– Тебе есть где остановиться? – спрашиваю я, пытаясь выковырять комки лапши, слипшейся на сковородке. – Или перекантуешься здесь? – Есть место. Я уже бросил там вещи. Хлопает входная дверь. – Пахнет, будто что-то подгорело! – кричит Рэйч из коридора. Я убавляю огонь под сковородкой и разворачиваюсь, улыбаясь, в ожидании ее реакции. Рэйчел входит в гостиную из-за угла с широкой улыбкой на лице. Но, как только она замечает нашего гостя, ее лицо искажается, она покачивается на ногах и начинает мелко дрожать, на лице – смесь ужаса и неверия. Я бросаюсь к ней, а ее брат встает. – Детка, что случилось? – Я обнимаю ее за талию, прижимая к себе. Ее сильно трясет, и слезы текут по ее лицу. – Привет, сестренка. Давно не виделись. – Алек медленно приближается к нам, словно в реакции его сестры нет ничего странного. Рэйчел трясется и цепляется за меня, но ее взгляд прикован к брату. Он широко разводит руки. – Где мои объятия? – Уходи, – шепчет она еле слышно. – Что происходит? – Я приподнимаю ее подбородок пальцем, заставляя встретиться со мной глазами. – Что случилось? – Заставь его уйти. – Ее нижняя губа дрожит, а слезы продолжают катиться по лицу. – Пожалуйста, Брэд. Выгони его отсюда. По моей спине пробегает холодок. Двигаясь стремительно, я прикрываю ее собой, защищая от него. Когда я говорю, мой голос подобен стали. – Ты слышал ее. Убирайся отсюда к черту. – Или что? – Он подходит ко мне. – Ты заставишь меня? Его лицо в одну секунду меняется, и по моей спине бежит еще больше мурашек. Темные беспощадные глаза угрожающе смотрят на меня. – Отойди в сторону. Я хочу поговорить со своей сестрой. Рэйчел за моей спиной чуть слышно всхлипывает, вцепившись пальцами в мою рубашку. Все ее тело дрожит, и я это прекрасно ощущаю. – Нет. Она не хочет, чтобы ты был здесь. Убирайся, или я звоню копам. Его глаза превращаются в щелочки, когда он оценивающе изучает меня. Я в полной готовности на случай, если Алек сделает первый ход. Вдруг его лицо расслабляется, будто щелкнули выключателем, и он отступает, подняв руки ладонями вверх. – Без проблем. Я ухожу. – Он начинает пятиться. – Но не уезжаю, Рэйчел. До тех пор, пока ты не поговоришь со мной. Помни о том, что я сказал тебе в последний раз. Мои слова по-прежнему в силе. Тебе никогда не убежать от правды. – Уходи! – Я киваю в сторону коридора. – На этот раз, чувак. На этот раз ты победил. – Он смотрит на меня, и нервное напряжение возвращается. Он продолжает пятиться, пока не скрывается из виду. Взяв Рэйчел с собой, я иду в прихожую, чтобы убедиться, что он ушел. Дверь распахнута настежь. В ожидании лифта он смотрит, как я наблюдаю за ним, и внутри меня сгущаются тучи. Я захлопываю и запираю дверь, не отводя от него взгляда, пока дверь не образует прочный барьер между нами. Разворачиваю Рэйч лицом к себе, изучая. Слезы ручьями текут по ее лицу. – Что он сказал тебе, когда вы говорили в последний раз? Она сглатывает, утирая слезы. – Что я принадлежу ему. И всегда буду, и никто другой не сможет мной обладать. Глава 29 Рэйчел – Что? – Брэд не может сдержать шока. – Почему он сказал это? Тебе нужно рассказать мне, что происходит, Рэйчел, потому что в моих мозгах появляются очень странные выводы. – Вероятно, странные выводы верны, – шепчу я. Он берет меня за руку и осторожно ведет к дивану. – Подожди здесь. Я как безумная наблюдаю, как он идет на кухню и выключает плиту. Потом возвращается с бутылкой воды и одеялом. Сидя рядом со мной, укутывает меня, но ничто не остановит озноб, исходящий из самой глубины моей