Клинок опять издал высокий металлический звон, по касательной задев что-то твердое. Юрий немного изменил направление следующего удара, и мачете с тупым звуком неглубоко вонзилось в нечто массивное, неподатливое, по ощущению напоминающее голый, без коры, ствол сухого дерева. Несколькими ударами расчистив этот предмет, Юрий обнаружил косо торчащий посреди зарослей деревянный столб — четырехгранный, грубо, вручную отесанный и основательно изглоданный временем. Древесина была очень плотная и твердая; наверное, дерево, из которого когда-то вытесали столб, относилось к какой-то ценной породе. — Гляди, Данилыч, — вполголоса позвал Юрий, — что-то здесь все-таки было. Быков, с треском проломившись сквозь заросли на краю тропы, обошел Дашу и остановился рядом. — Может, какой-нибудь тотем? — предположил он, зачем-то проведя ладонью по бугристой, отполированной временем поверхности столба. — Вряд ли, — сказал Юрий. — Ни узоров, ни изображений… Зато дырка от гвоздя — вот она. — А вон еще один, — сказал Быков, указав концом мачете на торчащий из переплетения ветвей четырехгранный, заметно подгнивший торец. Через пять минут усиленной работы тесаками они расчистили небольшую площадку, посреди которой торчали остатки завалившегося сооружения, похожего на какой-то навес. Здесь же, немного в стороне, обнаружилась лежащая на боку, проржавевшая до дыр ручная вагонетка. Сориентировавшись, Юрий молча врубился в кусты; Роман Данилович не замедлил к нему присоединиться, и вскоре перед ними открылось обрамленное массивными деревянными балками крепежа черное устье штольни. В паре метров от входа, преграждая путь, громоздился густо перевитый вьюнами каменный завал, из которого торчали расщепленные концы сломанных балок. Ржавые рельсы, по которым когда-то катались вагонетки, начинаясь в двух шагах от входа, уходили под завал. Непродолжительные поиски добавили к списку находок ржавую кирку без рукоятки и покореженный остов керосинового фонаря. — Копи царя Соломона, — повторил Роман Данилович. Повертев в руках фонарь, он пожал плечами и бросил его в штольню. Ржавая жестянка лязгнула о камень и, дребезжа, откатилась к стене. — И как это понимать? Юрий преодолел искушение заглянуть в карту: он и так, без карты, знал, что они пришли именно туда, куда шли, и нашли то, что искали — пресловутое угольное месторождение, разработку которого намеревался возобновить президент по кличке Машка. — А что тут понимать? — прервал его размышления ясный, неожиданно насмешливый голос Даши. — Развел всех, как лохов, и смылся! Мужчины удивленно обернулись. Даша полулежа расположилась на груде срубленных веток, подложив под спину свой рюкзак и задрав натруженные ноги на рюкзак мужа. В правой руке у нее была фляга, в левой уже дымилась сигарета. — В каком это смысле «развел»? — осторожно спросил Роман Данилович. — По-твоему, это что — шутка? — Угу. — Даша глотнула воды, завинтила флягу, отложила ее в сторонку и затянулась сигаретой. — Поздравляем, вы участвовали в программе «Розыгрыш». Сейчас из этой дыры выйдет ваш М’бутунга с букетом роз, за ним — радостные, смеющиеся строители, а следом — Валдис Пельш и остальные члены съемочной группы… Юрий положил мачете и, последовав примеру Даши, уселся на землю. — Перекур, Данилыч, — сказал он. — Все равно, прежде чем куда-то двигаться, надо, как минимум, определиться с направлением. Ну, — добавил он, обернувшись к Даше, — говори, что надумала. Судя по твоему тону, тебя осенила какая-то свежая идея. Только воздержись от иронических иносказаний, я сегодня что-то туго соображаю. — Оно и заметно, — фыркнула Даша. — Ну, мальчики, ну нельзя же, в самом деле, быть такими недалекими! Это же элементарно! Роман, — обратилась она к мужу, — ты же сам всю дорогу возмущался: что это такое, ничего нет — ни угля, ни дороги, ни президента… — Ну? — тоже усаживаясь, произнес Быков. Он явно ничего не понимал — как, впрочем, и Юрий. — И ты же гадал, откуда у этого нищего проходимца столько денег, чтобы разрабатывать угольное месторождение и тянуть через здешние места железнодорожную ветку, пользуясь для этого услугами иностранных специалистов. — Ну, — нетерпеливо повторил Ти-Рекс. — Что ты нукаешь? — рассердилась Даша. — Пошевели мозгами! Вариантов всего два. Либо это действительно дурацкий розыгрыш — тоже, между прочим, не дешевый, потому что доставка полутора десятка инженеров и техников из Москвы сюда — установленный факт, и этот факт влетел кому-то в солидную копейку… — Да ни хрена б себе — розыгрыш! — взорвался Быков. — Что ты несешь, сама