– Первые пять минут пошли! – объявила Лиерра. Я оказалась в ряду тех, кто сейчас должен защищаться. Прекрасно. Постою спокойненько, никого не трогая. Щит создала без проблем. Ну и принялась ждать. Пять секунд. Полминуты. Мира стоит напротив меня, хмурится, губу кусает. В руках зажигает искры, пытается скрутить в атакующую конструкцию, но отчего-то не может – магия рассыпается брызгами, просачивается сквозь пальцы, угасает. Бросаю взгляд на аркахона, вижу задумчивую улыбку на его губах. По лицу Миры стекает капелька пота. Вот между ладонями возникает золотистая сфера с огненным ободком. Подруга бросает сферу в мою сторону, но та, едва сорвавшись с рук, в очередной раз рассыпается безобидными брызгами. Мира вскрикивает. Ее лицо искажается от боли, тело сгибается пополам. – Мира! Я подскочила к ней. Подруга рухнула на колени передо мной и, захлебываясь слезами, взмолилась: – Прости! Прости меня, я не имела права, я не должна была поднимать на тебя руку. Ты можешь наказать меня. Ты должна меня наказать! Ударь, прошу, ударь меня, я не имела права, я не могла поднять на тебя руку, я должна служить, всегда буду служить, ценой своей жизни. Феникс никогда не причинит вред фениксу света. Я… – Мира! Мира, пожалуйста, перестань! – я пыталась поднять ее, но она в каком-то странном припадке отбивалась, норовя распластаться у меня под ногами, и продолжала содрогаться в слезах. – Прости меня, пожалуйста, прости, я больше никогда… я не могла, я ведь все равно не могла… – Мира, ну пожалуйста, послушай меня. Ты ничего плохого не делала. Это ведь просто тренировка. Мира! Опомнившись, к нам подбежала преподавательница. Вдвоем мы все же сумели поднять Амирену с пола. Но успокоилась она далеко не сразу. Мы усадили ее на скамейку. Я тихонько повторяла, что она ничего мне не сделала, да и не могла, это ведь всего лишь тренировка, ну в чем она виновата? Краем глаза заметила, как одногруппники притихли, с опасливым любопытством наблюдая за нами. Несмотря на присутствие аркахона, о чем-то перешептывались. Я обнимала подругу за плечи и пыталась достучаться до нее, но, кажется, все без толку. Бледная, с побелевшими, искусанными губами и расширившимися зрачками, она плохо понимала, где находится. – Может быть, отвести ее в лечебное крыло? – с тревогой предположила Лиерра Виес. – Ничего страшного не произошло, – раздался над головой голос аркахона. – Нападение на феникса света противоречит природе феникса. Даже в качестве тренировки. Она попыталась и была за это наказана. – Кем наказана? – Я подняла взгляд на аркахона. Господи, неужели это сделала я? Но я ведь… ничего такого не чувствовала, вообще ничего! – Ее сутью. – А вы знали, да? Знали, что так будет? – Предполагал. Ты ведь понимаешь, Таис, что в случае с фениксом света никогда ни в чем нельзя быть заранее уверенным. Можно только строить предположения и проверять их. – Это вы и сделали? Предположили и проверили? Я понимала, что обвинять Шайрана в том, что не предупредил, бессмысленно. Конечно, кто Мира такая, чтобы беспокоиться о ней? Гораздо интересней промолчать и проверить, верны твои догадки или нет. – Именно так, – усмехнулся аркахон. Все напряженно наблюдали за нами. Лиерра Виес смотрела даже с каким-то страхом. Наверное, боялась, что я продолжу обвинять и аркахон разозлится, посчитает себя оскорбленным. Но я сдержалась. Потому что на самом деле бессмысленно. В конце концов, мне самой стоило быть умнее. Могла бы и предположить, что в пару с Мирой опасно вставать, учитывая отношение огненных фениксов к фениксу света. Снова взглянула на подругу. Та уже притихла, перестала дергаться и молить о прощении, но все еще выглядела какой-то потерянной, словно до сих пор не понимала, где находится и что вообще происходит. Я решительно поднялась, заставляя Миру встать вместе со мной. – Мы все же сходим в лечебное крыло. – Да, конечно, я думаю, так будет лучше, – торопливо поддержала преподавательница. Зато аркахон не преминул высказать свое мнение: – Не думаю, что в лечебном крыле смогут помочь. Я уже собиралась вести Миру к выходу, но тут остановилась. – Вы что-то знаете, Шайран шед Дахар? Или, может быть, предполагаете? – Предполагаю, да, – он усмехнулся. – Но ведите феникса в лечебное крыло. На занятии ей больше делать нечего. Подавив раздражение и желание высказать аркахону что-нибудь не очень хорошее, направилась