– Полоз! – дрогнувшим голосом вскрикнула Смерть. При этом оттенок голоса был не таким, когда она обращалась к монаху. Это был голос женщины, которая после долгой разлуки наконец встретила своего мужчину… Таким же голосом кричала моя жена, когда я, будучи в отпуске, приперся к ней на работу… – Полоз!!! – она резко уменьшилась в размере, став такой же, как Змей. Уменьшилась и бросилась к нему. А Полоз шел к ней все также с раскрытыми объятьями! Пока Смерть неслась к нему, ее коса упала. Она, в отличие от хозяйки, не уменьшилась, а утратив опору, это орудие, естественно, упало. И прямо на монаха… И вот, Полоз и Смерть стоят обнявшись. Смерть уткнулась ему в плечо и, судя по всхлипам, рыдает… А Змей ласково гладит ее по голове… В трех метрах от меня, уже сидя на заднице, хрипит Шуровкин, силясь что-то сказать. Кое-как подхожу к нему, хватаю его за шиворот и оттаскиваю от влюбленной пары метров на пять. Сую ему фляжку, он делает пару хороших глотков и поднимает на меня голову: – Ты не обоссался?! – Нет, но это жгучее желание все еще терзает мой организм. А ты, Николаич?! – Аналогично, – он еще раз хлебнул из фляжки и кивнул в сторону Полоза и Смерти, – Саня, это же Смерть?! – Ага, – я отобрал у него флягу и тоже хорошенько в ней приложился. – Ты знал? – от его вопроса я подавился и закашлялся. – Вижу, что нет, – он слабо улыбается. – Нужно у них узнать, что нам делать дальше? – Да-а-а-а?! – с крайней степенью охренения в голосе удивляюсь я. – А спрашивать ты пойдешь?! – С чего баня-то сгорела?! Там твой захребетник Костлявую за жопу держит, ты и спрашивай!!! – Андрей, она не костлявая!!! – не поворачиваясь к нам, заявляет Полоз. – Мудак, ты, командир! – вдруг обиделся я за Змея. – Кто не костлявая? – рискнул уточнить Шуровкин, уклонившись от моего подзатыльника. – Ни жопа, ни ее обладательница! – отвечает Змей. Судя по тону – он улыбается. А его подруга (Господи, кто бы мог подумать…) выглянула из-за его плеча и пробежалась по нам взглядом. Чувства ужаса и паники у меня не возникло. Меня рассматривали с чисто женским любопытством, при том не как самца, а как дом, в котором этот самец обитает. Как недвижимость, блин… Еще появилось ощущение того, что меня «причислили к разряду своих». А Шуровкину ее взгляд не понравился. Карп напрягся. Было ощущение, что он приготовился к «храброму бегству». – Николаич, не бзди. Нас не тронут! – Откуда такая уверенность?! – он нервно сглотнул. – После ее взгляда у меня вся жизнь перед глазами промелькнула… – Не тронут, – с непонятной мне самому уверенностью заявил я. – Не ссы, Андрюха, – поддержал меня мой захребетник. – Все под контролем! Смерть что-то прошептала ему на ухо. Полоз разомкнул объятия, и они подошли к нам. В обнимку. Языческий Иерарх и Смерть. – Знакомьтесь, – улыбаясь во все (человеческие) зубы, заявил Полоз, – моя давняя и единственная любовь – Смерть. – Мне бы с тобой еще раз познакомиться, – бестактно заявляю я Змею, намекая на его вид. – Не обращай внимание. Я таким ей больше нравлюсь. И не отвлекайся, хамло. Он поцеловал Смерть в макушку и продолжил: – Родная, знакомься, этот невоспитанный засранец – Сашка Трофимов, мой носитель. – Смерть, – улыбнулась она и протянула мне руку. – Бармалей… то есть Александр, – споткнулся я, взял ее изящную кисть и, стараясь сгладить свою невоспитанность, прикоснулся к ней губами. По носу резанул запах, что исходил от руки. Я чувствовал его неоднократно на этой войне. Запах пороха, оружейной смазки, крови, сгоревшей и сгнившей плоти… Я отпустил руку и поднял на нее глаза. – Твое обоняние тебя не обмануло, – кивнула она. Она очень внимательно на меня смотрела, а