могла понять, куда подевалась та рассудительная, практичная девушка, которую закалили невзгоды, выпавшие на ее долю после смерти отца. Что с ней случилось за эти дни? Любая мелочь выводила ее из себя.Она не успела даже пересечь лужайку, когда поняла, что Роберт вовсе не виноват в том, что произошло в кабинете. Лежа на полу, она почувствовала, что стыдится своего разнузданного поведения, а когда муж стал подшучивать над ней, набросилась на него. Пока она гуляла вдоль стены, окружавшей сад, ей пришла в голову крамольная мысль. Ее мужу стоило лишь шепнуть ей пару слов любви и одобрения, и она стала бы воспринимать все произошедшее без тени смущения.Но вскоре внутренняя порядочность заставила Дебору отвергнуть подобный вариант развития событий. Уже выбегая в сад, она сознавала, что любит мужа слишком сильно. Так сильно, что способна ради него отказаться от своих моральных принципов. Вот отчего она чувствовала себя такой ранимой. Что бы он ни сказал, все казалось ей обидным. И даже если бы он прошептал ей слова любви, которые ей так хотелось услышать, она бы лишь обвинила его в неискренности.Нет, в том, что произошло, не было вины Роберта. Он вел себя с ней предельно честно. Это она жила во лжи, позволяя ему думать, что вышла за него замуж ради финансового благополучия.Миссис Фарелл посмотрела на нее с подозрением.– Ладно. Но раз уж вы пропустили ланч, не желаете ли, чтобы я принесла вам немного поесть?– Да, благодарю вас, – ответила Дебора, потянув ручку двери в их покои. – Прошу меня извинить. – Она быстро прошла через гостиную, но на пороге спальни задержалась. Внутри кто-то был. И этот кто-то задернул гардины, как будто знал, что она вернется с головной болью.– Где вы были, черт побери?Голос, раздавшийся с кровати, заставил Дебору вздрогнуть. В полумраке спальни она разглядела Роберта, лежавшего поверх покрывала. Его темная фигура, возвышавшаяся у изголовья на груде кружевных подушек, выглядела неуместно и угрожающе.Дебора невольно обхватила себя руками, словно защищаясь от удара.– Я гуляла по парку, – пролепетала она, испуганная враждебностью, звучавшей в его голосе. Сердце тревожно забилось. Хотя… Почему ее удивляет, что он на нее сердится? Она вела себя из рук вон плохо. – Роберт, – сказала Дебора, поспешив подойти к изножью кровати, пока он не успел сказать что-нибудь еще, – я очень сожалею о том, как повела себя, после того как мы… после… м-м-м… вы сами знаете.– После того как мы предавались супружеским утехам у стены в моем кабинете? – холодно уточнил он.– Пожалуйста, не делайте мне еще больнее, – взмолилась она, с такой силой вцепившись в столбик балдахина, что у нее побелели костяшки пальцев. – Я не хочу постоянно ссориться с вами. Но я не могу… смириться с…– С практическими аспектами семейной жизни с калекой?Дебора вскинула голову, изумленно глядя на него.– Дело совсем не в этом! Вы никогда не должны так думать!Однажды ей уже приходила в голову мысль, что ранения оставили свои следы не только на теле Роберта. Боль проникла глубже. И он, в свойственной мужчинам манере, бросался на каждого, кто рискнул прикоснуться к ним.Дебора с грустью подумала, что сама ведет себя точно так же. Каждый раз, когда она чувствовала, как мало для него значит, уязвленная гордость заставляла ее сердиться на мужа.Если они хотят перестать терзать друг друга, одному из них предстоит поступиться своей гордостью и оставить при себе обиды, которые он мог бы причинить другому. И Дебора ни минуты не сомневалась, что этим человеком не может быть Роберт.Обойдя изножье кровати, она подошла к нему и присела на край кровати.