– Я до сих пор помню тот день, когда опрятный, причесанный и приодетый мальчик переступил порог приюта с младенцем на руках. Ты была его главным сокровищем, целым миром, последней памятью о родителях и их любви. Керн так носился с тобой! – грустно улыбнулся Инг. – Мы без конца дразнили его, звали нянька-Керн, а ему было плевать. Он заботился о тебе, словно курица-наседка. Однажды я подговорил мальчишек схватить его и удерживать, пока я прячу тебя. Тогда-то ты и получила этот шрам на лбу: когда побежала к нему и упала. А я… я перестал доставать Керна, хотел подружиться с вами, но он не подпускал меня к тебе. Лишь изредка мне удавалось подсунуть тебе яблоко или зверюшек, которых я мастерил из бумаги. У меня есть фотографии. Портреты детей из приюта. На каждом указаны фамилии и имена, дата поступления. Я совсем не похож на Керна, он светловолосый, как и ты, а его уши торчали, будто два лопуха. Если захочешь, я дома покажу тебе снимки. Инг прервал свою исповедь и замолчал, уставившись в пол. Шу боялась продолжать этот опасный разговор. Из коридора доносились приглушенные голоса, с минуты на минуту должен был начаться обход, и медсестры проверяли палаты, просили пациентов прибраться на тумбочках, смерить температуру. Шу с тревогой посмотрела на дверь. – Так кто он? – подал голос Инг. – Отец твоего ребенка? – Я не скажу. – Шу виновато обхватила голову руками и сжалась в комок. – Это случилось всего один раз, чисто случайно. Он и забыл уже, наверно. Поэтому я хотела пойти в тот дом, куда ходила Кэти, но не дошла, потому что столкнулась с ней у самой двери. Ей стало плохо, и мы нашли женщину, которая нас сюда привезла. – О боги, – воскликнул Инг. – И это моя младшая сестра! Где я ошибся в твоем воспитании? Ты ведь училась в школе для девочек под присмотром монахинь. Случайный секс непонятно с кем. Подпольный аборт. – Инг, ты как будто меня совсем не слушал. Говорю же, я ошиблась, да и я не твоя сестра. Меня сводит с ума весь этот фарс. – Сестра, не сестра… какая разница! Ты мне как родная. Зачем ты решила именно сейчас ворошить прошлое? Думала, таким образом вызовешь у меня чувство вины и я не стану осуждать твой поступок? – Как вариант, – пробурчала Шу. – Одиночество толкает… – Только не начинай снова заговаривать мне зубы, малолетний псевдофилософ, – взмолился Инг, поднимаясь с дивана. Он закрыл лицо руками и замер, словно само олицетворение трагедии. Грехопадение сестры. Статуя из мрамора. Шу закатила глаза. – Я, пожалуй, пойду. Можешь вволю пострадать. Брат, который вовсе не брат, – пробормотала она, направляясь к двери. Инг резко схватил ее за руку, а после привычно прижал к себе: он всегда обнимал Шу, когда ему не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. – Я люблю тебя, Шу, как сестру. Мы что-нибудь придумаем. Справимся. Я не боюсь сплетен. Только не убивай ребенка. Мы вырастим его вместе. – Хорошо, – глухо отозвалась Шу. – Прости, Инг, что я так себя вела. – Я все еще твой брат? – спросил он, не разжимая объятий. – Как ты сам решишь. – Я все решил много лет назад. – Договорились. – Шу уткнулась носом ему в рукав и внезапно расплакалась, что случалось с ней крайне редко, ведь только рядом с Ингом она не боялась показаться слабой и ранимой. * * * Поздним вечером Инг рухнул в кровать как подкошенный. Разве можно было вообразить себе более ужасный день? Еще утром он ни о чем не подозревал, ему казалось, что все наконец-то вернулось на круги своя. И вот на тебе. Аборт Кэти. Беременность Шу. Внезапно выползший из прошлого мертвец Керн. Оказывается, она знала, что Инг украл жизнь ее погибшего брата, а, точнее, жадно присвоил себе его младшую сестренку. Шу все это время знала правду. И молчала. Хотя что взять с травмированного ребенка? А Инг? Он настолько сильно завидовал Керну, который помнил родительскую любовь и имел ту, о которой мог заботиться, что, увидев в коридоре