— Держись от него подальше. — Я не хочу. — Ее голос тихий, робкий. Она проигрывает свою борьбу. Наконец-то. — Мне плевать, чего ты хочешь. Ты хоть представляешь, сколько женщин пытались трахнуть Лукаса? Сколько раз мне приходилось спасать его от изнасилования? Ее губы дрожат, и она качает головой. — Ты лжешь. Низкий смешок эхом отдается в моей груди. — Ни хрена ты не знаешь. И благодаря мне он тоже. — Расскажи мне. — Зачем? Чтобы ты могла жалеть его больше, чем сейчас? — Мне его не жаль. — Ее полные губы опускаются, когда она, скорее всего, понимает ложь в своих словах. — Ну, конечно. Повторю это еще раз. — Я глубоко дышу, пытаясь справиться со своей яростью. — Оставь его в покое, мать твою! Она приближается, приподнимается на цыпочки и смотрит мне прямо в лицо. — Если ты так сильно хочешь, чтобы я ушла, почему не позволил Дастину заполучить меня той ночью в баре? Ее слова ударяют меня в грудь. Я надеялся, что она забудет ту ночь. Все это. — Иди домой, Шайен. — Мое рычащее требование не сдвигает ее ни на сантиметр. Упрямая сука. — Скажи мне. Если ты так меня ненавидишь, то почему защитил меня от Дастина? Я стаскиваю дурацкую кепку Лукаса, в отчаянии провожу рукой по волосам и сжимаю их в кулак, пока кожа не начинает гореть. — Если я скажу, ты уйдешь? — Ни за что. Мой взгляд устремляется к ней. — У тебя есть желание умереть или что-то в этом роде? — Я не боюсь умереть, если ты об этом спрашиваешь. — Ее тело дрожит, выдавая ее слова. — Я тебя не боюсь. Ах, ложная уверенность. — Ты посреди темного леса. Дома нет никого, кто мог бы убедиться, что ты доберешься туда в целости и сохранности. Я мог бы похоронить тебя и отдохнуть к утру, если бы захотел. Она отступает на шаг. — Ты бы не стал. Мои губы снова изгибаются, обнажая зубы. — Ты ничего не знаешь о том, что бы я сделал и чего бы не сделал. — Вот тут ты ошибаешься. — Она расправляет плечи в жалкой попытке обрести уверенность. — Ты защищаешь Лукаса. И никогда не причинишь мне вреда, потому что знаешь, что это причинит боль ему. Я моргаю, обдумывая ее слова. — Немного боли сейчас, чтобы спасти его от большой боли в будущем, того стоит. — Да? Поэтому ты морил его голодом? Туше. Сука умна. — Так и знала. Ты морил его голодом в наказание. Совсем как его мать. Я хватаю ее за руку и толкаю назад. — Ты гребаная сука! Не смей сравнивать меня с этим бесполезным куском мусора. — Я снова толкаю ее, заставляя споткнуться. — Ты думаешь, раз Лукас поделился с тобой одной маленькой историей, ты знаешь нас? — снова толкаю ее, она теряет равновесие и падает. Я возвышаюсь над ней, глядя вниз на симпатичного маленького жучка, которого так легко раздавить ногой. Избавиться от нее навсегда. — Держись от него подальше. Ты меня слышишь? Она шмыгает носом, но поднимается на ноги. Ее глаза встречаются с моими, и, хотя в них блестят непролитые слезы, взгляд у нее стальной. — Пошел ты. Мои ноздри раздуваются. Пульс бешено колотится, а в ушах звенит. Я протягиваю руку и хватаю ее за затылок, держа за волосы, пока топаю по тропинке к ручью. Суки. Каждая из них заслуживает смерти. Вода ударяется о мои ботинки, просачиваясь выше лодыжек, пока я тащу ее глубже в холодную воду. Ее мокрые ботинки скользят по камням, и она вскрикивает, когда падает. Ее руки сжимают мое предплечье, а моя хватка за ее волосы — единственное, что удерживает ее на ногах. — Гейдж, остановись! Хa! Нет, пока она не поймет. Мы по пояс в воде, когда я разворачиваю ее перед собой. Мои мышцы дрожат от гнева и кучи другого дерьма, на котором я отказываюсь зацикливаться. Сияние луны — наш единственный источник света, ее губы кажутся синими, а глаза кристально чистыми. — На колени. Все ее тело дрожит. — Не делай этого. — Встань на колени, мать твою! Ее глаза мечутся по сторонам, голова не может пошевелиться, потому что я крепко держу ее. — Но… — ее брови сходятся вместе, а затем ползут вверх. Да, теперь она понимает. Вода доходит мне до пояса и бьет в грудную клетку. Если она упадет на колени, то фактически погрузится под воду и навсегда замолчит. Я подхожу ближе, наклоняю ее голову и яростно дергаю. Крик боли вырывается из ее горла, и я прижимаю ее губы к своим. — Я хочу, чтобы ты встала на колени, Шайен. Не волнуйся, я не заставлю тебя отсасывать мне. Предпочитаю, чтобы мои шлюхи дышали. Я тяну и свободной рукой надавливаю на ее плечо, опуская ее против воли. Она борется, но холодная вода и страх, должно быть, берут верх, потому что Шайен медленно опускается на одно колено, потом на другое. Течение пытается утащить ее, но моя крепкая хватка удерживает ее там, где я хочу. — Пожалуйста, не делай этого. — Она вскидывает подбородок, вода поднимается и затекает в рот и нос. Она кашляет, давится. Ее рот открывается и закрывается, как у рыбы, хватающей воздух, несущий смерть, и я чувствую, как ее тело борется за жизнь под моими руками. — Лукас… Вернись… — ее слова бессвязны, пока она борется. Затем, наконец, вода покрывает ее лицо, и девушка полностью погружается под воду. Мой рот расплывается в улыбке, и я наклоняюсь, чтобы она могла услышать меня сквозь воду. — Сейчас ты умрешь, Шайен, и твоей последней мыслью будет, как Лукас подвел тебя. Ему не удалось спасти тебя, и он виноват в твоей смерти. Она извивается в моих объятиях, последняя попытка ее тела выжить. — Никогда не стоит недооценивать меня. Глава 19 Лукас Свет вспыхивает перед моими глазами, и меня бросает вперед.