Когда я пришёл с разрешениями на допрос, единственным условием для меня было: «Не давать пленному спать». За то время, что он пробыл здесь, с ним постоянно работали машины и люди. Существо поддерживалось вливаемыми медикаментами, чтобы не остановилось сердце, тревожили его постоянно-круглосуточно, перегружая его нервную систему. «Четверг, пятница, суббота с воскресеньем и сегодня ночь на вторник. — мысленно подсчитал я. — Уже почти пять суток. Держат и ломают волю, чтобы сказал всё, что знает.» Но пока что на планшете допросного листа было негусто. Антропоморф волк, Чак Альф, прибыл из места под названием Землица (возможно, альтернативная версия Терры) вместе с кемономими — Эйни Альф и белошерстным фурри котом по кличке Катана, которого они сами называли Катан. Были вооружены оружием, стреляющем за счёт пороховых газов. Для перехода, как и те, по чью душу меня подняли, воспользовались черным зеркалом в своём мире, но, в отличии от дурака Данияра Лоске, хранитель военных артефактов отдела, где находилось зеркало, сумел поставить вызов на ожидание. Когда прорыв произошёл, их просто взяли превосходящими силами спецназа Тирипс из AF. Эйни Альф и Катан были убиты при задержании после почти пятиминутного боя в комнате для задержания пришельцев, маг же Чак Альф без энергии Спирита не смог оказать сопротивления и был взят в плен. Видео пятиминутного боя прилагалось, и я решил посмотреть его позже. В своём мире владеющего зеркалом мага они, конечно же, уничтожили, потому что трудно предположить, что переход на Терру стал возможен с позволения адепта Тирипса. Я прочел заключение экспертов по информации. Вердикт был один: «ломать волю — вести допрос.» Я оторвался от чтения и понял, что пропустил момент, когда голова пленника склонилась на стол. — Цепь вверх! — приказал я системам. Повинуясь антигравитационной тяге механизмов, стол медленно поплыл к потолку, заставляя волка повиснуть, едва касаясь когтями бетонного пола.— Тирипс, — воззвал я к системе, настраивая специальный канал допроса, чтобы существо понимало мои вопросы и могло говорить со мной без переводчика. Удостоверившись, что пси-мост выстроился с сознанием обессиленного фурри, я начал: — Чак Альф… Именно так было написано на вашем жетоне? Кстати, кто на диверсию с нагрудными жетонами ходит? Вы в своём мире нас совсем за дураков держите? Волк не ответил и продолжал болтаться, смотря на меня безэмоциональными жёлтыми глазами. — Чак, — продолжал я, — если вы будете сотрудничать, то я обещаю, что с вами всё будет хорошо. Кончики окровавленных порванных губ дрогнули. Волк обнажил свои через один поломанные зубы, смотря на меня взглядом, полным молчаливого сумасшествия, и произнес, глядя мне в глаза: — Ничего не будет уже хорошо, майор. Ни у меня, ни у вас. — Мудрое решение, Чак, — ободряюще проговорил я. Мои коллеги, работавшие с ним до меня, не удостаивались даже такой чести. Всё, что я прочёл, было почерпнуто из записи их переговоров во время сопротивления захвату и снятых с трупов нагрудных жетонов с именами и порядковым номером в Альф Инкорпорейтед. — Ваш мир, майор Хелл, утонет в пламени, тут не останется ничего, — произнёс волк и закашлялся. А вот это было уже новостью. Откуда пришелец знает моё имя? — С чего вы взяли, что я это тот о ком вы говорите? — Я обошёл зверочеловека. Серо-черный подшерсток с небольшими проблесками седых волос на холке был плотно примят, как бывает, когда долго носишь на голове фуражку или кепку и волосы принимают форму привычного для них головного убора. Шерсть пленного свидетельствовала о том, что ему приходилось буквально жить в силовой броне. Шрамы, потертости, седина на загривке… Передо мной висел не вчера призванный или созданный юноша. Это был ветеран. — С того, что она сказала мне, — прохрипел волк. — Она? — переспросил я. — Перед тем как погибла. — Вы о кемономими лисице? Ответом мне был утвердительный взгляд. — Откуда ваша лисица обо мне знает? — Она предрекла. Она ведающая. Но теперь она убита, и ваш мир сгинет… — он снова закашлялся. — У меня для тебя от нее дар. «Бред! — мелькнула мысль. — Как она могла предсказать, если была в другой системе? Или они научились ломать паритет видящих?» Разговор становился интересным. Я глянул на камеры, которые фиксировали всё, что я делал с пленным. Оказалось, я продвинулся в диалоге с фурри за какую-то минуту дальше, чем