потом выдала: – Змей, а вы похожи! А кто этот воин? – кивок в сторону Карпа. – Это Андрей Шуровкин. Православный воин. Пересвет, так сказать, нынешнего разлива. – О! – восхитилась она. – Приятно, что среди русичей еще есть такие богатыри! – она протянула ему руку: – Смерть. – Андрей, – просипел Шуровкин и очень осторожно пожал ей руку. – А там кто? – показала за наши спины Смерть. – Сашкины подчиненные, – хохотнул Полоз. – И три инструктора из «Валгаллы». Смерть присмотрелась и крикнула: – Горыныч, а ты-то куда побежал?! – Да, пошла ты, сука серая! – прилетел в ответ крик Гааги. – Идите сюда, недоумки, – улыбалась она. – На хрен тебя, зараза!! – орет Тунгус. – Нам прошлого раза хватило!!! – голос Оглы. – Какие они злопамятные, – рассмеялась Смерть. – Ну, – ухмыльнулся Змей, – после того раза я бы на их месте тоже от тебя держался подальше… – Это… как оно, – я рискнул перебить влюбленную пару, – вы ничего не хотите рассказать?! – А нужно? – поинтересовался Полоз. – Хотелось бы, – промямлил я. – Шуровкина, вон, тоже от любопытства распирает… – И ничего меня не распирает, – пробубнил Карп. – Экскурсы в далекое прошлое будут потом. Давайте вернемся в суровую действительность! Сладкая моя, какие у нас планы на ближайшее будущее? – А ты не знаешь?! – толкнула она его локтем бок. – Это понятно, но я не про нас. Я про того недоумка, что лежит под твоим орудием труда! – Ой, я совсем забыла про него, – она оторвалась от Змея и направилась к монаху, лежащему под ее косой. Через пару минут монах стоял в паре метров от нас. Сказать, что он имел бледный вид, не сказать ничего: цвет его лица менялся, как у хамелеона. Ручки, ножки дрожали. Внятно он не говорил. – Зачем Герасим утопил Му-му? – глядя на монаха, вспомнил Шуровкин незабвенный хит Кочана и Кортнева. Я улыбнулся. Полоз захохотал. Через десять минут объединенными усилиями вернули монаху дар речи, хотя я предлагал его зарезать. – Значит так, смертный, – оперевшись на Полоза начала Смерть. – За то, что ты так удачно призвал меня, – она погладила Змея по щеке, – я не стану забирать твою жизнь. Теперь о той цене, что ты предложил. Ее я принять не могу. Во-первых, моему мужчине жизнь дала Мать-земля, и забрать ее может только она. Во-вторых, забирать жизни двух смертных я просто не хочу, так как мой мужчина «против». Ты против, Полозушка? – Кто?! – прыснул я от смеха. – Против, моя сладкая, – его ответ Смерти. – Заткнись, малохольный, – это мне. – Соответственно, для выхода из сложившейся ситуации я предлагаю поединок. – Смерть, извини, что перебиваю, – вмешался я, – а о какой ситуации мы говорим? – Видишь ли, Бармалей, – она повернула голову в мою сторону, – существо, которое призывает меня ритуалом, должно заплатить мне соответствующую цену. И цена эта – жизни ему подобных. Если жизней нет, я забираю жизнь призвавшего. У меня есть право выбора, но нет права на отказ. Чтобы было понятно, я поясню на вас. Мычащее английское недоразумение, использовав заклинание, призвало меня. Его цель – ваш отход в мир иной, вы же – плата за вызов. Полоза я не смогу порешить даже, если бы у меня было желание. Остаетесь вы двое. Но, благодаря Змею, косить вас я не собираюсь. Если Шуровкина я бы еще «прибрала», то трогать тебя мне нет резона! Чем дольше ты на этом свете, тем дольше Полоз тут. Однако и Шуровкина я не буду трогать, так как Змей «против». Но! Коль меня вызвали, то мне нужно кого-то скосить. Английского заику я трогать не могу, он предложил хорошую цену, значит, будет поединок. И кто в нем скопытится, тот и будет платой за мой приход. – Я ж говорю: давайте я его зарежу! – поняв, о чем речь, сходу предложил я.