Два из них уже были разрушены, а один даже горел. В его зыбком свете наварх смог разглядеть мачты кораблей, стоявших вдоль берега Тиазы, и даже стройные ряды гоплитов, переходивших по мосту с правого на левый берег, где кипело ожесточенное сражение. – Сюда идут, – сообщил своим командирам Гисандр. – Значит, второе наступление Эвривиада с юга в этот раз удалось. А про себя подумал: «Молодец все же этот Никодемос, неплохо провел операцию. Почти как я сам. И, похоже, Леонид был прав – мой удар пришелся в самое подбрюшье. Все оставшиеся силы Леотихид сосредоточил на севере и на юге. А с этой стороны Спарта оказалась менее всего защищена. Ну, что же, пора помочь царю поставить точку в этой войне». Наварх обернулся на запад, туда, где чернели отроги такого близкого Тайгета. Не сходя со своего места, Гисандр попытался рассмотреть, что творится в Питанах, деревне, где обитал род Агиадов. Постройки в этом районе примыкали к горам и находились довольно высоко, по сравнению с остальными. Кроме того, это был самый отдаленный от пожаров район и там сейчас царил полный мрак. Сколько ни напрягал свое зрение наварх, ему так и не удалось заметить никакого движения. Питаны казались полностью вымершими или спящими. Но во второе поверить было сейчас невозможно. Глядя на них, Гисандр поймал себя на мысли, что там вполне можно спрятать достаточное по численности войско, которое может нанести неожиданный удар в последний момент. – Надо бы проверить этот район, – сказал он вслух, озадачив своих командиров. А про себя подумал: «Береженого бог бережет». Зато когда наварх скользнул взглядом по северным районам города, то заметил во мраке какое-то шевеление. Как раз в той части города, где находилась мощеная дорога, через единственный мост ведущая в Пеллану и далее, в северные районы Лаконии. Гисандру показалось, что кто-то под покровом темноты входил или выходил из города. Это могли быть как воины, так и простые беженцы от новой жизни, покидавшие обреченный, по их мнению, город по единственной дороге, пока остававшейся свободной. Со всех остальных сторон выходы из Спарты были отрезаны. Наварх хотел было направиться туда, но Питаны находились ближе, и он решил проверить сначала свои опасения насчет царского обиталища. Тем более что сам царь сейчас был занят войной во владениях Леотихида и на встречу опаздывал. – Идем в Питаны, – приказал Гисандр своим командирам, закончив наблюдения на местности. Он бросил последний взгляд на тонувшее в сумерках поле для состязаний, где когда-то юнцом боролся с другими эфебами и пел бодрые марши со всем стадионом. Незаметно вздохнул, отогнал воспоминания юности и направился вниз. Спустившись на площадь перед стадионом, Гисандр заметил, что мимо колонн Скиаса к ним движется большой отряд гоплитов. И уже хотел дать приказ к бою, но в последний момент разглядел черные повязки на рукавах. Это прибыли подкрепления с захваченной части берега. Воины, недавно перевезенные триерой. – Как набралось пятьсот человек, я привел их сюда, – доложил командовавший отрядом гоплит, – согласно вашему приказу. – Ты верно выполнил мой приказ, – кивнул наварх, – а сейчас принимай под охрану стадион и Хорос. И жди здесь царя Леонида. Когда он появится, передашь, что я ушел в Питаны. Забрав свой первый отряд, в котором после сражений оставалось около шести сотен гоплитов, наварх сжал покрепче копье со щитом и отправился по дороге в Питаны. Покинув центральные районы Спарты, где находились величественные сооружения с колоннами и большое количество статуй всевозможным богам, они вновь оказались среди полей и деревьев. По мере приближения к Питанам дорога становилась все круче. Гисандр все явственнее слышал шум горных ручьев, стекавших по отрогам где-то в темноте. Несколько раз ему пришлось преодолевать небольшие мостки через ручьи, протекавшие по оврагам. Попадались и глубокие сухие овраги. Когда, наконец, миновав несколько холмов, голова колонны достигла очередного моста через большой овраг с ручьем, наварх увидел за ним первые дома с плоскими крышами. Никак иначе в этот район, очень похожий на естественную крепость, войти было невозможно. «Просто идеальное место для засады, – подумал Гисандр, осматривая тонувшие во мраке улицы, – наш царь умеет выбирать место для жительства». И сделав знак гоплитам, скомандовал: – Вперед. Не успела колонна из двух десятков бойцов преодолеть мост, как со всех окрестных крыш в них