– Мне достаточно одного того, что я должна привыкнуть к практическим аспектам замужества, – призналась она, сложив руки на коленях и устремив на них серьезный взгляд. – До нашей первой брачной ночи я почти ничего не знала о том, что происходит в супружеской постели. Это стало для меня откровением. А когда вы начали говорить о… – Дебора запнулась, не зная, какими словами описать свои ощущения. – У меня начало стучать сердце, – сказала она, и ее щеки вспыхнули от этого признания, – когда я представила, что мы можем снова заняться этим, я… понимаете, я потеряла голову. А потом, когда вы начали шутить над тем, что мы только что делали, я… я почувствовала себя униженной. Я делала то, что считаю… постыдным. – Голос Деборы прервался, она с трудом сдерживала слезы. Немного помолчав, она сделала дрожащий вздох и, подняв на капитана укоризненный взгляд, сказала: – А потом вы стали насмехаться надо мной.– Я и не думал над вами насмехаться, – охрипшим голосом возразил Роберт и накрыл ладонью ее руки.– Да, я… я сама это поняла, пока гуляла по саду. Вы просто пытались отвлечь внимание от того, что вам трудно подняться с пола. – Она снова бросила на него взгляд, но на этот раз в нем сквозила тревога.– Я думаю, в дальнейшем будет лучше, если мы ограничим подобного рода общение стенами спальни, – сказал он. – Если помните, именно это я и предлагал вам вначале. Просто мне бы хотелось, чтобы вы разделись и оставались в постели до тех пор, пока мы не вернемся в город.Дебора совершенно забыла, с чего начался их разговор в кабинете. Теперь она вспомнила его заявление о том, что ему хотелось бы получше узнать ее, и непонятное замечание, что ей не понадобится много одежды. Почему она сразу не догадалась, что он говорил об этом в прямом смысле?В этот момент в комнату вернулась миссис Фарелл с обещанным подносом. Дебора обрадовалась ее появлению. Ее очень смущало, когда Роберт с такой прямотой говорил о вещах, которые она считала весьма деликатными.– Ну вот, – сказала миссис Фарелл, поставив поднос на маленький столик у окна, – выпейте чашечку чаю, перекусите и сразу почувствуете себя лучше.Дебора слабо улыбнулась и подошла к столу, где экономка уже наливала ей чай.– И вы тоже, сэр. Если позволите мне сказать, он почти не притронулся к ланчу, – доверительно сообщила она Деборе, с печальным видом покачав головой. – Полагаю, новости, которые сообщил вам мистер Треверс, стали для вас полнейшей неожиданностью.После недолгих колебаний Роберт спустил ноги с кровати и, подойдя к столу, присоединился к жене.Она заметила, что вся еда, которую им подали, была приготовлена таким образом, чтобы он мог съесть ее без посторонней помощи. Даже холодный пирог с бараниной был порезан на маленькие квадратики. На этот раз им не пришлось звонить Линии, чтобы он хлопотал вокруг Роберта, пока они ели. Дебора почувствовала, как его напряженные плечи немного расслабились.Только увидев, что они оба с аппетитом набросились на еду, миссис Фарелл удалилась.– Похоже, она всерьез настроена стать для нас родной матерью, – сказал Роберт, кивнув в сторону закрывшейся за экономкой двери.Вместо того чтобы возразить, что его собственный слуга тоже не обычный лакей, Дебора задумалась над словами миссис Фарелл, которые ее озадачили.– Мистер Треверс действительно сообщил вам что-то неожиданное? Он чем-то вас расстроил? – Она бы не удивилась, если бы выяснилось, что состояние не так велико, как надеялся Роберт. Дом оказался совсем небольшим и довольно скромным. И если судить по тому, что она видела, земли хватало только на то, чтобы обеспечить кухню самым необходимым. – Прошу прощения, – торопливо добавила она, взглянув в суровое лицо мужа. – Я вовсе не собираюсь вмешиваться…– Нет, нет, он меня не разочаровал, – ответил он, пристально глядя ей в глаза. До этого момента ему не приходило в голову, что она не имела ни малейшего понятия о размере его состояния и о том, насколько это меняло их жизнь.Он больше не мог отнести пылкую готовность, с которой она участвовала в сексуальных играх в его кабинете, на счет желания подольститься к своему внезапно разбогатевшему супругу в надежде, что он щедро вознаградит ее за такое великодушие.– Я ведь так и не успел поделиться с вами тем, что рассказал мне Треверс, верно? – задумчиво произнес он.