Одна за другой лодки осторожно двигались вверх по узкому руслу ручья, который мог брать свое начало только на отрогах Тайгета. А Гисандру со спутниками именно туда и нужно было пробраться. К счастью, тростник, росший по берегам, по-прежнему скрывал их от ненужных взглядов. Здесь «спецназовцы» уже вполне могли наткнуться на большие отряды врага. Не так уж сильно они удалились от города. А Спарту хорошо охраняли со всех сторон, откуда можно было ждать нападения. Кроме разве что отрогов Тайгета, видневшихся даже отсюда на горизонте. – Пристанем здесь, – решил наварх, убедившись, что дальше вверх по течению ручей становился значительно мельче и уже, – лодки вытащить на берег, закрепить и забросать тростником. Получив приказ, порядком уставшие гребцы сразу же направили лодки к берегу, находившемуся буквально в десяти шагах. Со своего места Гисандр внимательно вглядывался в прибрежные заросли и одновременно следил за носом своей лодки. Продавив тростник, тот бесшумно вошел в мягкую глину, уткнулся килем в невидимое препятствие и замер. Забросив щиты за спины, все воины осторожно покинули лодки. Дно оказалось мягким. Проваливаясь в коричневую жижу, они ухватились за борта и слаженными движениями вытащили суденышки из воды. Сам наварх тоже перелез через борт, провалился почти по колено и, с трудом выдирая сандалии, направился к берегу. Оказавшись на сухом месте, он раздвинул ладонями тростник и осмотрелся. Вдоль ручья от реки почти до самых гор тянулся небольшой лесок, что было очень кстати. Он был довольно редкий. Но это было лучше, чем идти через бескрайнее поле, которых было немало в окрестностях Спарты, рискуя попасть на глаза дозорам Леотихида. Обернувшись на треск ломаемого тростника, Гисандр увидел, как воины выполняют его приказ, добросовестно забрасывая лодки стеблями и листьями. Вскоре суденышки стало почти не видно на фоне серо-коричневого пейзажа. «Сразу не найдут, – решил Гисандр, – и то ладно. А в остальном понадеемся на богов». Глядя, как ломают тростник, умудренный опытом наварх вдруг вспомнил наказание, которому его подвергли педономы за драку с Деметрием. Это случилось еще в бытность Гисандра молодым волчонком из агелы, а не полноправным гражданином Спарты. Тогда его тоже заставили голыми руками несколько дней ломать этот тростник, сбивая руки в кровь, и на ночь делать из него постель. Ничего другого ему не полагалось. Он выдержал это наказание. Более того, с тех пор для спартанца постель из стеблей тростника под открытом небом казалась лучшей на свете. «И ведь было это где-то тут… – припомнилось наварху, давно не бывавшему в родном городе, опутанном сетью лагерей для подготовки молодых волчат к воинской жизни, – только с другой стороны». Отогнав нахлынувшие воспоминания, Гисандр приказал выдвигаться. Время работало против посланцев царя. Леонид был уверен, что Горго искали не только они. Если шпионы Леотихида найдут ее раньше, то в руках эфоров окажется такой заложник, обладание которым могло сильно повлиять на исход войны. Гисандр даже не мог представить себе, перед каким выбором окажется Леонид, если боги отвернутся от них сейчас. – Вот теперь веди нас, проводник, – приказал наварх, пропуская Мназона вперёд, – твоя очередь. Показывай, куда дальше. Посланец Эвривиада быстро осмотрелся и, указав рукой в сторону гор, первым направился туда через лес. Перемазанные глиной воины, которым пришлось даже испачкать алые плащи, вытаскивая лодки, устремились за Мназоном. Так отряд преодолел несколько стадий по редколесью, продвигаясь вдоль русла ручья. Присутствие воды можно было легко заметить по линии тростниковых зарослей, которые становились все мельче, а вскоре и совсем пропали. Присмотревшись, Гисандр заметил, что ручей уходит вправо, пропадая среди невысоких холмов, за которыми угадывался овраг. Никаких соединений врага им пока не повстречалось. Но лес, и без того редкий, неожиданно закончился. Дальше за ним начиналось обширное поле, изрезанное по правому краю оврагами, а по левому кустарником. Спрятавшись за деревом, в нескольких стадиях впереди наварх увидел дорогу. Ту самую, вымощенную камнем дорогу, по которой он не раз проходил из Пелланы в Спарту и обратно. И лишь пару раз преодолевал ее на повозке. Настоящие спартанцы всегда ходят пешком и коней не признают. Сейчас дорога казалась абсолютно пустынной. – Ну, – подозвал он ближе Мназона, – куда дальше? – Надо взять правее, на пару стадий, – сказал, осмотревшись, проводник