полетели копья. Многие погибли на месте. Гоплиты продвигались дальше, прикрываясь щитами, а ночную темноту то и дело оглашали стоны и крики. – Ночь – время спартанцев, – усмехнулся Гисандр, предчувствия которого сбылись очень быстро. Он оглянулся назад, туда, где вдали полыхали огни. Вскинул повыше копье, поднял щит и побежал в гущу сражения. – За мной! За новую Спарту, за царя Леонида! К рассвету все было кончено. На узких улочках родного селения царя Леонида пряталось не меньше пяти сотен отборных гоплитов, которые дали спартанцам Гисандра жестокий отпор. Бой был настолько страшный, что в какой-то момент наварху показалось, что он проиграл. Пришлось посылать за подкреплением, которое, к счастью, подоспело быстро. К рассвету в Питанах кровь стекала по камням мостовых и повсюду валялись мертвые тела гоплитов с отрубленными руками, ногами, вспоротым горлом и обломками копий в груди. Трупы свешивались даже с плоских крыш, коих в Питанах было великое множество. Буквально все было здесь залито кровью. Она была везде: на земле, на камнях, на стенах домов. Глядя с плоской крыши самого высокого каменного дома в Питанах на всю эту жатву смерти, которую за ночь собрал Аид, Гисандр долго молчал. А когда, наконец, решился что-то сказать, то произнес это почти шепотом, чтобы его не слышали другие воины, стоявшие чуть поодаль: – Вот она, цена свободы. А ощутив на своем лице первые лучи солнца, добавил: – И первое утро новой жизни. Сам наварх получил скользящий удар в лицо, от которого его уберег шлем. И несколько хороших ударов копьем в грудь, бок и бедро, но, к счастью, доспехи спасли его, обошлось без глубоких ран. «Видно, Аполлон присматривает за мной, – усмехнулся наварх, стирая пот, грязь и чужую кровь с лица, – зачем-то я ему еще нужен. Однако пора узнать, что теперь творится в остальных частях города. И где, наконец, наш царь?» Еще раз усмехнувшись своим мыслям – даже нервный смех после такой битвы хоть как-то помогал ему прийти в себя, – Гисандр собрал уцелевших людей. Построив изможденных воинов в колонну, он вновь отправился к Хоросу, но не нашел там царя. Однако вскоре к нему прибыл гонец, который сообщил, что битва закончена и Леонид ожидает его в Лимнах. Удивленный наварх последовал приказу. С десятком гоплитов он направился за гонцом, указавшим ему нужный дом. Это был дом Леотихида, как и следовало ожидать. По дороге Гисандр увидел картину страшных разрушений и улицы, усеянные трупами. Кое-где еще дымились постройки, то и дело раздавался грохот обрушавшихся стен. Но увиденное было похоже на то, что он уже наблюдал этой ночью в Питанах, и вовсе не взволновало его. Спартанец привычен к виду крови и страданий. Хотя сегодня в сердце наварха творилось что-то особенное. И он не мог понять, что с ним происходит. Пройдя внутрь сквозь охрану, окружавшую дом, наварх оказался в широком зале. Здесь за длинным столом для сесситий, с остатками черной похлебки в плошках, сидел уставший Леонид. Похоже, эта ночь тоже не прошла для него даром. А за спиной царя у окна наварх увидел Горго в длинном хитоне. Когда Гисандр вошел, сняв шлем, царь встал ему навстречу. Но ничего не спросил, а просто посмотрел в глаза. Гисандр поведал царю обо всем, что случилось, начав с пожара на берегу и закончив резней в Питанах. Несмотря на проснувшееся не к месту красноречие, с которым наварх описал, какой бой разыгрался в его родном гнезде, Леонид остался равнодушен. И наблюдательный Гисандр понял: произошло нечто, о чем Леонид и Горго молчат. Но молчат так звонко, что скоро это прорвется наружу. И тогда он сам задал вопрос, который должен был все прояснить: – Мой царь, ведь мы победили? Услышав вопрос, Леонид вздрогнул, а Горго резко отвернулась от окна и посмотрела на наварха. Ее волоокие глаза пылали гневом. – Да, – выдавил из себя, наконец, Леонид, – город в нашей власти. Но моя радость не может быть полной. Наварх промолчал, хотя вопрос рвался из его груди. – Этой ночью Леотихиду удалось сбежать из города вместе с царицей Евридамой и отрядом примерно в двести человек, – вскоре продолжил Леонид, – он ранен, но все еще жив, как донесли мне лазутчики. Вместе с ним ушли двое из трех оставшихся эфоров. Лишь одного мне удалось пленить. Леонид облизал пересохшие губы и посмотрел на жену. – Сегодня, в честь нашей победы, я собирался устроить показательную казнь надо всеми эфорами. Но теперь ее придется отложить. У меня есть только три