам и лягу, куда скажешь. Просто неохота еще год терять, понимаешь? Галина собиралась ответить, но тут к машине подошел Марат. Взял у Наташи сумку, улыбнулся Галине, поздоровался… Выждал секунду, когда Наташа отвернется — и незаметным движением положил на сиденье рядом с Галиной бумажный пакет. Галина открыла было рот спросить, что это, но Марат приложил палец к губам. И они направились к школе. Галина развернула пакет — и опешила. Перед ней лежали банковские пачки евро. Много пачек… …Мишу Барковского в этот день тоже подвезли до школы, только он этого совсем не ожидал и не хотел. Просто, когда он вышел из дома, услышал гудок. Он раздавался из маленькой машины, припаркованной у дома. За рулем машины сидела Алена — женщина, что была в пельменной вместе с трехлетним сыном. Алена сделала приглашающий жест, и Барковский покорно сел рядом с ней. …Пока они ехали, Алена изложила Барковскому свое видение ситуации. Объяснение было вполне исчерпывающее, добавить нечего. Когда остановились возле школы, Алена издевательски сказала: — Ну все, маленький, иди. Платочек взял? — Хватит! — резко ответил Барковский. — Я тебе позвоню. — Теперь-то, конечно, позвонишь, — согласилась Алена. — А то я сама кое-куда позвоню. Портфель не забудь, отличник. Барковский взял сумку и уже собрался выходить, когда Алена спросила: — Барк, скажи… Мне просто интересно… У тебя хоть что-нибудь вроде совести есть? — Что-то типа… — ответил он. — Где-нибудь… глубоко… — Ты бы хоть матери позвонил! Ведь ты уже полгода… — Хватит! — оборвал ее Барковский. — И ей позвоню, и тебе, и еще кому скажешь, только отстань. Деньги достану. Все, я опаздываю. Он вышел из машины, захлопнул дверцу… и увидел поджидающего его Крюкова. — Привет! — сказал капитан. — Добралась она до тебя, как я посмотрю… — Да, блин, она меня у подъезда встретила! — пожаловался Барковский. — Выследила, сумасшедшая! Обозналась. У нее муж в Чечне погиб, она и тронулась. Говорит — одно лицо. — Разобрались? Или помочь? — Нет, все нормально. Только я уже на урок опаздываю. — Ты мне нужен, брат, — доверительно сообщил участковый. — Увидимся после занятий, идет? — А разве дело не закрыто? — удивился Барковский. Однако капитан будто не услышал: — Увидимся? — Конечно! — заверил школьник. И побежал на урок. Оставшись один, Крюков достал телефон и вывел на экран недавно сделанную фотографию. На ней была машина Алены. Капитан увеличил изображение, чтобы лучше разобрать номерной знак… …Советник юстиции третьего класса Анна Липатова стояла возле собственного стола, словно провинившаяся школьница. А на ее месте сидел Сергей Иванович Шорин. И, мрачно поглядывая на советника юстиции, говорил: — Мне казалось, что мы обо всем договорились. Дело о самоубийстве закрыто. Дата похорон назначена. Дети и педагоги только-только начали успокаиваться. И тут опять появляется ваш чертов Крюков, начинает вопросы какие-то задавать… Это что вообще? — Капитан Крюков в отпуске, Сергей Иванович, — объяснила Липатова. — Я не могу его контролировать, когда… Однако «старший товарищ» не дал ей закончить. — То есть спать с ним вы можете, а контролировать — нет? — спокойно осведомился он. Лицо Липатовой вспыхнуло: — Вы что, следите за нами? — Ой, ладно. Обычные меры предосторожности. Перед визитом решил немного о вас разузнать. Так сказать, текущую диспозицию выяснить. Судя по биллингам, ваш телефон сегодня всю ночь работал по домашнему адресу капитана Крюкова. Принимая во внимание, что ваш весьма ревнивый муж с дочерью сейчас отдыхает на Маврикии, вы с Крюковым — или соседи, или любовники. Липатова больше не возмущалась. — Вы сейчас пытаетесь меня шантажировать, Сергей Иванович? — осведомилась она. — Сделайте так, чтобы вашего Крюкова и близко от школы моей дочери не было, — жестко заявил Шорин. — Или всем будет плохо. Верите? Липатова молча кивнула. Шорин, видимо, счел, что разговор окончен; встал и направился к двери. И тогда советник юстиции вслед ему сказала: — Я тоже кое-что разузнала. Кто-то надавил на следователя, который вел дело о гибели Алины Русановой. И он заменил заключение эксперта о том, что у девочки незадолго до смерти был половой контакт, и уничтожил видеозаписи с места преступления. После чего был повышен в звании и переведен в Главное управление. — Ой, ладно! — сказал Шорин. — И о чем это говорит? — Может, о том, что вы как-то лично заинтересованы в этом деле? — Нет, о том, что у меня очень обширные возможности. И в наших общих интересах работать в мире и согласии. Корректно и на взаимовыгодной основе. Враждовать со мной… лучше не надо. Просто уберите Крюкова подальше от школы, и я буду воспринимать это как услугу. Поверьте, вы не пожалеете. В противном случае я его сам оттуда уберу. Но это будет гораздо… болезненней. Ну так как? Мир или война? Он был уверен в своих силах; он смотрел на нее с улыбкой. И Липатова улыбнулась в ответ: — Я же не сумасшедшая! Мир. Шорин кивнул и вышел. А Липатова тут же достала телефон и набрала нужный номер. И услышала голос автоответчика: «Оставьте ваше сообщение после сигнала…» Советник юстиции убрала телефон. Села на свое место, тихо прошептала: — Мне конец, Крюков. Одно успокаивает: тебе тоже… Глава 12 В школе была перемена. В рекреации возле кабинета английского языка, как обычно, крутился водоворот из школьников разных классов. Барковский и Марат, отойдя в сторону, тихо беседовали о чем-то. Их разговор явно не предназначался для посторонних ушей. — Мне ни разу в жизни так страшно не было, — рассказывал Марат. — Я был уверен, что, как я сейф открою, он сразу войдет… Барковский одобрительно похлопал его по плечу: — Ты крутой, Марат, даже не сомневайся. Может, у тебя талант к этому делу? И тебя ждет большое криминальное будущее? Галимов покачал головой: — Ты что, с ума сошел? Да я теперь даже дорогу буду только на зеленый переходить! А ты уверен, что меня не найдут? — Уверен, — отвечал тот, кто и послал Марата в офис Сотникова. — Потому что и искать не станут. Это для них не деньги. И вообще… Марат не дал ему договорить — толкнул и показал на вошедшего в рекреацию Крюкова. Тот подошел к углу, задрал голову и стал разглядывать висящую там камеру наблюдения. — Не дергайся, он не за тобой, — тихо сказал Барковский. Подождал, пока участковый уйдет, и продолжил: — Говорю: не парься. Что сделано, то сделано. Теперь вот что. Ситуация изменилась. Дай мне десять тысяч. Марат изменился в лице. Такого он никак не ожидал! — Как это?! Ты же сказал, что они все мои! — Сказал, но… Короче, мне сейчас очень нужны деньги. Форс-мажор. Я бы не просил, если бы мог.