души. Я пью воду, пока мой мозг отчаянно пытается распутать клубок эмоций, захлестнувших разум и сердце. Всегда одно и то же, когда я сталкиваюсь со своими демонами. Когда мой мучитель является во плоти. К горлу подкатывает тошнота. – Рэйчел, я знаю, ты не хочешь об этом говорить, но мне нужны ответы на некоторые вопросы. Я хочу защитить тебя, но нужна правда. Что он с тобой сделал? Когда я поднимаю на него взгляд, из моих глаз снова льются слезы. Сострадание и смятение на его лице помогают мне принять решение. Я устала держать это внутри. Устала чувствовать себя наполовину человеком. Будто в чем-то виновата. Будто сама навлекла на себя это. И мне уже вкрай надоела та власть, которую он имеет надо мной. Раньше я думала, что если не признаю этого, не буду говорить об этом, если я сделаю вид, что ничего не случилось, то смогу убедить себя, что ничего не было. Но оно было, по-настоящему. Я не могу больше отрицать. Все мои попытки изменить реальность провалились. Итак, пора применить реверсивную психологию. Раскрыть секреты и ложь. Я должна овладеть ими, прежде чем смогу принять их. Я хочу этого, потому что отчаянно желаю жить дальше, верить, что у меня есть будущее. Я откашливаюсь, облачая свое сердце в несколько невидимых слоев стальных доспехов. – Мне было тринадцать, когда мой брат впервые забрался в мою постель посреди ночи. – Мой голос звучит пугающе спокойно, это как затишье перед бурей. Брэд опускается рядом со мной, его руки сжимаются вокруг моей талии. – Сколько было ему? – спрашивает он сквозь стиснутые зубы. Его прикосновения и запах дают мне силы продолжать. – Пятнадцать… – Я облизываю губы, во рту кислый привкус. – Он поцеловал меня, а когда я попыталась отстраниться, велел не бояться своих чувств. Будто это нормально – хотеть поцеловать его и прикоснуться к нему. – Я смотрю в глаза Брэда, в них ужас. – Когда я сказала ему, что не чувствую ничего подобного, он взбесился. Он сжал мои запястья и сказал, чтобы я перестала врать, что он видел, как я смотрю так, будто хочу его. Еще одна слезинка катится из уголка моего глаза, но я торопливо смахиваю ее. Слишком много слез я пролила из-за этого монстра. – Я никогда не смотрела на него так. Он мой брат, а я тогда понятия не имела ни о сексе, ни о мальчиках. Я ничего не знала, но мне было страшно. У него всегда был ужасный характер, он несколько раз бил меня. Родители не поверили, когда я рассказала им правду. Для них Алек был золотым ребенком. Единственный, кто никогда не доставлял им проблем. Я постоянно попадала в неприятности в школе из-за того, что болтала и грубила учителям. У Алека были хорошие оценки и блестящие отзывы от учителей. Он играл в футбол, гэльский футбол, хоккей на траве, а когда пошел в среднюю школу – стал старостой класса и входил в дискуссионный клуб. Все его любили. – Меня немного заносит, но трудно передать все те муки, которые я перенесла от рук моего брата. Никогда раньше я не произносила вслух ничего подобного. – Готов поспорить, что тебя тоже все любили. Невозможно не любить. – Его голос нежный и успокаивающий, и я знаю, что он пытается снять мое напряжение, но невозможно смягчить это извращенное дерьмо. Я подавляю панику и страх. Это нормально – рассказать о случившемся сейчас. Брэд понимает. Он может не знать деталей, но понимает. Есть своего рода прелесть, когда очищаешь свою голову от мучительных воспоминаний, которые годами пыталась запрятать поглубже. – В ту ночь он всего лишь поцеловал меня, но на следующую ночь снова проскользнул в комнату и