— Это расстройство личности. Некоторые называют это расстройством множественной личности. Его уши краснеют. Он вздергивает подбородок и сцепляет руки за головой. — Если ты считаешь меня сумасшедшим, не беспокойся. Я уже знаю об этом. — Тебе так и не помогли… — Я пытался. Он никогда не позволял мне. — Он изучает верхушки деревьев. — Разве ты не понимаешь? Мне никогда нельзя доверять, потому что он всегда будет частью меня. Я моргаю, вспоминая Гейджа, его полный ненависти взгляд, угрозы и нанесенный удар, который, казалось, почти не беспокоил его. — Ты хочешь причинять людям боль? — Конечно, нет. — Возможно, у тебя больше контроля, чем ты думаешь. — Я пожимаю плечами, как будто это так просто, и надеюсь, что он чувствует себя ободренным, хотя не имею ни малейшего представления, правда ли это. Но я должна верить, что его доброта победит. Провожу потными ладонями по бедрам, стесняясь признать, что, возможно, он не так уж сильно отличается от меня. Когда потеряла маму, часть меня умерла вместе с ней, и я стала кем-то другим, чтобы не чувствовать боли — сосредоточенной на карьере, эгоистичной, одержимой желанием оставить воспоминания позади любой ценой. — Я не жду, что ты поймешь. Я наклоняюсь и кладу руку ему на плечо, умоляя посмотреть на меня. Он этого не делает. — Тогда объясни. — Почему от меня пахло духами? — в его голосе звучит твердость, которую я никогда раньше не слышала, и мне не нужно спрашивать, чтобы понять, что он говорит о Гейдже. — Он появился в «Пистолс Питс». Я видела, как он целовался с девушкой и… Звук, похожий на крик умирающего животного, срывается с его губ, и он хватается за затылок. Я не могу себе представить, как ужасно было бы потерять власть над своим телом и проснуться, понятия не имея, что ты натворил. Судя по его опущенным плечам, он предполагает худшее. — Ничего не случилось, Лукас. Я почти уверена, что вы двое так и не добрались даже до второй базы. — Это неправильно… — Это горный городок, перепихоны в барах и драки вполне обычны. — … я мог действительно кому-то навредить… — Лукас, ты слишком остро реагируешь. — … гораздо хуже. — Он замирает и смотрит на меня, его серые глаза сияют печалью. — Ты была там. Мое лицо пылает, и его глаза мечутся к щекам, затем расширяются. — Неужели я… Гейдж, неужели он… Я открываю рот, чтобы сказать ему, что он целовал меня, а его руки блуждали по моему телу с силой, которая в равной степени пугает и возбуждает меня. Слова пляшут на кончике языка, мне больно признаваться, как сильно я хочу, чтобы он снова прикоснулся ко мне, как сильно жажду еще одного собственнического поцелуя, который лишает меня связных мыслей. То, что он видит на моем лице, заставляет его отшатнуться. — Мне пора. — Он быстро встает и отступает на шаг, прежде чем повернуться ко мне. Кажется, Лукас раздумывает, помочь мне подняться или нет, но в конце концов протягивает руку и поднимает меня на ноги. — Спасибо за еду. Скажи своему отцу, что я отдам ему резьбу к концу недели. Закончу ее дома… То есть в доме твоей мамы… Я… — Об этом не беспокойся. Мой отец позаботится о тебе. Если тебе нужна помощь… — Нет! — сила в голосе, кажется, пугает даже его и заставляет мое сердце подпрыгнуть. — Пожалуйста. — Он подходит ближе, и от этой близости мне хочется заключить его в объятия. — Никому не говори. Темная ярость в его глазах той ночью сменяется болезненной невинностью, уязвимостью, которая заставляет мои руки отчаянно пытаться утешить. Он сломлен, мучительно красив и… — Шай. То, как он называет меня, вырывает меня из моих мыслей. Его дымчато-серые глаза умоляют. — Пожалуйста. — Не скажу. Обещаю. Он тяжело выдыхает, и его плечи опускаются. — Спасибо. Я… э-э… Увидимся. — Он трусцой возвращается к месту