и вытянул руку, – нам нужен вон тот, желтый отрог, густо покрытый деревьями. За ним начинается едва заметная тропа, по которой мы попадем в горную деревню. Там сейчас и скрывается царица. Присмотревшись к плотным зарослям, которыми были покрыты все предгорья вдалеке, наварх перевел взгляд поближе и решил: – Тогда идем к оврагу. Похоже, овраг глубокий и тянется до самой дороги. По нему можно пройти в полный рост и остаться незамеченными… Если нам повезет, конечно. – Боги на нашей стороне, – заявил Мназон. – Тогда не будем терять время, – кивнул наварх, отделяясь от дерева, – солнце уже высоко. Но едва воины, шедшие первыми, сделали несколько шагов и почти покинули пределы рощи, как на дороге обнаружилось движение. – Стоять! – прохрипел приглушенным шепотом наварх, вновь исчезая за деревом, – назад! Всем в укрытие! Присев, гоплиты попятились и быстро растворились среди желто-коричневых деревьев. Их измазанные грязью плащи сейчас служили неплохой защитой. На дороге показался отряд, примерно в две сотни гоплитов, который продвигался быстрым шагом со стороны Пелланы к столице. Гоплиты бодро маршировали, явно не ожидая нападения. Черных повязок на них Гисандр не разглядел, но и так было видно, что это воины из армии эфоров. Других здесь просто не могло быть. «Узнать бы, жив ли еще Леотихид, – подумал вдруг наварх, глядя, как за поворотом дороги исчезает последняя шеренга алых плащей, – он ведь ранен в грудь, да еще обгорел. Если бы ещё до рассвета его забрали посланцы Аида, то это был бы отличный исход для нас. Без царя во главе армии эфоры долго не продержатся. Их дни будут сочтены». – Вперед! – скомандовал он, едва отряд гоплитов исчез из вида за поворотом, – бегом к оврагу! Первый солдат Гисандра за несколько прыжков преодолел расстояние от рощи до оврага и буквально нырнул в него. То же сделал и второй, за ним третий, потом Мназон и остальные. Последним в овраге оказался сам Гисандр. Кромка земли теперь возвышалась над его головой на таком уровне, что можно было даже не снимать шлема. Приятно удивленный глубиной оврага, который был еще и сухим – никаких ручьев здесь не текло, – наварх приказал всем быстро выдвигаться к дороге. Первым опять пошел проводник Мназон, за ним трое. И уже в середине колонны – наварх с четверкой гастрафетчиков, которым он приказал зарядить свое оружие для боя. – Мало ли кто может объявиться на дороге в самый неподходящий момент, – заявил он и добавил, помолчав мгновение: – Никто из тех, кто случайно повстречается нам, не должен уйти живым. Этокл и Бриант согласно кивнули. Наварх надеялся, что им повезет преодолеть дорогу незамеченными. Но злые духи словно решили посмеяться над ним. Когда Мназон, первым оказавшись у мощеного полотна, выглянул из оврага – дорога была пустынной. Он беспрепятственно пересек ее и спрятался в кустах с другой стороны, дожидаясь остальных. Словно тени, бойцы быстро переметнулись через дорогу и оказались в зеленых зарослях. Без происшествий преодолел дорогу и сам наварх вместе со своими гастрафетчиками, для которых в этот момент не оказалось работы. Но едва стоило отряду, собравшись вместе, двинуться дальше вдоль дороги к желтому отрогу, как навстречу им из кустов вышло два путника. Судя по одежде, это были простые пастухи-илоты, спустившиеся с гор. Увидев перед собой неожиданно целый отряд вооруженных спартанцев, они замерли как вкопанные, от страха не зная, что делать. В другое время Гисандр не обратил бы на них никакого внимания и отпустил с миром. Но сейчас слишком многое зависело от того, как поздно их обнаружат. А живые илоты расскажут все первому встречному спартанцу, который приставит клинок к их горлу. Ему не пришлось даже подавать знак, он лишь повернул голову в сторону гастрафетчиков. И стрелы с чавканьем вонзились в грудь пастухов. Все произошло так быстро, что оба рухнули под ноги Гисандру, не успев даже вскрикнуть. – Оттащите их тела подальше от дороги в заросли, – приказал он, скользнув взглядом по лицам мертвецов, – и забросайте ветками, чтобы не сразу нашли. Да выньте стрелы. Такие здесь редко встречаются. Не будем привлекать к себе внимание раньше времени. Пусть считают, что их порвал клыками кабан. Пока Этокл, Бриант и несколько бойцов выполняли его приказание, сам наварх нервно осматривал окрестности. Осторожно раздвинув кусты, он убедился, что дорога между Спартой и Пелланой была свободна и никто из неприятельской армии к ним не приближается. Прибытие «спецназа» с