прикоснулся ко мне там. Я понятия не имела, что происходит, за исключением того, что понимала: это нечто неправильное. Я чувствовала себя грязной. Я не могла перестать плакать, но он осушал мои слезы поцелуями. Говорил мне, что все будет хорошо. Брэд запускает пальцы в мои волосы, целуя меня в висок, и я готова спорить, что ему понадобилась вся его сила воли, чтобы быть нежным после таких откровений. – Мне очень жаль, Рэйчел. – Вскоре он начал пробираться ко мне в комнату минимум несколько ночей в неделю, и ситуация развивалась стремительно. Он заставил меня прикоснуться к нему, а его руки были на мне, внутри меня. – От сильного стыда и отвращения я вздрагиваю. – Я ненавидела это все, – шепчу я. – Я ненавидела, когда его руки задерживались в тех местах, где им быть не следовало. Я ненавидела те чувства, которые он пробуждал во мне. Я умоляла его перестать, но он не слушал. Если я спорила или пыталась оттолкнуть его, он прижимал меня своим весом и все равно брал свое. Казалось, мои слезы только больше возбуждали его. – Почему ты никому не сказала? – Я боялась рассказывать родителям. Боялась, что они не поверят мне. В конце концов, это я была сложным ребенком. Я подумывала рассказать подругам, но у Фэй было полно своих проблем, а Джилл слишком невинна. – Я отворачиваюсь, закусив губу так сильно, что идет кровь. – Я думала, что сама виновата. Что я как-то не так повела себя. И мне было стыдно. Я не хотела, чтобы кто-то знал, что происходило в моей спальне по ночам. – Он… – Брэд замолкает, его челюсть двигается. Он откашливается. – Он… Я цепляюсь за его руки. – Он изнасиловал меня после того, как у меня начались первые месячные. Как будто ждал, пока я официально стану женщиной, тогда он ворвался внутрь меня. Мне было четырнадцать, а он не был нежным. Я все время плакала, а он зажимал мне рот рукой, чтобы заглушить мои рыдания. Брэд утыкается головой в мое плечо, и все его тело содрогается. Меня пронзает боль. Так трудно переживать это заново. Особенно после того, как я много лет пыталась забыть. Но я обманывала себя, думая, что у меня получается. Попытка задвинуть боль и обиду подальше, очевидно, не излечила. Только временно заклеила трещинки. Но теперь все разрушено, и я истекаю кровью изнутри. Как будто мое сердце месили мотыгой, и кровь льется из бесчисленного множества открытых ран. Громкое рыдание рвется наружу, а моя грудь разрывается от боли. Брэд поднимает голову, его глаза полны слез. – Боже мой, Рэйчел. Поверить не могу, через что тебе пришлось пройти. Я… – он смахивает слезы, – не могу поверить, что он сделал с тобой это. Ты его сестра, он должен был защищать тебя от монстров, а не превращаться в одного из них. – Он качает головой. – Не понимаю, как твои родители ничего не замечали? – Алек действовал умно, а мои родители безоговорочно доверяли ему. Он дожидался, пока родители уснут, прежде чем идти в мою комнату. Ночи, когда мои родители уходили и оставляли его присматривать за мной, были худшими. Я помню, как умоляла их нанять няню, но они всегда отмахивались от моих опасений, настаивая на том, что Алек достаточно взрослый и достаточно ответственный, чтобы оставаться за главного. Он залезал ко мне в трусики еще до того, как машина успевала съехать с подъездной дорожки. В те ночи он подпаивал меня алкоголем до тех пор, пока в глазах не двоилось, и заставлял меня повторять с ним сцены из порнофильмов. Кровь отливает от лица Брэда, но я не прекращаю свой рассказ. Я больше не могу молчать. Слова рвутся наружу из глубин моей души.