подумай! — Правильно, — с удовлетворением согласилась Даша. — Это полная ерунда, потому что трудно, дорого, ни капельки не смешно и абсолютно бессмысленно. Значит, остается только второй вариант: крупная афера. Именно афера, потому что, если взяться за строительство железной дороги ваш Машка мог просто-напросто не успеть, то вот это, — она указала дымящимся кончиком сигареты на вход в заваленную штольню, — явный кот в мешке. Ежу понятно, что никакого угля здесь нет и что никакие эксперты тут своих исследований не проводили. Да тут вообще не ступала нога человека с тех самых пор, как отсюда ушли французы! Зато звона в новостях было хоть отбавляй, причем, если я правильно поняла вашего Чердака, только у нас, в России. Возобновить добычу угля, построить железную дорогу — это стоит сумасшедших денег. А где их взять, если не в банке? — Данилыч, а ведь она дело говорит, — изумленно признал Юрий. — Запорошил всем глаза, хапнул солидный кредит и смылся… Молодец, Дашка! Нет, ей-богу, золотая голова! Как же это я сам не дотумкал? Ведь это же все объясняет! А я, дурак, хожу и думаю: что за бред, на что он вообще рассчитывал? А он вообще ни на что не рассчитывал и ничего не собирался делать. Суммы, которая нужна, чтобы все это раскопать и построить, ему на три жизни хватит. Да какие жизни! Все правильно, украсть по-настоящему большие деньги может только большой человек — министр, а лучше президент… Отсюда и республика — какой может быть президент без государства? Провозгласил независимость, наделал шуму, обратился в ООН, а как только получил денежки — тишина: ни республики, ни президента… — Да, — сказал Быков, — на Машку это похоже. Он еще в училище, помню, говорил: вот вернусь домой, стану президентом. У нас, говорит, образованных людей — раз, два и обчелся, а с военным образованием мне, говорит, все карты в руки… Вот прохвост! Поймаю — ноги выдерну! — Да где ты его теперь поймаешь, — усомнился в осуществимости прозвучавшей угрозы Якушев. — Да, Юрок, — протянул Роман Данилович, — как же это ты, а? Ладно я, мое дело солдатское, но ты-то! Заслуженный, можно сказать, чекист, элита спецслужб, а не сообразил. Баба сообразила, а ты не сообразил! — Это кто здесь баба? — приподнявшись на локте, грозно спросила Даша. — Ну, виноват, нечаянно сорвалось… Женщина. Красавица. Умница. Мы, мужики, тебе в подметки не годимся. — То-то же. А то — баба… Сам ты дед! — Я, Данилыч, спецназовец, а не специалист по расследованию крупных финансовых махинаций, — дождавшись конца короткой перебранки, высказался в свое оправдание Якушев. — Хотя, конечно, да… — Только все это чепуха, мальчики, — вторично огорошила участников военного совета Даша. — То есть как это? — изумился Быков. — Я тебе говорю, фокус как раз в его духе! Да и сходится все так, что лучше не придумаешь… Почему чепуха? Юрий предпочел промолчать — не потому, что догадался, к чему клонит уважаемая Дарья Алексеевна, а просто потому, что за последние пять минут уже достаточное количество раз публично признал свою острую умственную недостаточность и не считал необходимым повторяться. — А как ты себе это представляешь? — обращаясь к мужу, воинственно осведомилась Даша. — У него тут гражданская война, вялотекущие бои по всей линии фронта, а он бросает все и летит в Москву. Прилетает и, даже не заходя в гостиницу — денег-то нет, весь госбюджет ушел на покупку авиабилета, — идет пешочком в РИА «Новости», прямиком к генеральному. Приходит и говорит: здравствуйте, я президент! У меня ничего нет, но очень хочется, чтобы было. Поэтому не могли бы вы, уважаемый, распространить информацию о том, что на территории моей так называемой республики обнаружены крупные залежи чего-нибудь полезного — ну, скажем, каменного угля? И дает взятку — связку бананов, сетку кокосовых орехов, масайское копье и засушенную голову вождя враждебного племени… Потом берет у секретарши в приемной взаймы пару тысяч рублей, хватает такси и едет в представительство экспертной компании: здравствуйте, я президент, выдайте заключение! И те сразу выдают заключение и шлепают печать… — А это-то зачем? — возразил наивный в житейских вопросах Ти-Рекс. — В смысле, если по телевизору уже и так говорят, что уголь есть… — А ты когда-нибудь пытался получить кредит? — Бог миловал, — с достоинством отверг такое предположение Быков. — А ты? — А я, — сказал Юрий, к которому был обращен этот вопрос, — когда мне чего-нибудь не хватает, стараюсь на это заработать. А если заработать не получается, предпочитаю обходиться тем, что есть. — Правильно, — одобрил его позицию