— Ну да, у нее из окна просто так на куст роз не сиганешь… — съязвила я. — И это тоже. — Варлок скривился, но проглотил шпильку. — А еще ты меня зацепила, девушка-загадка. Я захотел тебя разгадать, ты была для меня головоломкой. — Зацепила? А кого именно из вас двоих: Вира или Варлока? — Я попыталась вырвать руку. Не зря, ох не зря этот гад думал, что я захочу от него уйти. — Меня. Просто меня. Да уж. Для него все просто. А я… Я смотрела на альва и понимала: его нужно узнавать заново, пытаясь отличить истинное от лицедейства. Ну или послать ко всем демонам. Второй вариант был весьма соблазнителен. — Сначала я не смог удержаться, как твой сосед. — Я чувствовала на себе взгляд Варлока, испытующий, обжигающий и ожидающий. Что я скажу, как отреагирую. Но я молчала, и альв продолжил: — А в библиотеке, когда услышал, как тебя приглашает на вечер какой-то хлюпик… — Эш, — вклинилась я. — Этого хлюпика, как ты выразился, зовут Эш. И он неплохой парень. — Может, и неплохой, — проскрежетав зубами, согласился Варлок. — Но и не хороший! Так вот. Когда я услышал, как хлюпик приглашает тебя… Сам не понял, почему вмешался. А ты меня отшила. Да еще как. В образе чемпиона меня еще так не отбривали. Поэтому я решил, что раз ты послала подальше Варлока, то, может, повезет Виру… — Знаешь, если о везении… От того, чтобы я как следует врезала некоему альву, меня удерживает лишь одна мысль: на тебе только полчаса назад все зажило. — Если хочешь — ударь, поверь мне, я терпел и не такое. Гораздо хуже ревновать себя к себе же. Когда Вира ты приняла, а Варлока возненавидела. — Ты псих. — Не отрицаю. Но ты единственная, кто выбрал меня настоящего, а не образ чемпиона. — Просто в роли игрока по громобою ты был удивительным говнюком. — Другие отчего-то предпочитали этого не замечать… — Горькая усмешка искривила его губы. — Другие, но не ты… Он отпустил мою руку. Больше не удерживал, дав мне право самой выбирать. Не принуждал, не заставлял… Я могла встать и уйти. И он принял бы мое решение. Откуда-то я это точно знала. Может, потому что только сильные духом способны отпустить тех, кто им дорог, и жить с болью утраты. А слабые будут приковывать тебя цепями и принуждать. Уже готова была подняться, когда увидела лист. Полуобгоревший, он лежал на краю кровати. И все бы ничего, если бы не одно «но»: формула, выведенная на нем. Это был фрагмент той самой… Символы, врезавшиеся в детскую память. Выпавший фрагмент мозаики, с которым картина обретала иной смысл. Рука сама собой потянулась к листку. Я так и замерла над ним, впившись взглядом в символы. Да, я могла встать и уйти. Или же остаться, чтобы выяснить все до конца. И задать вопрос, ответ на который я, кажется, уже знала. — Что это? — Я развернула лист так, чтобы альв увидел написанное на нем. — То, что должно было спасти брата, если бы я успел вывести формулу до конца. — А… нельзя повернуть вспять преобразование? — Сказанное резануло слух, и я поспешила добавить: — Вернуть закаменевших к жизни возможно? — Я хочу в это верить. Но любые попытки магического воздействия на окаменевших заканчивались тем, что статуи обращались в прах, рассыпались, превращаясь в песок и мелкую крошку. «Умирали окончательно», — вынырнуло откуда-то из памяти. Словно я давным-давно слышала эту фразу, сказанную маминым голосом. Так вот над чем работала эйра Эбигейл. И возможно, из-за этого ее и убили. Варлок сказал, все началось пятнадцать лет назад. И тринадцать из них — я сирота. Слабо верилось в совпадение. И если маму убили из-за формулы, которая могла спасти тысячи жизней, то уйти, сделав вид, что ничего не было, — самое разумное. А потом просыпаться уже каждую ночь от кошмара. Зная, что за свою безопасность я заплатила жизнями детей, совесть не даст мне спать спокойно. Альв понял мое молчание по-своему. — Нари, — он осторожно забрал из моих рук листок, — это не твоя загадка… Странно, он сказал «загадка», но мне почему-то послышалось «война». — Да, не моя. Но так получилось, что именно я знаю на нее ответ. Подожди немного. Я сейчас… Лишь зайдя к себе в комнату за папкой, я узрела в зеркале, в каком неприглядном виде была. Пламя, пощадившее мое тело, к моей рубашке и брюкам «пиетета не питало». Посему одежда скорее напоминала подпалины и дыры, между которыми сохранились островки целой ткани. Пришлось заменить ее на другие штаны и тонкий свитер. Варлок, видимо, тоже посмотрелся в зеркало. Поскольку, когда я зашла к нему, прижимая к груди бумаги, он уже был в новых штанах и рубашке. Смотреть на него было непривычно: черные, коротко остриженные волосы и челка вместо русого хвостика, без очков, зато с рядом мелких колец на левом ухе. Я украдкой даже посчитала — шесть. — Что? — настороженно уточнил Варлок. — Пытаюсь привыкнуть к тебе в таком виде. — А у меня чувство, что на меня смотрит