наши эксперты за почти неделю. Нужно было продолжать. — Она из ваших, из Тирипсов. И узрела, что именно тебе нужно вручить эту весть. — Сколько вас всего? Зачем вы прибыли на Терру? — вернулся я к протоколу ведения допроса. — Нас было трое… — Поймана ещё одна группа, которая тоже состоит из трех: воин, видящая и маг, — соврал я ему. — И от того, что вы скажете, зависит их жизнь. — Моя жизнь и смерть предрешена и не имеет более смысла. Сюда мы прибыли втроем. — Зачем вы тут? — В вашем мире скоро грядёт жатва. Это все, что я могу тебе сказать! — Чак повис на цепях. Вместо обычного вздоха из его груди вырвался хрип. — Вы держались пять дней. Мы можем мучить вас ещё столько же, — произнёс я, удивляясь воле пленного. Пять дней без сна под воздействием пыток — это сильно. Я поймал себя на мысли, что окажись на его месте, или не сдавался в плен вовсе, или всё бы рассказал, торгуясь до последнего за свою жизнь и стараясь быть полезным до конца. Но волк Чак Альф был типичным бойцом Спирита — упрямым, фанатичным, глуповатым. — Не сможешь! — сообщил фурри — Твоя судьба предрешена, как и моя. Когда я передам это… — Что вы мне собираетесь передать и, простите, откуда? Вы передо мной голый, на вас нет блоков памяти и артефактов, вы отключены от Спирит… — При упоминании о системе врага меня, как всегда, передернуло резонансом энергий, словно током. — До ухода с Землицы я создал волшебу, что не от Спирита, — прошептал волк. «Что? — удивился я. — Неужели его не досмотрели на дополнительную магию?» Щит-анти-спел сам собой поставил невидимый барьер между мной и волком. Конечно, Чаку в таком состоянии просто не хватит мощи меня пробить, но мало ли. Я взглянул на пленника через мир магии. Действительно, в области его сердца находился мелкий, генерирующий силу магический цикл, который уже готовил такую же маленькую, но, готов был поспорить, злую атаку. — Чак, вы не пробьете этим мою защиту. Для вас же лучше разрядить цикл и продолжать отвечать на мои вопросы и дальше. Волк словно не услышал… Глава 12. Отлучён — Я всё сказал тебе, эмпат! — Он закашлялся снова, гремя цепью наручников. — Всё-таки Эйнилла была права… — Я не эмпат, — улыбнулся я, радуясь, что хоть чего-то про меня они всё же не знают. — Давно ли ты, мультикласс, получал опыт⁈ — выкрикнул волк, и его цикл выстрелил, но не в меня. Энергетическая дуга изогнулась вблизи его тела и ударила ему же в сердце. Тело волка изогнулось и обмякло. — Стой! — вскричал я — Охрана, медик! У нас самоубийство! Я мог бы сам помочь пленному магией Тирипса, но снимать щит ради фурри было очень опасно — слишком уж всё это было похоже на какую-то вражескую уловку. «Зачем он так сделал?» — гадал я, видя, как морда Чака сначала скривилась от боли, а потом ослабла, превращаясь в улыбку смерти, всё ещё взирающую на меня тускнеющими глазами. Чертов волк, чего он хотел этим добиться? Я ведь пообещал ему жизнь! Ответ не заставил меня ждать, и осознание будто резануло меня лезвием тупого, ржавого ножа. 'Хэлл Клаус: Тирипс рейтинг: + 30000, рейтинг повышен до 400000, ранг повышен до 12, магия 4, предвиденье 3, обретён скил эмпатия 1' — Нет, ссука! Тварь! Нет! — выкрикнул я, впервые выходя из себя, теряя самоконтроль, ощущая сразу весь мир, корчась и до скрежета стискивая зубы, внезапно зеркаля угасающую сердечную боль врага. Моя новая способность была концом всего — карьеры, комфортной жизни и, возможно, даже свободы. И он, волк Чак Альф, это знал. Знала и она, Эйнилла — видящая Тирипс, пришедшая в наш мир в боевой группе с врагом, успевшая каким-то образом передать всё то, что я услышал от волка про себя, хотя у неё было слишком мало времени. — Чертов фурри, почему я⁈ — вырвался вопрос, на который болтающийся на цепях волчий труп уже не мог ответить. Я поздно сообразил, что можно было как-нибудь скрыть эмпатию, можно было притворится, что всё это бред фурри — врага народа Терры. Но проклятая эмпатия включилась и ударила по мне быстрей, чем разум понял, как с этим бороться. Но самое плохое было в том, что моя истерика записывалась со всех ракурсов на целых пять электронных глаз. Записывалась, и я даже не сомневался в том, что тут же и просматривалась. Вот так в один момент рухнуло всё. Я всегда боялся этого, и вот оно случилось. Но, может, можно будет договориться с нашими и убедить, объяснить? Меня проверят тестами на самоконтроль, и я покажу