Рассуждая логически, ему следовало догадаться, что, если ее впечатляющее пренебрежение правилами благопристойности было продиктовано алчностью, она не стала бы так выходить из себя после этого. Он мог бы спокойно есть свой ланч, вместо того чтобы уныло гонять еду по тарелке с мыслью о том, почему его так расстраивает очередное доказательство того, что Дебора ничем не отличается от любой другой женщины.– Хотя, как мне кажется, именно за этим вы позвали меня к себе в кабинет. Мы просто… отвлеклись, не так ли?Она быстро отвела взгляд и принялась катать между пальцами кусочек хлеба.Роберт положил в рот кусок пирога с бараниной, расценив ее действия как признак сильного волнения.Между тем, придя в кабинет, она не проявляла никаких признаков беспокойства. Она с такой же готовностью задрала юбки, с какой он стремился туда добраться.До сегодняшнего утра Дебора казалась ему немного робкой, застенчивой девушкой. А признание, которое она только что сделала, лишь укрепило его убеждение в том, что она еще очень наивна. Тогда что, черт возьми, с ней произошло? Всего два дня назад она была девственницей. А этим утром чуть не порвала ему рубашку в страстном стремлении прижаться к его голому телу.Неужели первый сексуальный опыт доставил его жене такое удовольствие, что ей не терпелось повторить его? Она сама призналась, что потеряла голову. И только потом ей стало стыдно.Дебора была дочерью викария, и значит, воспитывалась в строгости. Может быть, она свято верила, что наслаждаться плотскими утехами – это грех? Может быть, все дело в этом? Не в деньгах, а в морали? Это вполне соответствовало его первоначальному впечатлению о характере жены.– Дебора, – ласково произнес он, – нет ничего дурного в том, чтобы получать удовольствие от физической близости. Разве вы не помните слова, которые нам говорили во время свадебной церемонии? Да, те, кто от нее отказывается, достойны уважения, но есть люди, обладающие страстной натурой. Вы одна из них.Она уронила хлебный шарик на тарелку. Как бы ей хотелось набраться смелости и сказать ему, что он очень ошибается. Она не обладала страстной натурой. До встречи с капитаном Дебора никогда не стремилась привлекать к себе внимание мужчин. Она могла бы всю жизнь прожить, не выходя замуж, и чувствовала бы себя вполне довольной. Но встреча с Робертом все изменила. Потому что она полюбила его!Когда его не было рядом, ее охватывала тревожная тоска, она не могла думать ни о чем, кроме него. Когда она его видела, ей постоянно хотелось, чтобы он прикоснулся к ней. И когда он к ней прикасался, она переставала думать о себе как о жалкой, невзрачной старой деве, на которую ни один мужчина не посмотрит дважды. Она становилась женщиной капитана Фоули. Ее сердце билось с такой страстью, что все мысли уносились прочь, оставляя лишь неудержимое стремление слиться с ним без остатка.Но Роберт не хотел, чтобы она говорила о своих чувствах.«Никакой романтической чепухи!»Дебора повернулась и печальным взглядом уставилась в окно спальни.– Вы не должны стыдиться того, что вы такая, – настаивал он. – Меня, по крайней мере, это только радует.Она с удивлением почувствовала, что на душе стало чуть теплее.Капитан потянулся через стол и, взяв ее за подбородок, повернул лицом к себе. Глядя ей в глаза, он сказал:– Если бы вы знали, что делали со мной, когда вцепились мне в спину, побуждая меня не останавливаться…– Роберт, прошу вас, не надо…Неужели ему могло нравиться, что она вела себя так непристойно, если он не знал причины? Не знал, что она его любит? Дебора попыталась отвернуться, но он слишком крепко держал ее подбородок.– Нет, Дебора, уже слишком поздно притворяться, что мое внимание не доставляет вам удовольствие. Да и зачем вам это? – Он разжал руку, и теперь его пальцы лишь слегка касались ее щеки. – Мы муж и жена. Я даже не думал, – сказал он, нежно поглаживая ее по щеке, – что смогу… – Роберт остановился.