пленных эфора, а должны быть все пятеро. Я должен публично прервать эту проклятую традицию властвовать над царями. Кроме того, Леотихид все еще жив. – Куда они ушли, мой царь? – шагнул вперед Гисандр, сжав забрызганный кровью шлем в правой руке. – На север, в сторону Пелланы, – ответил Леонид. «Значит, вчера на дороге были они», – промелькнуло в голове наварха досадное воспоминание. – Леотихид ушел, оставив здесь отряд из почти тысячи воинов, которые дрались как львы. Они сражались так храбро, что я решил – они защищают своего царя, который не желает покидать Спарту и отдать ее мне. А они лишь прикрывали его отход. – Возможно, он просто не сказал им и ушел тайно, – предположил наварх, – бросил, спасая свою жизнь и жизнь эфоров. А они думали, что защищают царя и Спарту. Тот отряд, с которым схлестнулись мои воины, тоже стоял насмерть. Леонид помолчал, ничего не ответив. – Но почему же мы не преследуем беглецов? – удивился Гисандр. – Ведь мы победили? – Эта битва почти обескровила мою армию, – признался царь, – я едва наберу сейчас тысячу человек на весь город. – А Эвривиад? – вспомнил наварх события вчерашнего вечера. – У него ведь есть люди? – Эвривиад убит в бою, – сообщил царь, – а его армия почти вся уничтожена, как и моя. Гелос и Гитейон еще не пали. Мне донесли, что они вновь выслали часть гарнизонов на помощь Леотихиду. Но еще не знают, что я захватил город, а их царь сбежал. Когда узнают, я могу не удержать город. Кроме того, Заракс, как ты помнишь, напал на Кифанту. Твой друг, Эгор, отбил все атаки, но они еще могут повториться. Сторонники эфоров сопротивляются упорнее, чем я ожидал. И мне срочно нужны подкрепления, которые еще надо собрать. Царь прошелся по залу для сесситий, где еще недавно пировал Леотихид. – Я уже отправил гонцов за подкреплением в Тирос и Прасии, а также в Афины. Часть твоих кораблей тоже скоро будут здесь, но до тех пор мне нужно укрепить Спарту. Сейчас неожиданное вмешательство со стороны может склонить чашу весов в любую сторону. Есть опасения, что Аргос может воспользоваться ситуацией и напасть на нас, тем более что мы уже знаем об их предательстве. – Но нельзя же дать ему просто уйти? – возопил ошеломленный наварх, потеряв терпение. Он впервые видел царя в таком подавленном состоянии. – Именно поэтому ты здесь, – поразил его царь своим ответом, подавшись вперед. – Возьми всех своих людей и немедленно отправляйся в погоню. – Моих людей? – переспросил изумленный наварх. – У меня их осталось не больше сотни. – Я слышал, что ты не успел перевезти на этот берег всех воинов, – обескуражил его Леонид, впервые усмехнувшись, – и они не смогли принять участие в последнем бою. Дай им шанс отличиться в этой погоне. – Но, мой царь, – возразил наварх, – там осталась почти половина моего войска, я справился здесь малыми силами. Ты был прав. – Половина? – теперь настала очередь царя удивляться. – То есть ты хочешь сказать, что на левом берегу скучает сейчас почти полторы тысячи гоплитов? Гисандр кивнул. А Леонид, получив подтверждение своей догадке, даже просиял. – Тогда бери только пять сотен, этого хватит с лихвой. А остальных я оставлю здесь. Они мне пригодятся до подхода подкреплений. – Позволь мне взять на время корабли Никодемоса, – вдруг попросил наварх, – все корабли. На них я смогу быстро перебросить своих воинов в верховья Эврота и, если боги помогут, смогу успеть отрезать Леотихиду путь в Пеллану. Как только триеры высадят солдат, я отправлю их обратно. – Бери, – согласился царь, – один день я продержусь без них. Только учти, полемарх Леонт ненадёжен. Как доносят мне с севера лазутчики, он, вероятнее всего, примкнет к Леотихиду. У Леонта под началом сейчас также пять сотен воинов. – Значит, Эвривиад ошибся в его верности, – кивнул наварх. – Северные районы с Белминой пока колеблются, – продолжал Леонид, не обратив внимания на слова наварха, – но больше людей я тебе дать не смогу. – Мне хватит, – заявил Гисандр, – а если я захвачу Леотихида с эфорами, никто уже не сможет к ним примкнуть. – Иди. И привези Леотихида обратно в Спарту, – напутствовал его царь, – живого или мертвого. И царицу Евридаму тоже. Наварх уже развернулся, чтобы покинуть дом, но в этот момент его окликнула Горго: – Гисандр, – звонко произнесла царица, привычно тряхнув гривой черных волос, – привези нам их головы! – Обещаю, царица, – с поклоном ответил наварх и вышел. Глава девятнадцатая Заветы ликурга