к выходу из зала. Мира послушно шла вместе со мной, но двигалась как-то заторможенно, неосознанно, из-за чего с каждым шагом все сильнее заставляла нервничать. К счастью, на пути нам никто не встретился – в это время все были на занятиях. То и дело я поглядывала на Миру с тревогой, но панике старалась не поддаваться. В лечебном крыле нас встретила пожилая женщина-лекарь. Попросив усадить подругу на кушетку, принялась смешивать в кружке лекарство, добавляя в воду жидкости из разных бутыльков. А дальше началось какое-то безумие. Напоить Миру никак не получалось. Лекарь и так и этак к ней подходила, и упрашивала, и прикрикивала. Ни в какую! Наконец женщина закатала рукава и решительно пошла на Миру, явно намереваясь влить лекарство в рот насильно. И в этот момент вспыхнули занавески. А потом и подруга вспыхнула пламенем. Кушетка в одно мгновение оплавилась, светлая кожа сиденья потемнела, лопнула. Повалил едкий дым. – Мира! – вскрикнула я и рванулась к ней. – Куда ты лезешь?! Стой на месте! – лекарь попыталась меня остановить, но не успела. Несмотря на то что феникс не может причинить мне вреда, в огонь соваться без защиты я не планировала. На ходу создав кокон из света, укрывший все тело, потянулась к подруге. – Мира, перестань, все хорошо, я здесь! Я сжала ее плечи и легонько встряхнула. Амирена вздрогнула и подняла на меня глаза, пустые, словно стеклянные, ничего не выражающие. – Прости, – зашептала она. – Прости, я не имела права. Пожалуйста, прости… Сделалось страшно. Бледная, с растрепавшимися волосами, пересохшими губами, вся охваченная пламенем, Мира выглядела безумной. И становилось жутко при мысли, что никто не сможет ей помочь. Или… все-таки сможет? Я должна! Черт, я ведь феникс света, которого огненные фениксы боготворят! Ну неужели я ничего не могу сделать для единственной подруги? – Мира, – прохрипела я снова, борясь с першением в горле и выступившими из-за едкого дыма слезами. – Я не злюсь на тебя. Ничего страшного не произошло. – Прости… прости меня, – повторяла она, не слушая. Черт! Да что ж такое-то… – Мира, я прощаю тебя. Пламя внезапно погасло. Я даже вздрогнула от неожиданности. Подруга моргнула пару раз и посмотрела на меня уже совершенно осмысленно, как будто только что проснулась. – Таис? Где мы? Я облегченно вздохнула. Правда, тут же закашлялась. Дуновение свежего воздуха помогло прийти в себя. Лекарь открыла окно и подала Мире кружку с намешанными в ней лекарствами. – Выпей, – скомандовала она. На этот раз Мира сопротивляться не стала. Опустошив кружку до дна, перевела взгляд на меня. Открыла рот, собираясь что-то сказать. Но так ничего и не произнесла. – Как себя чувствуешь? – спросила лекарь. – Нормально. – Где находишься, понимаешь? – Да. В лечебном крыле. – Замечательно. Женщина провела магическую диагностику, пропустив через Миру пару лучей света, после чего заключила: – Все хорошо, какие-либо отклонения отсутствуют. Можете идти. – А что вы ей дали? – спохватилась я, когда нас буквально выставили за дверь, настойчиво выталкивая в коридор. – Успокоительное, – лекарь пожала плечами. – Видишь же, с ней все в порядке. Вероятно, просто перенервничала немного. Чувствую, с этим идиотским турниром еще перенаселение в лечебных палатах начнется. Это ж надо было придумать – турнир для первокурсников! Не дожидаясь какой-либо реакции, лекарь захлопнула дверь, оставив нас в коридоре. Мы переглянулись. – Похоже, она так ничего и не поняла… – А ты поняла? – Мира взглянула на меня… странно. Как-то обвинительно, что ли? Я вздохнула. – Кажется, поняла. Судя по тому, что обмолвился лорд аркахон, все дело в сути феникса. Феникс не может причинить вред фениксу света. И наша тренировка… была воспринята твоей сутью всерьез. Прости, Мира, я не знала, что так получится. Нам не стоило становиться в пару. – Знаешь, Таис… – мы медленно двинулись по коридору, – это было ужасное чувство. Я все прекрасно помню. Все ощущения, все, что говорила. Что меня вынудила сказать моя суть. Меня просто… выворачивало наизнанку. Сжигало изнутри. Никогда огонь не жегся, а в этот раз казалось, что я просто сгорю, если… – Она остановилась и, подняв на меня глаза, шепотом закончила: – Если ты меня не простишь. Я растерялась. От этого признания сделалось неловко. Как будто я виновата в случившемся. Виновата в том, что подруге пришлось испытать.