Барковский написал номер, протянул бумажку Шорину и спросил: — А если я забуду про Ирку, все забуду… вы обо мне тоже забудете? — Постараюсь, — ответил Шорин. — Учи слова, фюрер хренов. И отправился на кухню, где сидела Ира. Взглянула на отца, спросила: — Меня посадят? — Ой, ладно! Кто тебя посадит? Ты моя дочь. Вот что, поживешь пока у меня. В школу больше не пойдешь, экстерном все сдашь. А экзамены сдашь — пойдешь на юрфак. Или в Академию госслужбы. Однако эти перспективы Ирину не обрадовали: — Я не хочу. — Ну, пойдешь куда захочешь. В Техноложку, например, или куда ты там решила? У тебя вообще к каким наукам способности есть? Ирина упрямо покачала головой: — Папа, я у тебя жить не хочу. И из школы уходить тоже не хочу. Я хочу здесь. С ним, с Мишей. Шорин опешил: — Ты рехнулась? Он же взрослый мужик! Он педофил чертов, подонок, каких мало! Я бы его своими руками придушил, если б… — И поступать я никуда не хочу, — добавила Ирина. — А что ты вообще хочешь? — Я хочу… — Ирина запнулась, но договорила: — Хочу ребенка. Шорин резко взмахнул рукой, сметая с подоконника какой-то цветочный горшок. Ирина съежилась. — Идиотка! Ты понимаешь, что я тебя защищаю сейчас, что ты чуть было не вляпалась в страшную историю, что… — Не ори! — перебила его дочь. — Во-первых, вляпалась уже. А во-вторых… мне нельзя волноваться. — Что?! — вскричал Шорин. Он все понял. Сел перед дочерью на корточки, взял ее руки в свои, заглянул в глаза. — Ну, я его точно убью… — произнес тихо. — Ой, ладно! — махнула рукой Ира. — Да, там мелкие заболели, дай мне денег, пожалуйста. Лекарства купить надо, я матери обещала. — Я ей достаточно посылаю. Пьют? — Пьют. Но я мелких заберу. Школу окончу и заберу. Ладно, папа? Шорин молча кивнул. …Зайдя за угол школы, Марина Ивановна увидела Лапикова — избитого, в разбитым носом. Поглядела на любовника с презрением, произнесла: — И что я в тебе нашла? Просто однажды увидела, как ты смотришь на свою обожаемую Настю. И захотелось, чтобы… Подумала: хочу этого мальчика. Все сделаю, приворожу, заласкаю, чтобы он так на меня посмотрел, хоть раз! Вот дура… — Я хочу попросить тебя об одной услуге… — сказал Лапиков, но Марина Ивановна не слушала. — Говорят, завтра будет какое-то собрание. Так вот, на этом собрании я тебя по стенке размажу. Как и обещала. Предупреждаю. — Делай что хочешь, — согласился учитель информатики. — Я виноват. Только, пожалуйста, выполни одну просьбу. Мне просто некого больше просить! Однако Марина Ивановна даже не стала отвечать. Молча покачала головой и ушла. Лапиков в отчаянии закрыл глаза. Что же делать? И тут он услышал рядом чей-то знакомый голос: — Я помогу, если надо. Лапиков открыл глаза и увидел Юрова. На лице учителя явственно отразился испуг — он боялся всех из одиннадцатого класса. И Юров это понял. — Не бойтесь, я не с ними, — сказал он. — Скорее наоборот… …Инга, подруга погибшей Насти Истоминой, после рабочего дня села в свою машину, завела двигатель — и вдруг услышала чей-то голос с заднего сиденья. Голос попросил: — Гуся, вы только не пугайтесь… Разумеется, она испугалась и в страхе обернулась. Сзади сидел Крюков, пригнувшись так, чтобы его не было видно. — Черт! Я чуть не описалась! — пожаловалась Инга. — Что вы тут делаете? Как вы вообще в машину попали? — Обычная проволочка может творить чудеса, — объяснил капитан и показал эту проволочку. Инга выключила двигатель. — Какого черта вы делаете в моей машине? — Жду вас. И прошу мне помочь. — Вам что, больше некого попросить? — Честное слово, некого. — А может, мне домой надо, ребенка кормить? Или мужа? И вообще, у меня планы! Крюков вздохнул с сожалением: — Нет у вас ни мужа, ни ребенка. А планы… Понимаете, ваша лучшая подруга Настя не хотела умирать. У нее тоже были планы. Если вы мне поможете, я найду тех, кто это сделал. И накажу. Инга вздохнула и вновь завела машину. — И с чего начнем? Выдадите мне пистолет? — Попрошу ваш телефон. Мне позвонить надо. …Тоша и Липатова стояли у столика в дешевом уличном кафе и ели такие же дешевые сосиски. — Сто лет таких не ела. Еще с универа, наверно, — сказала Липатова. — А я других и не ем, — сообщила Тоша. — А Крюков ржет. — Вечно он ржет, когда плакать надо… — Ну да. Я в него так и втрескалась, — вдруг призналась Тоша. — У них практика была, а у нас в меде как раз зачет по патологоанатомии. Морг, трупы… Мальчики наши в обморок падают… А он ржет… — Так ты что, из-за него в судебную медицину подалась? — Ага. — А почему мне рассказываешь? Больше не ревнуешь? — Ревную, конечно, — еще раз призналась Тоша. Это был вечер признаний с ее стороны. — Просто понравилось, как вы этому упырю сказали, что Крюков крутой. Тут у Липатовой зазвонил телефон. Она нажала «прием», спросила недоверчиво: — Что? Какая Инга? И тут услышала в трубке знакомый голос: — Товарищ советник юстиции? Приятного аппетита… …Школа, как и положено поздним вечером, была пуста. В кабинете информатики было темно. Человек, который в это неурочное время проник в кабинет, не собирался зажигать свет. Вместо этого он включил крошечный фонарик. Узкий луч высветил стоящие на столах и на полу компьютеры. Ночной посетитель осмотрел их один за другим и наконец увидел то, что искал. Вытащил торчащую из порта флешку, распрямился. Машинально выглянул в окно и увидел, что в школу входят две женщины. Одну из них он уже раньше видел с капитаном Крюковым… Липатова сидела в кабинете директора школы. Царева выглядела неважно и говорила как-то странно. Заглянув за стол, советник юстиции обнаружила стоящую на полу бутылку коньяка. Однако она решила все же поговорить с директором и выяснить ситуацию. — Меня попросил приехать капитан Крюков, — объяснила она. — Завтра у вас собрание, и он хотел, чтобы вы были к нему готовы. — А почему он сам не пришел? — произнесла Царева, и стало ясно, что выпила она немало. — Почему его не было, когда тут арестовали учителя на глазах у всей школы? Липатова насторожилась: — Кого арестовали?