Быков. — Зачем эти долги, да еще и волокита с бумажками… — Вот, — сказала Даша, — волокита, бумажки. Без бумажек даже телевизор в рассрочку не купишь. А чтобы получить такие деньги, нужен вагон всяких гарантий. — Или сообщник в банке, — сказал Якушев, у которого наконец открылись глаза. — И не только в банке. Масштабная пиар-акция в средствах массовой информации, фальшивое экспертное заключение уважаемой международной фирмы — все это по плечу только очень умному, прекрасно владеющему ситуацией, а главное, влиятельному человеку. И притом небедному. Черт! Он огляделся. Вокруг густо усеянного срубленными ветками и лианами пятачка крутого каменистого склона стеной стоял девственный лес, в котором не было ни одного знакомого растения. Палящее солнце, дикие джунгли, низкий портал засыпанной штольни, лежащая на боку ржавая вагонетка, пирамида из трех бесполезных автоматов — все это напоминало студийную декорацию к очередному фильму об Индиане Джонсе. Неизвестный гений, объединивший в своем лице автора сценария, режиссера и продюсера данной киноленты, спокойно подсчитывал барыши в далекой Москве. Актеры разъехались по домам, и только три заблудившихся статиста все еще бродили среди бутафорских кустов, наивно полагая, что их продолжают снимать и что кульминационный момент картины, в котором им отведены главные роли, еще впереди. — Ну, что притихли? — нарушила воцарившееся молчание Даша. — Это ведь ничего не меняет. Мы-то приехали сюда искать не деньги, а людей! С деньгами пусть разбираются те, кто дал их этому проходимцу. — На самом деле это меняет многое, — сказал Юрий, роясь в своем рюкзаке. — Но, как ты совершенно справедливо заметила, не для нас. Надо же, а я жалел, что позволил тебе за нами увязаться! — Кто б тебя спрашивал! — пренебрежительно фыркнула Дарья Алексеевна. — Не для нас, — даже не подозревая, насколько глубоко заблуждается, повторил Якушев. Рука наконец нащупала на самом дне рюкзака искомый предмет и выволокла его наружу. Нажатием кнопки осветив дисплей, Юрий убедился, что нужды разворачивать солнечную батарею для подзарядки аккумулятора нет, и раздвинул похожую на пистолетный глушитель антенну спутникового телефона. Регулярной связи с генералом Алексеевым они не поддерживали — в этом не было необходимости, — но теперь такая необходимость возникла. У Юрия было чем порадовать его превосходительство, да и вопросов накопилось предостаточно. И он твердо намеревался эти вопросы задать, хотя получить ответы, честно говоря, не рассчитывал. * * * Холодный ветер морщил темную мутную воду, по которой наперегонки, как участники парусной регаты, плыли желтые кругляши опавших листьев. До финиша добирались не все. Многие, намокнув, тихо шли на дно, но остальные мужественно продолжали путь к далекому — естественно, по меркам опавшего листа — берегу, чтобы выброситься на мель или, застряв в заторе, со временем разделить участь своих менее удачливых собратьев — набухнуть, размокнуть, отяжелеть и тоже лечь на дно, внеся малую лепту в никому не нужное дело наращивания толщины донных отложений. Осень уже перевалила за середину, и на Патриарших прудах было неуютно. Ветер забирался холодными пальцами под одежду, прохватывая до костей. По небу носились, мало-помалу сбиваясь в сплошную пелену, рваные клочья туч, и, шагая по аллее вдоль берега, Ростислав Гаврилович периодически поглядывал то с опаской на небо, то с завистью на сложенный зонт, которым его собеседник, пока не пошел дождь, пользовался, как тростью. Никелированный наконечник то отчетливо цокал, в такт неторопливым шагам ударяясь о цементные плитки тротуара, то мягко вонзался в наметенные вдоль бордюра кучки опавшей листвы. — А почему вы сразу не сказали мне, что Лисовский погиб? — спросил Ростислав Гаврилович. Собеседник — это была левая голова банковского Змея Горыныча, называвшаяся Дмитрием Семеновичем, — остановился и, повернувшись к генералу лицом, эмоционально прижал к груди руки, в одной из которых была зажата изогнутая ручка зонта. Ростислав Гаврилович заметил, что на наконечнике зонта висит пронзенный почти точно посередке, испещренный черными точками гниения желтый кленовый лист. — Клянусь, мы об этом ничего не знали! — воскликнул Дмитрий Семенович. — Буквально в день смерти он взял отпуск, который, насколько мне известно, намеревался провести в Таиланде. С женой он развелся, любовницы не имел, и нам просто никто не сообщил… Кстати, это довольно странно, — не дождавшись ответной реплики генерала, уже другим тоном добавил он. — Вы, насколько я понимаю, узнали о его смерти