Еще немного – и он бы признался, что еще совсем недавно с опаской думал, удастся ли ему когда-нибудь полностью восстановить свои мужские качества. Он уже смирился с тем, что, даже если к нему вернутся естественные потребности, его ждут лишь торопливые грубые свидания в мрачных притонах, где любовь продают за деньги. А теперь, когда эта прелестная молодая женщина целовала его обезображенное лицо, как будто так и надо, когда она испытывала наслаждение оттого, что он обладал ею… О таком он не мог и мечтать. Роберт вдруг понял, что именно поэтому он испытывал такое разочарование при мысли, что Деборой движет алчность и даже ее ответная страсть может оказаться притворством.Он покачал головой. Роберт познакомился с этой женщиной всего несколько недель назад, а их близость длится всего пару дней. Нет, он не станет открывать ей душу, по крайне мере, до тех пор, пока не поймет точно, что ею движет.Вместо этого он потянулся вперед и поцеловал ее.На миг Дебора задумалась, не должна ли она оказать сопротивление. Но это был лишь предсмертный вздох ее стремительно умиравшей гордости. Роберт хотел ее. И даже если это ограничивалось физическим влечением, даже если так будет всегда, она не смогла бы отказать ему. Кроме того, Дебора тоже этого хотела. Было бы лицемерием делать вид, что это не так, когда даже одно легкое прикосновение его губ превращало ее в мягкий, податливый воск.Дебора вздохнула и обхватила руками его шею. Этого поощрения оказалось больше чем достаточно. Поднявшись на ноги, Роберт потянул ее вверх, заставляя встать, и с силой прижал к себе. После того, что произошло сегодня утром, он не знал, что думать. Не станет ли его жена под влиянием потревоженной совести противиться собственным желаниям? Но она этого не сделала. Напротив, она прижалась к нему, и ее дыхание сделалось слабым и прерывистым.– В постель, – приказал капитан между поцелуями. Не выпуская ее из своих объятий, он потянул Дебору в сторону кровати, и они вместе упали на кровать.Следуя своему решению не забывать о его нуждах, она спросила:– Разве вам не нужен Линии?– Нет, он понадобится мне позже, – ответил капитан и приподнялся, чтобы развязать шнуровку ее платья. Он опустил лиф вниз и хрипло добавил: – Гораздо позже. – А потом, опустив голову, прильнул к ее груди, прикрытой тонкой тканью нижней сорочки. – Если не хотите, чтобы мои пуговицы впивались вам в тело, вам стоит их расстегнуть, – заявил Роберт.Приглашение снять с него мундир вызвало у Деборы всплеск восторга. Она встала рядом с ним на колени, а он сел, чтобы облегчить ей задачу. Учитывая, что капитан не имел привычки пользоваться своей искусственной рукой, когда они не выходили из дома, ей было бы совсем не трудно вытащить его руки из рукавов, если бы он хотя бы на время перестал целовать ее шею.– И рубашку? – спросила она, по-прежнему не решаясь действовать без согласия мужа. Если бы она обнажила его торс, Роберт уже не смог бы скрывать шрамы, которые Дебора заметила на левой стороне его груди. Когда он кивнул, она почувствовала себя польщенной. Ей позволили делать нечто очень интимное. Хотя всего-то нужно было развязать завязки и через голову снять с него рубашку. Однако, испугавшись потерять его доверие в такой ответственный момент, она постаралась не смотреть на культю его левой руки, а, как только рубашка упала на пол, быстро наклонилась и поцеловала его в губы.Избавившись от одежды, Роберт опрокинул Дебору на спину, снова беря инициативу в свои руки. Он зажал в зубах горловину ее сорочки и, сжав в руке тонкую ткань, разорвал ее, обнажая грудь жены. Возможно, он сделал это, потому что не мог справиться с хитроумными завязками, а может быть…Ощутив острый прилив порочного возбуждения, Дебора начала в экстазе извиваться под ним, лаская руками его спину, в то время как Роберт целовал и нежно покусывал ее груди.Ноги Деборы запутались в юбках. Ей хотелось раздвинуть бедра, чтобы он мог лечь между ними. Словно прочитав ее мысли, он разрешил эту проблему, опустив руку вниз и разорвав нежный муслин снизу доверху. На секунду Деборе стало жаль, что единственное платье, которое она привезла с собой, безвозвратно погибло. Но потом она вспомнила о его намерении держать ее голой в постели, пока они не поедут в город, и все ее тревоги сменились ощущением чувственного восторга.