работ, и я даю себе время прийти в себя. Лукас неуравновешен. Этого нельзя отрицать. Но, нечмотря на то, что должен безумно меня пугать, страха нет, и это беспокоит меня больше всего. Глава 16 Шайен Сегодня пятница, полдень. Я сижу за своим столом, сортируя новые заявки, и чертовски нервничаю. Прошла ровно неделя с тех пор, как Лукас, точнее Гейдж, целует меня возле «Пистолс Питс», и четыре дня с момента нашей последней встречи. Я подумываю о том, чтобы спуститься в дом у реки и проведать его, используя еду в качестве предлога, или принести собачий корм для его питомца, живущего под крыльцом, и заявить, что у меня есть какое-нибудь важное сообщение от моего отца, но я сдерживаюсь. У меня создается впечатление, что ему нужно побыть одному, и я его не виню. Не могу себе представить, каково это — проснуться и понять, что ты пропускаешь целые дни, и что еще хуже, твое тело ходит, разговаривает и целуется от твоего имени. Поцелуй, который он не помнит, а я никак не могу забыть. Мой сотовый звонит от входящего сообщения с номера, который я не узнаю. Это Лорин. Завтра мне нужна девушка. Ты заинтересована в том, чтобы забрать смену? Я прикусываю губу и обдумываю ее предложение. В прошлую пятницу мне удается заработать сто пятьдесят долларов. Даже после того, как Дастина выкинули из бара и запретили до конца вечера драться — забавно, с учетом того, что он даже не нанес удара — я удваиваю заработанное за первую половину ночи. Возможно, я удобно забываю большинство деталей, зная, что любые пробелы, которые оставлю открытыми, городские сплетни заполнят своей собственной версией правды. Хорошая новость в том, что в итоге мне удается заработать серьезные деньги. Сэм в тот вечер дуется на меня, а в остальное время бросает сердитые взгляды. Думаю, того, что Лукас отшивает ее и вытаскивает меня из бара, вполне достаточно, чтобы разрушить все мосты, которые мы строим, и возвращают меня в ее дерьмовый список. У меня в руке звонит телефон, и, думая, что это, наверное, Лорин, я хочу ответить. Краем глаза замечаю имя Тревора, написанное большими буквами на дисплее, и сразу же отправляю его на голосовую почту. Как бы мне ни был нужен Тревор, чтобы держать руку на пульсе моей посмертной карьеры, нет необходимости прыгать каждый раз, когда он звонит. — Шай! — кричит папа из своего кабинета. — Собирай чемоданы. В эти выходные мы едем на озеро порыбачить. Рыба сейчас хорошо клюет, и мы хотим поймать ее, пока еще можем, не отморозив себе яйца. Я съеживаюсь и поворачиваюсь на стуле лицом к нему. — О-о-о, да… У меня нет яиц, так что я пас. — Семейное время, будет весело. — Кожа вокруг его глаз морщится в полуулыбке. — Так же заманчиво, как провести уик-энд в дерьмовой маленькой хижине, пока вы с Коди пукаете и пьете пиво, но мне придется отказаться. Я взяла смену в баре. Или просто решила, что так и сделаю. — Все не так, и ты это знаешь. — Он сортирует и складывает какие-то бумаги. — Только неженки получают хижину. Мы разобьем лагерь. Закатываю глаза, и он смеется в своей обычной ворчливой манере, когда я набираю быстрое сообщение Лорин, подтверждающее, что я беру смену. — Рыбьи кишки, слюна из жевательного табака и отсутствие купания в течение сорока восьми часов. Жаль, что пропущу. — Как хочешь. — Он откидывается назад и изучает меня. — Если ты останешься дома, я попрошу Лукаса проведать тебя, пока нас не будет. Мои глаза расширяются, но я поворачиваюсь к нему спиной, прежде чем он заметит. — …такая вещь, как излишняя безопасность. — Я в порядке, папа. Ты не должен этого делать. Лукас занят своей работой в Маккинстри. Мне не нужна нянька. — Он живет дальше по дороге. Я просто попрошу его как-нибудь зайти и убедиться, что с тобой все в порядке.