— Я понятия не имела… тако… И теперь я чувствую себя ужасно. Почему у меня такое сильное желание утешить ее? Притянуть к себе и надеяться, что мое прикосновение сможет стереть образы, которые я вложил в ее голову. Она смотрит на меня с таким состраданием, какого я никогда не вижу у других людей, и его интенсивность грозит вывести меня из себя. — Не стоит. Теперь я в порядке, — шепчу я, желая успокоить ее, потому что по какой-то неизвестной причине предпочел бы пройти через болезнь и боль сто раз, чем быть источником ее дискомфорта. Мне хочется быть более сильным мужчиной. Если бы я мог выразить свои чувства, быть храбрым, как сильная женщина, сидящая рядом со мной, и просто сказать ей, что она мне нравится. Что я все время думаю о ней и фантазирую о жизни с ней. Хотел бы я, чтобы она знала, как сильно я хочу быть нормальным для нее, как многого она заслуживает и как отчаянно я буду пытаться и в конечном счете потерплю неудачу, чтобы быть тем мужчиной, который мог бы сделать ее счастливой. Я хочу ее. Больше, чем следовало бы, и достаточно, чтобы она могла полностью уничтожить меня. Я открываю рот, чтобы заговорить, но захлопываю его, когда она вскакивает на своем месте. — Ну, тогда… — она хватает гамбургер с моих колен. — А как насчет картофеля фри? Тебя это устраивает? Я моргаю от внезапной перемены в ее поведении. — Да, думаю, что да. — Ты уверен? И это все? Я выплескиваю уродливое прошлое, и она впитывает его, а потом стряхивает, как будто не видит во мне ущербности? — Да. Она выпрыгивает из грузовика, и я смотрю, как она подходит к крыльцу. Я следую за ней и оказываюсь там как раз в тот момент, когда она бросает оба гамбургера в миску собаки. Затем вытирает руки и смотрит на меня. — Больше никакого мяса, ладно? Обещаю. — Тебе не нужно было… — Знаю. Но я хотела. — В ее глазах мелькает эмоция, но она меняет выражение лица, прежде чем я успеваю понять, что это было. — Ты можешь это контролировать? Я имею в виду, ты пытался контролировать его? Гейджа? — Если я остаюсь начеку, то обычно чувствую его приближение. Мне удавалось задержать затмение, но только на несколько секунд. Когда он появляется, это… резко, как удар по голове. В одну минуту я там, а в следующую — нет. Она подходит ближе, заглядывает мне в глаза, и от этой близости мой пульс учащается. — Он меня слышит? — Думаю, да. Мы — один и тот же человек. Если я тебя слышу, то и он тоже. — Но ты не мог слышать меня, когда Гейдж был здесь. Я вздрагиваю от ее признания. — Ты пыталась достучаться до меня? — Поначалу нет. Сначала я думала, что ты ненавидишь меня и хочешь, чтобы я оставила тебя в покое, но потом, после поц… — она потирает лоб, опустив глаза. — Черт, может быть… Неважно. Я убираю ее руку от лица, не в силах вынести, что она прячется от меня. — Скажи мне. — Мой желудок сжимается, и от нервов у меня потеют ладони, когда я предвкушаю ее следующие слова. Она пораженно выдыхает и смотрит мне в глаза. — Это был поцелуй, Лукас. Тогда я поняла, что это не ты. — Каким образом? — Это было грубо, агрессивно, требовательно. Все, чем ты не являешься. Я сглатываю и стараюсь не опускать взгляд. — Он причинил тебе боль? — Нет, — шепчет она с тоской в голосе. — Тебе понравилось? У нее перехватывает дыхание. — Да. Мои веки закрываются, когда я чувствую тепло ладони на своей челюсти, и ее пальцы рассеянно касаются шрама на моей шее, посылая мурашки по моим рукам. — Поговори со мной. — Но… он напугал тебя, верно? Ты сказала, что он выгнал тебя, что ты пошла домой пешком. — Я моргаю, в моей груди бушует война эмоций. — Не могу поверить, что ты меня поцеловала после этого. — Гейдж поцеловал меня. — Но ты поцеловала его в ответ. Я имею в виду, ты поцеловала меня в ответ? Она дрожит и смотрит на меня голубыми глазами. — Поцеловала. Мой пульс бешено колотится, и