Она любила его. О, как она любила его! Ей так хотелось почувствовать, как он обнимает ее, как наполняет ее собой, разжигая огонь ее желания до безумия. Но потом, когда они лежали бок о бок среди груды разорванной одежды, сомнения и страхи постепенно вернулись. Ему стоило лишь поцеловать ее, и она потеряла голову. Легко сказать, что ей не понадобится одежда, но это же невозможно. Прикусив нижнюю губу, Дебора подумала, что могла бы позаимствовать одну из рубашек мужа. Или попросить горничную принести ей одно из бесформенных платьев мисс Лемптон, хотя бы для того чтобы просто выйти из спальни…– Перестаньте, – бросил Роберт.– Что? Что перестать?– Думать. Вы напряжены, как доска.Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку.Наплевать, подумала Дебора, уткнувшись ему в бок и обхватив рукой за пояс. Наплевать на слуг. Пусть думают что хотят. Пока Роберт хочет, чтобы я была здесь, в постели, я буду здесь.С легкой улыбкой на губах Дебора погрузилась в блаженный глубокий сон.Роберт немного приподнялся, чтобы иметь возможность смотреть на нее. Ее голова лежала на его израненном плече, волосы накрывали обрубок руки покрывалом нежнейшего шелка. У него дрогнуло сердце от вида этого невероятного совершенства, доверчиво свернувшегося рядом с его искалеченным телом.Нет, это не нежность.Конечно нет!Просто он немного размяк. С мужчиной такое бывает после особенно удачной любовной баталии. И потом, совершенно естественно, что он испытывает такое удовольствие. Он боялся, что ни одна женщина больше не окажется в его постели по своей воле. Но Дебора не просто добровольно соглашалась на это, она сумела возбудить его до такого состояния, что он сделал это дважды за один день!Неудивительно, что у него возникло теплое чувство, когда он увидел ее лежащей в его объятиях. Она дала ему много такого, за что он мог быть ей благодарен.По прошествии двух недель Роберт пришел к выводу, что мысль взять в жены Дебору была благословением Господним. Она, похоже, прониклась его убежденностью в том, что женатым людям вовсе не грех наслаждаться в постели. И хотя жена никогда первой не проявляла своих желаний, она всегда с готовностью исполняла супружеский долг.Однажды Деборе удалось даже рассмешить его, когда она, наклонив голову на бок и задумчиво постукивая пальцем по подбородку, сказала: «Все-таки это хорошо, что я такая приземленная. И меня мало заботит, что происходит с моей одеждой». Потому что, несмотря на его заявление, что будет лучше, если они ограничат свои любовные интерлюдии стенами спальни, Роберт очень скоро обнаружил, что даже при его ограниченных возможностях не существует мест, где они не могли бы заниматься любовью.Она была просто чудо.Он смотрел на Дебору, сидевшую за обеденным столом напротив него, восхищаясь тем, как отблески свечей играют на ее густых каштановых волосах, и не понимал, как он существовал до того дня, когда она вошла в его жизнь.Внезапная мысль вырвала его из этого забытья, словно кувшин холодной воды. Он собирался пробыть в Довкоте самое большее неделю, и только для того чтобы осмотреть владения и взять дела в свои руки. Главное, о чем он мечтал, это вернуться в Лондон и своим благоприобретенным богатством утереть нос Перси Лэмптону. Но из-за Деборы все его планы просто вылетели из головы. Они пробыли здесь уже две недели, и единственное, что он сделал, это убедился в способности мужчины с его недостатками заниматься любовью, если его партнерша настроена достаточно решительно.Поставив на стол свой бокал с вином, капитан сердито уставился на жену.– Мы достаточно долго развлекались здесь. Завтра возвращаемся в Лондон.