Но Ирина уже мчалась вниз по лестнице. На ходу достала телефон, набрала номер отца. Тут Крюков почти настиг ее, но она уронила ему под ноги оставленную кем-то на площадке коробку из-под холодильника. Капитан споткнулся, упал. А Ирина выскочила на улицу и побежала через сквер, на ходу наговаривая сообщение: — Папа! Возьми трубку! Он за мной гонится! Он все знает! Она была уже на детской площадке; дальше виднелась улица. Но тут перед ней как из-под земли возник Крюков и сбил ее с ног. Поднял, жестко сказал: — Наручники надеть тебе, дура? Она покачала головой. Тогда он поднял ее и потащил назад, к подъезду. …Барковский не терял времени, пока капитан бегал за его девушкой. Только он не стал пользоваться телефоном. Вместо этого он поспешил к компьютеру и включил заставку «Спарты»… …В кабинете информатики шел обыкновенный урок. Игнат Лапиков, как обычно, сидел в своей каморке за стеклом и просматривал материалы с камеры наблюдения — искал то, что просил Крюков. Нашел, собрал в папку. А за стеклом сидел одиннадцатый класс — правда, в неполном составе. Не было не только Барковского и Шориной, но еще и Белодедовой. Каждый делал, что хотел. Юров решал тест по математике, Марат сидел, уставившись в черный экран, остальные резались в «Спарту», но как-то вяло, без энтузиазма. Суворова тихо шепнула Мелковой: — А куда Натаха-то смылась? — А фиг ее знает. Вроде за ней мать заехала. — Маратик-то наш черный совсем, — констатировала Кристина. — Может, это из-за болезни? Плохо ему? — Ты чё, дура? Нет у него никакой болезни. Он для Натахи старался. — А Натаха что, больная? Ты откуда знаешь? — Барк сказал, — поведала Кристина. — Он их сразу вычислил. Я было у родаков денег для Марата попросить собиралась. Решила с Барком посоветоваться. Тут он и сказал: не суйся, пусть сам решает. Тут экран Марата вдруг осветился, на нем появилась надпись: «Мама все решила. Едем в аэропорт. Через два часа вылет. Хочу тебя увидеть». Марат вскочил, схватил сумку: — Игнат Антонович, мне уйти надо! И выскочил из класса, не дожидаясь ответа. Остальные только переглянулись, кое-кто пожал плечами. Прошло несколько минут. Неожиданно на экранах у Довженко и Худякова появилась одна и та же надпись. Они прочитали, переглянулись. — Ты тоже это видишь? — спросил Довженко. — Вижу, — ответил Худяков. Взглянул на Лапикова, сидящего у себя в преподавательской, и вдруг громко воскликнул, как кричал накануне: — Спарта, алале! И все, кроме Юрова, вскочили и кинулись туда, за перегородку… Крюков затащил Шорину в квартиру, усадил на стул на кухне, приказал: «Сидеть!» После чего достал из кармана флакончик, бросил в рот пару таблеток, запил водой. — Вы пожалеете… Вы сильно пожалеете… — заявила Шорина. — На папу намекаешь? — спросил участковый. Ирина покачала головой: — Папа далеко. А Миша рядом… — Точно! — воскликнул Крюков. — Барковский! «Напарник»! После чего и сам Барковский решил подать голос: — Что вы на нее набросились? — Заткнись и сядь! — скомандовал ему Крюков. Барковский покрутил головой, но сел. Спросил: — Так в чем нас обвиняют? — Заткнись, я сказал, — повторил капитан. — Итак, пятого апреля около шести утра погибла Алина Русанова. Незадолго до смерти у нее был половой контакт. А когда ее сбил мусоровоз, она была не одна. С ней была какая-то девочка. С кем был контакт и что за девочка? Барковский пожал плечами: — При чем тут мы? Крюков достал блокнот, открыл страницу, исчерченную схемами. — Шесть утра, брат. Что может делать одиннадцатиклассница в шесть утра у каких-то гаражей между двумя кварталами? Есть мысли? Показываю: в одном квартале живешь ты, а в другом ее дом. И он показал две точки на схеме. — Если идти коротким путем, напрямик, то эта чертова эстакада как раз по дороге! Ни на что не наводит? Барковский продолжал изображать непонимание, а Шорина сидела чуть жива… …Лапиков заканчивал обработку файлов с камеры слежения, когда в каморку вошли Довженко и Худяков, а следом — три девчонки. — Вам что здесь? — спросил учитель. — Удаляй видео! — угрожающе потребовал Довженко. — Вон отсюда! — закричал Лапиков. — Удаляй! — поддержал товарища Худяков. Игнат Антонович попытался встать, но Довженко схватил его за плечи. — Руки прочь! — потребовал Лапиков. — Я ваш учитель! — В тюрьму пойдешь, учитель! — напомнила Мелкова. Лапиков затравленно переводил взгляд с одного врага на другого. А сам в это время ногой незаметно так развернул системный блок, чтобы не было видно вставленную в него флешку. — Да вы просто бандиты! — заявил он. — Удаляй видео, урод! — повторил Довженко. И тут преподаватель информатики согласился: — Ладно. И набрал на клавиатуре несколько команд. — Щас проверим, — сказал Худяков. Он кликнул мышкой, и экран отобразил удаление выделенных файлов. Правда, Худяков не знал, что они удаляются только с жесткого диска, но не с флешки. — Молодец, учитель! — похвалил он. В квартире Барковского продолжался разбор гибели Алины Русановой. — Предположим, в ту ночь Алина была именно здесь и именно с тобой, — капитан показал на Барковского, — у нее был секс. Тогда перед школой она должна была зайти домой переодеться, взять вещи, ведь она отличница и дочка директора. Поэтому она уходит очень рано. Но другая девочка — например, ты… — он обернулся к Шориной, — видит ее выходящей из подъезда или встречает на лестнице. Потому что тебе ведь тоже не спится… — С чего вы взяли? — возразила Шорина. — Я была дома. — До полуночи. Я с твоей мамой говорил. Вы поссорились тем вечером, и ты ушла из дома. Идти тебе было особенно некуда, и ты, пошлявшись немного, направилась к дому единственного человека, который тебе близок, который тебя защитил — вот его. — И он показал на Барковского. — Возможно, думала ты, он тебя приютит. Но в этот момент от него вышла Алина. Губы распухшие от поцелуев, улыбочка… И вообще… Ей хорошо, она своего добилась. А тебе плохо. И от ее счастливой физиономии тебе еще хуже… Лицо Шориной было белей бумаги, она готова была упасть в обморок. И Барковский попробовал встать на ее защиту. — Хватит! — потребовал он. — Сказал, заткнись. — С какой стати? Вы в моем доме! — Дом не твой, — возразил капитан. — Это квартира Сотникова, так что ты тут на таких же правах, как и я.