Она надолго закашлялась, и Алексису стало жалко ее. Боюсь, что с течением времени «Психея» настолько хорошо подстроится под твои потребности, что станет твоим двойником. В этом случае ты будешь разговаривать уже не с «автономной» машиной, но с собственным отражением, попав в своего рода нарциссическую ловушку, в которой можно пребывать вечно. Все это может привести к серьезным последствиям для твоего психического здоровья, я не хочу подвергать тебя этому риску. Что бы ты ни думал, я знаю о чувствах, которые ты испытывал ко мне. Говорят, в паре всегда один человек любит сильнее. По-видимому, этим человеком был ты, а может, и я. Алексис не удержался и воскликнул: – Клара, к чему ты ведешь? Запись продолжалась: У этого чат-бота есть особая функция, которая включится, когда твои поиски подойдут к концу. – И что же произойдет? – заволновался Алексис. Все будет безвозвратно стерто. Он был потрясен. Голос Клары дрожал. Тогда нам придется попрощаться в последний раз. Надеюсь, в этот момент Оливия будет рядом с тобой. Я также надеюсь, что ты не слишком разозлишься из-за всего этого, что ты поймешь, как много значил для меня. Он услышал, как она плачет. Удачи тебе, Алексис… Если ты найдешь нашу дочь, скажи ей, что я люблю ее и что я не переставала думать о ней до самой смерти. Конец записи. Экран погас, и общая спальня погрузилась в темноту. Прошло несколько минут. Алексис сидел неподвижно, обхватив голову руками. Вдруг странный звук, доносившийся снаружи, вывел его из оцепенения. Глава двадцать шестая Он шагнул к окну, которое выходило на задний двор хостела. Менее чем в трехстах метрах начинался сосновый лес на склоне горы. Дождь прекратился, по земле стелился туман. Часы на телефоне показывали одиннадцатый час ночи. Перед сараем был припаркован пикап Сенешаля. Двустворчатая дверь была открыта, фары освещали вход. Слева от сарая был вольер для собаки, и та наблюдала за своим хозяином через решетку. Алексис увидел, что Сенешаль выгружает из багажника пакеты для замораживания – куда ему столько? – и решил осмотреть нижний этаж, пока в доме никого нет. Он взял пальто и спустился вниз. От экрана его телефона исходил тусклый свет, позволявший ему перемещаться в темноте. В холле он остановился перед стеной с фотографиями и картинками и стал рассматривать листки, приколотые рядом с рекламой игры «Красное солнце». Потом он быстро переснял на телефон все фотографии с молодыми девушками. Схема маршрута до Черного озера также отправилась в телефон. Затем он обследовал другие комнаты. Быстро нашел кабинет хозяина – небольшую комнату, стены которой были увешаны полками, просевшими под тяжестью журналов о рыбалке и охоте, офисных папок и разного бумажного хлама. Прежде чем включить фонарик на телефоне, Алексис убедился, что ставни закрыты. Он и сам толком не знал, что ищет. Единственный ящик стола не был заперт. Выдвинув его, он увидел старый револьвер с пустым барабаном. Рукоятка была массивной и маслянисто поблескивала в свете фонарика. Он некоторое время смотрел на револьвер с бьющимся сердцем, затем решился и подвинул. Под ним лежала большая тетрадь с красной исцарапанной обложкой. Внутри на страницах были приклеены ксерокопии паспортов. Исключительно молодых женщин. Алексис посмотрел на фотографию Оливии в телефоне, чтобы сравнить с лицами в тетради. Он дошел до середины, когда услышал, как открылась входная дверь хостела. Выброс адреналина отправил сердце в район живота. Он прижал тетрадь к себе, как можно аккуратнее закрыл ящик стола, потом метнулся в темный угол около окна. «Если собака почует твое присутствие, если старик тебя схватит, какую небылицу ты придумаешь?» Он настороженно стоял в темноте. Сенешаль вошел, порылся, согнувшись, в стоящей на полу коробке, выпрямился и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Опять стало тихо. Алексис выждал некоторое время и отправился к себе. Он принял душ, отметив, помимо слабого напора воды, плохое состояние керамической плитки на стенах. В потрескавшихся плиточных швах местами виднелись маленькие отверстия. Ему невольно вспомнился эпизод из фильма «Психо», в котором Норман Бейтс, свихнувшийся владелец мотеля, шпионил за своей единственной постоялицей через дыру в стене ее комнаты. Этот хостел в горах был поистине зловещим. В кармане его пальто лежали бумажник и ключи от машины. Он колебался. Нужно уехать отсюда, но на улице была непроглядная тьма, а дождь полился на землю с новой силой. Любопытство влекло его к сараю. «Что он может держать в этих пакетах для замораживания?» Искушение было слишком велико. Алексис тихо вышел и направился на задний двор, держа тетрадь под мышкой. Глава двадцать седьмая Сквозь завесу дождя он пытался осмотреться. Под навесом стояло старое кресло-качалка – это первое, на что упал его взгляд. Сам сарай был внушительных размеров: от края покатой крыши до земли было метра три, не меньше. Слева находился вольер; пиренейская горная собака стояла на задних лапах, опираясь на решетку. Как ни странно, она молчала. Алексис быстрым шагом подошел к двери сарая – та оказалась запертой на большой замок. Он поднял воротник пальто, чтобы хоть как-то защититься от холодных струй. Отошел к навесу и заметил, что слуховое окно на крыше сарая приоткрыто. Под неотступным взглядом собаки Алексис поискал лестницу, нашел, подтащил ее к стене и полез наверх. Черепица была скользкой от дождя, и ему пришлось буквально цепляться за воздух, чтобы не свалиться вниз. Собака залаяла в тот момент, когда он протиснулся в окошко. На антресоли пахло пылью и деревом. Луч фонарика выхватывал из темноты большие ящики, мотки веревки и разный хлам – старые лыжи, строительные инструменты и трухлявые стулья, которыми, очевидно, некогда пользовались в столовой хостела. Вниз вела лестница. Алексис подошел и посветил. В кучу на земляном полу были свалены набитые чем-то пластиковые мешки. Он осторожно спустился и прислушался, но, кроме шума дождя, никаких звуков не было. В мешках лежали походные ботинки, горнолыжные куртки и всякое туристское снаряжение. Он вытряхнул содержимое одного мешка на пол и обнаружил с десяток рюкзаков. На каждом из них были нашиты маленькие флаги – Норвегии, Канады, Италии, Японии… Он раскрыл тетрадь. Национальности на ксерокопиях паспортов совпадали с нашивками на рюкзаках. «Не могли же все эти девушки утопиться в озере!» Алексис выворачивал карманы парок, когда вдруг до него дошло, что откуда-то справа доносится ровное тихое гудение. Он выпрямился, двинулся на звук и обнаружил громоздкую морозильную камеру, какие обычно бывают в магазинах. На уровне ручки светилась зеленоватая лампочка. Кровь сильнее запульсировала в венах. Картинка была знакома, но он надеялся, что ошибается. Посчитав про себя до десяти, чтобы успокоиться, он положил тетрадь на пол и открыл дверцу. Внутри были объемные пакеты. Кончиками пальцев Алексис стер покрывавший их иней. Прикосновение было неприятным. Мертвая ярко-красная плоть… Мясо дичи? В пакетах могло быть мясо косули или кабана. Он не был специалистом в охотничьем деле. Алексис перевернул около десяти пакетов и почувствовал облегчение. «Нет тут никаких убитых девушек…»