больницы спасенную Шу, узнав ее по уродливому шраму на лбу и даже не потратив и полминуты на размышления, с ходу заявил о том, что Шу – его украденная из приюта сестра. И взрослые поверили. Он врал столь убедительно, что, казалось, и сам поверил в собственную ложь. Ведь он нуждался в Шу, как в глотке воздуха. Эта белокурая малышка всегда вызывала у него самые теплые чувства. Находясь в приюте, Инг частенько втайне горевал о том, что у Керна есть кто-то, кто любит его за просто так, ни за что, просто потому, что он – старший брат. Кто бежит к нему в слезах в поисках утешения и поддержки. Кто улыбается и мило тянет ручки, требуя объятий. У Керна была его драгоценная малышка Шу. А у Инга не было никого. На целом свете не нашлось ни единого человека, который захотел бы обнять его беспричинно или хотя бы рассказать сказку на ночь. Инг был никому не нужен. Его никто не любил. Даже Адэр Мольен с женой. Эти благородные люди очень жалели его, потому и взяли к себе на воспитание. Возможно, даже привязались. Но Инг всегда чувствовал себя лишним в их семье. Да, его опекали, но никак не любили, а может, просто не умели этого показать. Пожилые, бездетные, скупые на эмоции и ласку люди. Инг глубоко уважал своих приемных родителей, но тем не менее ему недоставало обыкновенного человеческого тепла. И тут в его жизни снова появилась малютка Шу. Схватила его за рукав и разревелась. Такая худенькая и растрепанная. Какие ужасы довелось пережить этой несчастной крошке? Как он мог отпустить ее в неизвестность? В приют? Приемную семью? Будет ли там Шу хорошо? А вдруг ее снова будут обижать? Это моя Шу, только моя. Она моя сестра. Так он и решил тогда. И ни разу с тех пор не пожалел о своем поступке. До сегодняшнего дня. Шу была права. Он совсем не знал ее. Мог ли он допустить даже мысль о том, что его нежно любимая младшая сестренка забеременеет от неизвестно кого? Нет! Но ведь она – совершеннолетняя, почему он так упорно отрицал подобную возможность? Шу говорила про одиночество. Горькие и обидные слова. Неужели ей было настолько плохо рядом с ним, что она бросилась в объятия первого встречного? Инг был плохим братом? Он так и не смог завоевать любовь и доверие Шу? Или еще не все потеряно? Голова Инга разрывалась от тысячи мыслей, а на душе лежал вовсе не камень, нет, – целая гора, не позволяющая ему сделать нормальный вдох. Он был раздавлен и угнетен. А еще Инг так и не выяснил, кто отец ребенка. Шу упрямо молчала. Может, это один из полицейских? Виктор? То-то он так заботился о Шу, в архивах рылся, фабриковал дело. Или погибший Кристиан? Недаром он всюду ходил за ней хвостом. А может, некто, кого Инг никогда не видел? И как вытрясти из Шу правду, а главное, что потом делать с ней, с этой правдой? Нужна ли она кому-то? Срок, похоже, больше двух месяцев, если не трех. Это Шу тоже говорить отказывалась. Инг вскочил и бросился к коробке со снотворным. На завтра он взял себе выходной. Ему требовался сон. Очень крепкий сон. А утром, на свежую голову, он решит, что делать. Наготовит Шу еды, запишет ее в женскую консультацию, навестит Кэти, поговорит с Вероном. Но прежде погрузится в сладостное забвение. Глава 29. У дерева Сив бродила по поляне вокруг огромного дерева. Она так и не отыскала двери, хоть и пыталась изо всех сил, но все оказалось тщетно. Это был дар Алисы. Видеть. Черные искривленные деревья зловеще шелестели. В этот раз было довольно ветрено, а воздух пах сыростью. – Что я слышала, когда находилась на грани смерти? «Следующие всегда платят». Кажется, так. – Сив подняла с земли длинную сухую ветку и принялась с ее помощью ворошить лежащие под ногами пожухлые листья. – Следующие платят, – задумчиво повторила Сив. – Вероятно, за дары. В таком случае, Инг, скорее всего, не помнит Алису потому, что я злоупотребляю тайными знаниями и ведаю больше, чем положено. Алиса будет расплачиваться за его умелые