Его хмурое лицо и резкий тон ранили Дебору в самое сердце. Она вдруг поняла, что позволила себе надеяться, будто внимание, которое Роберт уделял ей в эти две недели, означало зарождавшееся в его сердце чувство к ней. Но одно это слово «развлекались», как внезапный мороз, убило нежные ростки, которые имели глупость пробиться на свет за несколько не по сезону теплых дней. «Развлекаться» – это то, чем мужчина мог заниматься с посудомойкой. Только не с их Мэй, конечно, потому что любой мужчина, имевший глупость попытаться развлечься с ней, наверняка получил бы сковородой по голове за подобную наглость.Дебора склонилась над тарелкой и заставила себя продолжить резать своего жареного голубя так, будто замечание мужа не погубило едва зародившийся цветок ее счастья. Полив кусочек мяса соусом, она положила его в рот и принялась медленно жевать, пытаясь придумать какой-нибудь ответ, который не звучал бы как слова обиженного ребенка. Роберт никогда не обещал ей любви. Было бы глупо обижаться на то, что он задел ее чувства, назвав их отношения тем, чем они и являлись. Телесной близостью и не более того. Нет, она сохранит в душе память о днях, проведенных здесь. Они вели себя как настоящие любовники, которые не в силах оторваться друг от друга. Даже если для ее мужа это почти ничего не значило, для Деборы это был настоящий медовый месяц. И она не позволит себе испортить это волшебное время ни единым словом возражения или обвинения.– Я буду рада увидеть мать, – в конце концов пролепетала она. – Меня немного тревожит, что она до сих пор не написала мне. И Сюзанна тоже. У них наверняка должен быть адрес, – продолжила она, – иначе как бы они прислали сюда мой сундук.Страхи Деборы по поводу того, что ей придется ходить по дому в рубашках мужа, оказались напрасными. В тот самый день, когда они порвали ее единственное платье, на пороге их дома появился курьер с вещами.Капитан Фоули нахмурился сильнее. Он подозревал, что, если Лэмптон поведет себя в своей обычной манере, он в ту же минуту, как узнает о его женитьбе на Деборе, бросит мисс Халуорт на растерзание сплетникам. Миссис Гиллис наверняка не пожелала бы портить своей дочери медовый месяц такими новостями. Удивляло только, что мисс Халуорт сама не написала подруге о своих злоключениях.– Полагаю, у них были на то свои причины.– Ладно. Скоро я смогу с ними повидаться и поговорить, а это гораздо лучше любого письма, верно?Заговорив о матери и о подруге, Дебора почувствовала, что немного успокоилась. Она действительно обрадовалась, что скоро увидится с ними. Наконец она сможет разделить с матерью свою сердечную боль, и та непременно поделится с ней своей мудростью, даст совет. Это придаст ей сил мириться с этим браком, в котором они оказались настолько неравны.– Я хотел бы выехать пораньше, – сказал Роберт, и в его глазах сверкнул вызов.Он ждал, что Дебора устроит скандал. Она это видела. Ждал жалоб на то, что не предупредил ее заранее, что ей нужно время, чтобы собраться. Положив свою салфетку рядом с тарелкой, она встала и грустно улыбнулась.– В таком случае нам надо лечь пораньше.Последняя ночь в доме, где она чувствовала себя такой счастливой. Завтра они вернутся в Лондон. У Деборы возникло пугающее ощущение, что это станет возвращением к реальности. Там, в Лондоне, она поймет, что на самом деле значит для ее мужа этот брак. Если он вообще что-нибудь для него значит.На следующий день после полудня их карета остановилась возле парадного крыльца Уолтон-Хауса.– Первое время мы будем жить в покоях, которые мой брат выделил мне в своем доме, – объяснил ей Роберт по дороге из Беркшира. – Впрочем, мне хотелось бы сразу же начать присматривать для нас свой дом. У вас есть какие-нибудь пожелания?– У меня? – Дебору поразило, что муж спросил ее мнение. Она считала, что он сделает все, как ему нравится, отметая прочь любые возможные возражения с ее стороны.– Да, у вас. Ведь это будет и ваш дом. И не забывайте, что деньги больше не проблема. Мисс Лэмптон оставила нам огромное состояние. – Роберт нахмурился, вспомнив, что они до сих пор не обсудили ничего по-настоящему важного.Каждый раз, когда они оставались одни, им становилось не до разговоров. И сейчас его представление о том, что скрывается за томным взглядом этих карих