устойчивые результаты! А если нет, а если я провалюсь, что тогда? Мысли метались в панике, и новая способность только усугубляла положение, не давала собратья и холодно думать. Дверь комнаты разъехалась в разные стороны. В комнату ворвались вооруженные люди. Нет, это были не охрана и медики, а дежурное отделение спецназа AF. Им отдали команду те, кто видел, как их лучший видящий заразился чувствами, внезапно пораженный магией грязного фурри. — Эй, опустите оружие, я всё объясню! — выпалил я устремленным на меня стволам, поднимая руки, а в голове трезвонило одно: «Ничего ты никому уже не объяснишь!» — Майор, наденьте нашейный блокиратор! — один из бойцов протянул мне ошейник от магических способностей, какие мы использовали во время войны, беря в плен офицеров Спирита. — Это вам поможет. Я уверен, вас вылечат. И скилл эмпатия вместе с предвидением подсказал мне: нет, не вылечат! И те, кто вбежал, боятся меня и того, что со мной приключилось. Но командования они боятся больше. Департамент не будет со мной возиться. Спишут в мягкий дом и станут лечить вечно — от магии и эмпатии. Всё это я увидел как наяву: ведь я всё еще был видящим, хорошим видящим. Эмпатия вкупе с предвидением рисовала лишь негативные для меня картины вероятного будущего, которого я для себя никак не хотел. Меня ждали удобная койка, стены магической блокады и долгое скучное заключение в лечебнице, куда никто из моих друзей по работе даже и не сунется ни разу за всё время. Не придет туда и Герра. Я проведу там пятьдесят пять лет, один месяц и два дня. Провёл бы, но Терра погибнет раньше. Множественные тени от вошедших в атмосферу кораблей самой разной формы закрыли собой в кои-то веки чистое небо. Нам, террарианцам, они не принадлежали. Это был объединенный флот разумных миров. Потом шли волны нисходящего огня, выжигающие всё. Не исключением была и моя мягкая камера, сквозь зарешеченное окно которой я наблюдал за этим зрелищем. Пуская слюну на белую рубаху с завязанными на груди руками, я не мог вспомнить, кто я и где — мой разум был убит препаратами и пси-волнами. Но в душе была радость: погибал ненавистный мне мир. Эмоции захлестнули меня неконтролируемым потоком. Вся моя карьера уже была неважна, не была важна и моя жизнь. Я вдруг понял послание мёртвого волка и, зажмурившись, на выдохе ударил силой. Уши заложило, но даже сквозь поднявшееся в крови давление я слышал хруст ломающихся костей и скрип сухожилий. Заклинание со смешным названием «пузырь» поднимало внутреннее давление всего живого вокруг мага до восьми атмосфер. Говорили, что с помощью него еще в доисторические времена Боги стабилизировали первых людей, чтобы их не расплющило под воздушными слоями Терры. Теперь же, мы, жалкие люди, приноровились убивать тем, что раньше служило спасением и даже магическим скафандром. Открылись глаза, которые, как мне показалось, я закрыл лишь на миг, а пятеро ребят в броне были уже мертвы. Вся комната была разукрашена их внутренностями. Свет истерически мигал красным. Вернулся слух, и всё вокруг погрузилось в нарастающий вой сирен. «Я убил своих, я поддался психозу… Чёртова эмпатия, чёртова магия, чёртовы фурри!» «Тирипс!» — зазвучало вокруг пространство. Я вдруг почувствовал, как меня отсоединили от моей Т-тысячи. Я знал, почему. Кто-то из этих ребят, что валялись под моими ногами, был посвященным адептом. Каждый, кто вступает в орден, даёт клятву не убивать своих, и теперь моя клятва была нарушена. Энергия покидала меня. Я осознал — я почувствовал, что отлучен. Эмоции приходили в норму, эмпатия гасла вместе с магией и предвидением, уступая место холодному расчету. Единственный вопрос долбился в мою черепную коробку вместе с ощущаемым на висках пульсом: «Как мне выбраться из самого охраняемого места в городе — из изолятора временного содержания военных преступников?» Моей магии больше не было. Cам я был врагом народа и Терры. Вот-вот в длинные коридоры вломится спецназ, готовый растерзать меня на части. Дверь комнаты допроса заклинило в раскрытом состоянии, а её попытки закрыться блокировал один из убитых моей магией. Я взглянул на болтающийся труп Чака из семейства Альф. Я не видел больше сквозь магию, но знал, что на его остывающей груди сейчас погибает полуразумный магический цикл. Ему тоже больно и страшно, он всё понимает, и ведь единственное, что его питало — жизнь фурри волка.