из обыкновенной сводки происшествий. То есть его личность установили сразу же, по документам… — А вам почему-то не сообщили, — закончил за него Ростислав Гаврилович. — Возможно, это обыкновенная халатность какого-нибудь инспектора ГИБДД, но я так не думаю. Одному из моих сотрудников удалось разыскать машину Лисовского на штрафной стоянке. Беглый поверхностный осмотр выявил причину аварии: у машины надрезан тормозной шланг. Это видно невооруженным глазом, а уголовное дело тем не менее не возбудили. Возможных причин мне видится только две. Первая — уже упомянутая мною халатность и нежелание вешать себе на шею очередного «глухаря». Вторая — нажим со стороны кого-то, кому гаишники не смогли отказать. Как бы то ни было, мы имеем то, что имеем: человек, принявший окончательное решение о выдаче правительству самопровозглашенной республики Верхняя Бурунда валютного кредита в размере пятисот миллионов евро, мертв и ответить на наши вопросы, таким образом, неспособен. — Это печально, — сказал Дмитрий Семенович, — но я не понимаю… — Сейчас поймете. Если позволите, я постараюсь изложить все по порядку. Я, видите ли, предпринял небольшое расследование. Так сказать, порылся в истории выдачи этого кредита. И вот что мне удалось установить. В РИА «Новости», откуда, по идее, информация о Верхней Бурунде поступала на радио, телевидение и в газеты, только разводят руками. Никто не знает, откуда эта информация взялась, кто ее проверял и каким образом она попала в СМИ. Один из моих сотрудников посетил представительство международной компании, которая выдала заключение о перспективах разработки месторождения каменного угля в Верхней Бурунде. Так вот, специалисты компании высказались по этому поводу примерно следующим образом: возможно, серьезные месторождения каменного угля на территории Центральной Африки существуют, но их пока никто не обнаружил и достоверной информации о них нет. А когда им предъявили заключение, на основании которого Лисовский выдал кредит, подняли моего сотрудника на смех. Бланк наш, сказали они, и печать тоже наша, а вот текст и подписи — извините… — Подделка? — проявил догадливость банкир. — Несомненно. И изготовил ее, вероятнее всего, некто Орешин — ныне покойный сотрудник фирмы, имевший прямой доступ к бланкам и печатям. Не так давно упомянутый господин, находясь под воздействием большой дозы психотропного вещества, захватил в центре Москвы заложников. Угрожая ручной гранатой и древним солдатским наганом, он выдвигал идиотские, невыполнимые требования и был в конце концов застрелен снайпером. — Какой ужас, — сказал Дмитрий Семенович. Прозвучало это как-то неубедительно, но Ростислав Гаврилович не очень разочаровался: это пока что была только присказка, настоящий ужас поджидал Дмитрия Семеновича и его оставшихся за кадром коллег впереди. — Вы не спрашиваете, каким образом такой опытный, пользующийся доверием руководства сотрудник, как Лисовский, ухитрился отдать полмиллиарда евро первому попавшемуся проходимцу с фальшивой бумажкой на руках, — заметил генерал. — Полагаю, речь идет о солидной взятке, — пожав плечами, сказал Дмитрий Семенович. — Возможно, но не только. Знаете, почему от него ушла жена? Его поймали на попытке совратить шестилетнего мальчугана. Каким-то непостижимым образом Лисовскому удалось замять дело. Родители мальчика стали чуточку богаче, а ваш сотрудник превратился в отличный объект для грубого шантажа. — Черт, — произнес Дмитрий Семенович, показав тем самым, что покрывающая его с головы до пят броня невозмутимости не является неуязвимой. — Мы этого не знали. — Вы многого не знали, — без тени сочувствия сказал генерал Алексеев. — И многого не знаете до сих пор. Сегодня мне позвонили из Африки, и теперь я располагаю информацией, которую вы так стремились получить. — И?.. — Мои люди достигли точки, в которой, если верить имеющемуся у вас экспертному заключению, находится угольное месторождение. Там полное безлюдье, скалы, непроходимые джунгли и одинокая заваленная штольня, к которой никто не приближался по меньшей мере полвека. Никаких следов человеческого присутствия, никакого угля и никакой железной дороги. Республики, правительству которой ваш банк в лице господина Лисовского выдал кредит, больше не существует, а ее президент, по непроверенным данным, покинул страну, а может быть, и континент, как только деньги поступили на его счет. И я склоняюсь к мысли, что эти данные даже не стоит проверять: на месте господина М’бутунга любой здравомыслящий человек именно так бы и поступил. — Вы хотите сказать…