противоположного берега Эврота в этот район пока что оставалось тайной для солдат Леотихида и, конечно, эфоров. «Впрочем, кроме солдат, у Леотихида достаточно шпионов из мирных жителей, – припомнил он слова своего царя, глядя, как его воины забросали мертвые тела пастухов ветками, – так что от илотов стоило избавиться в любом случае, хотя бы из этих соображений. Пастухи – отличная легенда для шпиона. Ходит где хочет, не вызывая подозрений». Хотя, так это или нет, на самом деле ему было все равно. Даже если пришлось убить невинных пастухов, цена ошибки была слишком высока, а пастухов в Спарте хватало. – Пора двигаться дальше, – проговорил Гисандр, когда мертвецов было уже не видно под грудой зеленых веток. – Мназон, веди нас. Время не ждет. Мназон, стоявший чуть поодаль, обменялся взглядами с Гисандром и молча двинулся в лес, росший по склону холма. Шел он довольно уверенно и вскоре вывел отряд на едва заметную извилистую тропу, что петляла у подножия отрогов. Это была узкая дорожка, которой, судя по всему, пользовались редко. Во всяком случае, сейчас на ней не было ни одной живой души. И лучше бы ей было не появляться, иначе она сразу отправилась бы на встречу с богами. Передвигаться по этой тропе можно было не слишком быстро, но зато с дороги их было не разглядеть и не услышать, если только они сами не будут привлекать к себе внимание громкими криками. А в планы наварха это совершенно не входило. Так, в молчании, они пробирались некоторое время, пока Мназон не вывел их, наконец, к подножию желтого скалистого отрога, где тропа раздваивалась. Одна шла дальше вдоль отрога, огибая его и пропадая в полях. А вторая круто забирала вверх по скалам ярко-желтого оттенка, густо поросшим лесом. «Похоже, наш проводник не врет и действительно бывал здесь, – решил Гисандр, все это время буравивший его спину своим подозрительным взглядом. – Впрочем, это еще не повод доверять ему полностью. Кто знает, что ждет нас в лагере. Царица или воины Леотихида». – Здесь мы повернем и пойдем наверх, – сообщил проводник Гисандру, немного отдышавшись, – и, ближе к вечеру, должны быть на месте. В лагере, где сейчас находится царица с наследником. Тропа идет по довольно крутому склону, пробираться трудно. – Ничего, – кивнул наварх, облизывая пересохшие от жары губы, – спартанцу пробежка по горным отрогам только в радость. А кроме того, если нам идти будет трудно, то и вражеским солдатам нелегко. Из лагеря есть другой путь к Эвроту? – Местные пастухи говорили, что есть. Но он кружный и занимает почти два дня. Я не проверял. Не было времени. Этот путь должен быть гораздо короче. – А что сталось с пастухами? – уточнил наварх, напрягшись при мысли, что не только они знали об этом убежище царицы. – Не беспокойся, Гисандр. Они лежат на дне глубокого ущелья, под накидкой из желтых камней, – успокоил его проводник, криво усмехнувшись, – так же, как и те, что повстречались нам недавно. – Если так пойдет дальше, скоро в окрестных деревнях совсем не останется пастухов, – усмехнулся в ответ наварх. – Лучше бы им больше не попадаться у нас на пути. Веди нас дальше, Мназон. Еще до заката мы должны убедиться, что Горго и Плистарх живы и здоровы. Проводник не обманул. Тропа действительно круто пошла вверх, петляя меж валунов и деревьев. Следов на ней было немного, но попадались даже козьи. Из чего наварх с удивлением заключил, что по ней, несмотря на крутизну, даже перегоняли скот. Пару раз его сандалии, измазанные глиной из ручья, чуть не соскользнули с крутого склона. В последний момент наварх успел ухватиться за ближайшую сосну свободной рукой и, подтянувшись, вновь вернуться на тропу. «Однако эта тропа действительно не для увеселительных прогулок, – поймал он себя на мысли, – как же здесь карабкалась царица, да еще с младенцем?» Впрочем, Горго, как и все спартанки, была сильной и спортивной. Гисандр вдруг явственно увидел своим внутренним взором, какой она была, когда он впервые увидел жену царя Леонида. Это была молодая женщина, невысокая, со спортивной фигурой и длинными, завитыми в локоны, волосами. А ее приятные выпуклости не скрывал даже просторный гиматий. За ее большие томные глаза Горго с детства называли Волоокой. Жена спартанского царя была красива, что ни говори. А случилось это на открытии Гимнопедий, в которых ему посчастливилось победить и обрести славу. Тогда Горго громко призывала весь стадион поприветствовать победителей Гимнопедий в борьбе, удостоив коротким