я дрожу, когда Шайен двигается, чтобы стереть расстояние между нами. Она не прикасается ко мне, но достаточно близко, чтобы с каждым вдохом тепло ее груди согревало мои ребра. — Что ты делаешь, Шай? Она мягко улыбается и закрывает глаза. — Мне нравится, когда ты меня так называешь. Это был не ответ, но то, как она это говорит, похоже на него. — Я не знаю как… — слова рвутся наружу, своего рода защита. — Ты знаешь, поверь мне. Ты действительно знаешь. — Не хочу тебя разочаровать. — Я моргаю и погружаюсь в глубину разума, надеясь, что не найду там Гейджа, который ждет, чтобы выйти вперед. Если не считать быстрого соприкосновения наших губ на кухне, я никогда раньше не целовался с женщиной. Меня целовали, каждый раз против моей воли, но я терял сознание еще до того, как все шло дальше. И просыпался оттого, что рядом со мной лежали голые женщины, на полу валялись использованные презервативы, а между ног болело, но это всегда был Гейдж. — Я не буду разочарована, Лукас. Но не стану заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. — Она делает шаг назад, но я протягиваю руку, чтобы обхватить ее за талию. Я не думаю; просто не хочу, чтобы она отстранялась, и поэтому реагирую. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в шоке, который я сразу узнаю, потому что это именно то, что чувствую. Выражение ее лица смягчается, и она обнимает меня другой рукой за талию, чтобы я мог переплести пальцы на ее пояснице. — Это нормально? Тепло ее тела просачивается сквозь мои руки и пробуждает мой голод. — Да. Мне хочется прорычать, что это лучше, чем нормально. Что я фантазирую о ней с той самой ночи, когда она появилась в реке, но каждая секунда, когда мои губы не касаются ее, кажется потраченным впустую временем. Скользнув ладонями вверх по моим предплечьям, она оставляет жаркий след на моих бицепсах. — Ты весь дрожишь. — Я нервничаю. — Не стоит. Просто скажи мне, что это то, чего ты хочешь, Лукас. Это твой поцелуй, а не Гейджа. Если я тебя подталкиваю… — Ты — нет. Она придвигается еще ближе, и моя эрекция встречается с мягкой плотью ее живота. Мои щеки пылают от смущения, но ей, кажется, все равно. Вместо этого она прикусывает губу, и ее дыхание учащается. Я облизываю губы, внезапно изголодавшись по ее рту, но не зная, как поступить. По моему ограниченному опыту, поцелуи были жестокими, грубая встреча ртов и зубов. Это не то, чего я хочу от нее. Чего я хочу, так это заморозить время. Хочу записать, как она чувствуется в моих руках, страстное желание в ее глазах, жар дыхания. Хочу замедлить каждое мгновение с ней, чтобы секунды длились часами, пока ее прикосновение не останется в моей памяти. Легкий ветерок доносит аромат ее шампуня, кружась вокруг меня. Моя голова опускается для большего, чтобы вдохнуть ее, поглотить эту маленькую часть ее. Она так хорошо пахнет, что у меня слюнки текут от ее вкуса. Вспышка неуверенности заставляет меня на мгновение остановиться, но тяга слишком велика, и я прижимаюсь губами к ее лбу. Ее кожа, как бархат, касающийся моего рта, и я стону от этого ощущения. Ее мышцы расслабляются под моей хваткой, и она вздыхает послание, предназначенное только мне. Мое дыхание учащается, и я еще крепче сжимаю руки, когда меня охватывает нервная дрожь. Роюсь в голове и не нахожу ничего, кроме умиротворенного предвкушения. — Все хорошо, Лукас. — Кончики ее пальцев зарываются в мои волосы на затылке, а большие пальцы пробегают по моей шее, мягко подбадривая. Ее прикосновение касается моего шрама, посылая электрические импульсы между ног. Мой рот наполняется слюной, и я с трудом сглатываю, сосредотачиваясь на ее губах — пухлая плоть, цвета спелой вишни, скользкая от ее языка и требующая моего внимания. Я наклоняю голову, и наше дыхание смешивается, когда мы приближаемся друг к другу.