таксидермист и размышляет, какими опилками начинить мою шкуру… — Извини, но Вир мне был все же привычнее… Альв нахмурился и, подняв руку, провернул на ней кольцо. Образ дрогнул и передо мной предстал Вир. Он щурился, как и всякий близорукий, оставшийся без очков. — Так лучше? — хмуро уточнил альв. Нет, оказывается, не лучше. Совсем. Теперь, когда я знала, что образ русоволосого Вира всего лишь маска… Однозначно не лучше. — Нет. К внешности я привыкну. Главное, чтобы ты не вел себя, как озабоченный продлением рода чемпион… — Например, как Стрела с твоей подругой Алекс? — невинно уточнил Варлок. У этого альва помимо прочих достоинств был поразительный талант: бесить. Возможно, именно благодаря ему Варлок обзавелся и всеми остальными: ловкостью, быстротой реакции, умением мастерски сражаться. Ибо если ты язва от природы и по велению души, то или ты можешь постоять за себя, или ты труп. А убить Варлока за его ехидство, чую, хотели многие. Но пока в живых был альв, а вот его врагов мне встречать не доводилось. Варлок вновь принял свой истинный облик и даже засучил рукава, обнажая предплечья, на которых тоже была вязь рун. Я взглянула на него и, подняв глаза к подкопченному потолку, вопросила мироздание: — Интересно, где могла столько нагрешить, что небеса наказали меня такой остроухой язвой? — А может, ниспослали за благодеяния? Я прикинула, чем вчера мог закончиться танцевальный вечер, подогретый эликсиром истиной сути… и уверенно возразила: — Нет, наказали. А теперь я покараю тебя! — с этими словами я протянула альву бумаги. Спустя два часа мы с Варлоком, сталкиваясь лбами, все еще ползали по полу, раскладывая листки. И альв в полной мере ощутил, что про «покараю» я не шутила. Если у меня, истинного алхимика, мозги кипели, то что уж говорить о том, кто с формулами столкнулся лишь год назад? Как у него еще не распрямились извилины, а серое вещество не начало вытекать из ушей? Объяснение, откуда у меня эти записи, я придумала вполне простое и логичное: тему дипломной по преобразованию крови мы с Алекс выбрали давно. Вот я и готовилась к ней чуть-чуть, помаленьку… — Боюсь представить, что бывает, когда ты готовишься не чуть-чуть, а серьезно, — проворчал Варлок. — То же, что и у тебя, когда ты решаешь сплести аркан подчинения для обережника, — парировала я. Альв, прекрасно помнивший, насколько крепким было его плетение, видимо, проникся. И больше вопросов не задавал. С формулой мы возились весь день, не отвлекаясь на крики домашних. Нас даже никто не побеспокоил. Наверняка решили, что мы уже ушли в университет. Вечером, когда солнце окрасило багрянцем черепичные крыши окрестных домов, я распрямилась и посмотрела на дело наших рук. Больше ста листов, пожелтевших от времени и кипенно-белых, обгоревших и смятых, исписанных моим размашистым почерком или сдержанно-лаконичным альва, красовались повсюду. На полу, стенах, а парочка — на окне и двери. Но мы все же вывели ряд уравнений. Все они были промежуточными звеньями одной цепи, в конце которой — кольцевая формула, содержащая два кислотных остатка и включения металла. — Дай мне бумагу и карандаш. — Я не глядя протянула руку, в которую Варлок вложил требуемое и твердую папку. Я неотрывно смотрела на гармоничный хаос, царивший в комнате. А потом начала записывать итоговое уравнение, не опуская глаз на листок. Рука уверенно выводила символы. Указание последовательности реагентов, условий реакции… Итог уместился в двух строчках. Всего двух! — Кажется, мы чего-то упускаем… — Я прикусила щеку, а потом решительно замотала головой: — Нет, нужен перерыв. Я на кухню. Отдала Варлоку лист. Мне он больше был не нужен: все намертво впечаталось в память. Альв же остался в комнате. Правда, ненадолго. Спустя полминуты он уже стоял на пороге кухни. Впервые я видела его таким — не самоуверенным чемпионом, а… понятным. Ради того, чтобы спасти брата, он совершил невозможное. Стал победителем, добился того, что его пустили не только в империю, но и в библиотеку университета. Разобрался с половиной уравнения, меньше чем за год изучив то, на что другие тратят пять, а то и десять лет… И снова возникла мысль, что я что-то упускаю. Вот только где? В выведенной формуле или… — Держи свой кофе! — Я протянула кружку Варлоку. Этот напиток я не любила, но сейчас для уставшего мозга он был лучше ромашкового чая. — А с чем? — Варлок принюхался к кофе, видимо, уловив нотку корицы. — А с тем! Буду я еще выдавать секреты своих зелий. И не важно, что в данном конкретном случае речь идет о кофе. Альв усмехнулся, но выпил все. — И что дальше? — поинтересовалась я, грея руки о чашку. — Дальше — приготовить. Я посмотрела на упрямо сжатые губы Варлока и задала так и вертевшийся на языке вопрос: — Сам? И где же? — В университете. Там одна из лучших экспериментальных лабораторий в империи.