взглядом его самого, а затем обнаженных дев, которые пришли прославить Аполлона и достойных эфебов. Гисандр был тогда среди них, а Елена, его будущая жена, среди хора дев. Царица Горго, как выяснилось в тот же день чуть позже, активно «болела» за дев, боровшихся между собой обнаженными подобно эфебам. И Гисандр тогда решил, что она сама в недалекой молодости также боролась на гипнопедиях обнаженной, как и полагалось всем участникам состязаний. В Спарте такая одежда на стадионе считалась нормой. «Эх, жаль, я этого не видел своими глазами», – мечтательно подумал наварх, быстро оглянувшись по сторонам, словно кто-то мог подслушать его фривольные мысли и донести царю. Но сразу за ним перепрыгивали с камня на камень верные слуги – Этокл и Бриант. Отогнав назойливые мысли, наварх стал карабкаться дальше вверх по склону. С тех пор много воды утекло. Гисандр женился, у него родился сын. А пока царь Леонид и Гисандр бились с персами у Теплых врат, долгожданный сын родился и у царицы Горго. Во многом благодаря затеям Гисандра с баллистами и кораблями война с персами затянулась. Сыну царя Леонида между тем не исполнилось и двух лет. «Почти младенец еще, сиську сосет, – подумал наварх, преодолевая очередной опасный поворот тропы, – а уже наследник, жизни которого угрожает смертельная опасность». Выбравшись на ровную площадку, Гисандр ненадолго остановился здесь, переводя дух и разглядывая небольшой участок дороги, видневшийся между кронами деревьев. Как ни старался наварх разглядеть там погоню – никого не увидел. Дорога была пустынной, все тихо. «Как-то легко пока все идет, – подумал от природы подозрительный Гисандр, – слишком легко». Но двинулся дальше в провал между двумя скалами, где только что исчезла широкая спина Мназона. Вскоре тропа, набрав нужную высоту, выровнялась, и почти весь дальнейший путь они проделали, петляя между скал и деревьев, но больше не поднимаясь вверх. – Кто же это построил деревню на такой высоте? – удивился наварх, когда догнал на очередной остановке Мназона. – Для постоянной жизни не скажешь, что удобное место. – Козлопасы, – спокойно ответил Мназон, – они здесь живут только тогда, когда перегоняют стада на ту сторону Тайгета, в Мессению. Остальное время деревня пустует, как сейчас, поэтому о ней мало кто знает. – Так отсюда есть короткий путь в Мессению? – уточнил наварх. – Ты же говорил только про вторую тропу, что ведет в обход отрога и обратно. – Так и есть, – кивнул Мназон, тяжело дыша. До этой остановки он сам прыгал по отрогам не хуже горного козла и теперь восстанавливал силы, пока остальные гоплиты подтягивались снизу. – Второй путь идет обратно к дороге, но у самой деревни есть еще одна развилка, оттуда тропа ведет уже на вершину самого хребта и дальше в Мессению, до порта Фарай. Это место мне посоветовал Эвривиад. – Козлопасы, говоришь? – засомневался наварх. – По такой тропе гонять даже стада коз небезопасно, не то что людей. Но дальше расспрашивать не стал, вместо этого посмотрев назад, на последних гоплитов, только что присоединившихся к основной группе. Дав им немного времени на отдых, Гисандр продолжил свои размышления. «Хотя эта странная деревня – удобный перевалочный пункт, – подумал наварх, – можно прятать и контрабанду, и воинов, при необходимости. Или беглых преступников. От столицы недалеко, а если что – можно уйти за хребет в Мессению. Хотя кому это нужно? Деревня же далеко от любой границы находится, разве что спрятаться от посторонних глаз. И откуда, интересно, о ней знает Эвривиад?» – Далеко еще? – уточнил, прервав молчание, Гисандр у проводника. – Почти пришли, – ответил тот, покосившись на солнце, которое уже прошло зенит и начало свой путь по небосводу вниз, – еще пять сотен шагов по тропе, и мы на месте. Дождавшись, когда все немного перевели дух, наварх скомандовал: – Вперед, Мназон. Указывай путь. Этокл и Бриант, теперь вы пойдете первыми. – Только когда приблизимся к деревне, – предупредил Мназон, – я должен войти туда первым. – Почему? – удивился наварх. – Таков уговор. Я должен подать условленный знак, – ответил он, переходя на шепот, чтобы никто из гоплитов его не услышал. – Иначе воины начнут защищать царицу. А сама Горго, решив, что на нее напали солдаты Леотихида, может лишить жизни себя и младенца. – С чего ты взял? – еще сильнее удивился наварх. – Она сама так сказала мне при прощании, – еле слышно проговорил Мназон, – и добавила, что никогда не станет заложницей эфоров.