руки, но каким, интересно, образом? Йен – за глаза Алисы. Тут все понятно. – Сив замерла, постукивая веткой по земле. – А Йен все же не дурак, отказался от дара, чтобы избавить следующего или следующую от расплаты. Выбрал короткую жизнь, предложенную ему судьбой. Это весьма мудро. «Ведь следующие всегда платят. За грехи и дары». Хотя Шэл объяснила бы лучше. Внезапно на поляне появилась Алиса. Сив подпрыгнула от неожиданности и едва не выронила ветку из рук. – Привет. – Алиса встала, отряхивая джинсы и осматриваясь. – Поздняя осень. Жаль. Я надеялась, будет весна. – На рассвете воины Чернолесья отравляются в поход. Я хочу к ним присоединиться. Посмотри, пожалуйста, что там у меня, – с ходу попросила Сив. – Хорошо, но ты давно не приходила, и у меня накопилось к тебе множество вопросов. Как вообще у тебя дела? – Алиса медленно пошла к красной двери. – Лучше тебе не знать, – дернула плечами Сив. – Сплю сейчас дома после священной ночи перед Жатвой. До рассвета пара часов. – Что за священная ночь? – Алиса остановилась и с любопытством взглянула на подругу. – Потом расскажу как-нибудь, когда будет больше времени. – Сив нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. – Как обычно, игнорируешь мои вопросы, – вздохнула Алиса и ухватилась за ручку красной двери. Внезапно девушки замерли. Из лесной чащи послышался чей-то приглушенный стон. – Это еще что? – Алиса с тревогой покосилась на Сив. – Ты вызвала свою бабку, и теперь она ходит за тобой? – Нет. – Сив побледнела. – Никого я не вызывала. – Тогда кто это? – Понятия не имею. Стон повторился, и девушки дружно взвизгнули, вцепившись друг в друга. – Страшно-то как! Но нам, вероятно, стоит туда сходить и все проверить. – Алиса указала в сторону черного леса. – Вдруг это важно. Сив кивнула, и, взявшись за руки, девушки направились на звук. Среди черных скрюченных деревьев шевелилось нечто, жалобно постанывая. Рассмотреть получше мешал густой кустарник. Сив остановилась и ткнула это «что-то» веткой, которую по-прежнему сжимала в руке. – Человек! – Алиса подошла ближе и раздвинула ветви, а после заорала: – Боже! Перед ними на земле сидел Инг: его левая рука застряла в колючем кустарнике, и он усердно пытался ее освободить. – Ты нашел это место, – обрадовалась Алиса. – Как долго я тебя не видела. Почему ты раньше сюда не приходил? Но Инг словно не замечал их, продолжая возиться с ветками. – Это плохо. Очень-очень плохо, что он здесь, – сглотнула Сив. – Ты что наделал, дурак? Инг повернулся к ней, его взгляд блуждал по округе, а по шее медленно расползалось черное пятно. – Алиса, бегом к его двери, – велела Сив. – Живо! Она кивнула и опрометью бросилась к поляне. «Что случилось? Почему он здесь? На его шее черные пятна, похожие были на Сив в тот раз, когда она умирала! Инг при смерти?» Мысли Алисы роились, словно обезумев, а сердце начало колоть – с каждой секундой ужас в груди разрастался, безжалостно пронизывая тело ледяными иголками, отчего кровь буквально стыла в жилах. Скорее бы добраться до фиолетовой двери. Вот и она! – Сив, – заорала Алиса. – Его пути обрываются! Что делать? – Ищи целый, – выкрикнула в ответ Сив, остервенело выпутывая Инга из веток. Парень прибывал будто бы в полузабытье, его движения были заторможены, а взгляд никак не мог сфокусироваться. Победив, в конце концов, упрямые ветки, Сив потащила еле передвигающего ноги Инга к Алисе. – Он выпил слишком много снотворного, его сердце не выдерживает, – дрожащим голосом поведала Алиса, когда Сив приволокла к ней Инга. Он сел на траву и аккуратно сложил руки на коленях. Ветер начал усиливаться. – Надо что-то делать, – воскликнула Алиса. – Ты же ведьма! Ты должна знать! – Меня всему обучила полусумасшедшая бабка, – разозлилась Сив. – Думаешь, я не хочу ему помочь? Путь ищи лучше, а не болтай! Если бы его не было, ты бы не смогла открыть дверь, как это случилось с дверью Йена.