— Какая же ты противная. — Парень потирается носом о мой, выглядит со стороны это мило. — Никогда не отступаешь от своего. *** После ухода Годзиллы я попросила медсестёр позвать моего лечащего врача, им оказался тот самый весельчак — Ярослав Геннадьевич. Мужчина пришёл ко мне в футболке и джинсах. Медицинский халат скрывал шикарное тело. Он точно врач? — Я хотела попросить Вас не пускать ко мне посетителей. — Потребовала у него сразу же, как он вошёл. — Они удручают меня и заставляют тратить много энергии. А я хочу поправиться. — Как скажете. — Пожимает он плечами со всё той же безмятежной улыбкой. — Василиса, если Вы хотите, я попрошу моего друга, он психолог, помочь Вам. Многие его хвалят, он прекрасный специалист. — Мне не нужен мозгоправ. — отвечаю сразу же без раздумий. Выливать все свои переживания постороннему человеку глупо, не для меня. — Всем нужен. После того, что случилось… Вам не помешал бы специалист. Любой здоровый человек сошёл бы с ума. — Не совсем понимаю, как авария должна повлиять на мои «рельсы», но, когда он продолжает, я начинаю вникать и понимать происходящее. Напрягаюсь. — Простите, не имею права лезть в вашу жизнь, но узнать, что ваша мать вам не мать, а отчим — отец… это круто. Потом авария и такая операция. Вам нужно с кем-то поговорить обо всех ваших переживаниях. Он решает, что я открыла рот, потому что хочу сказать очередную гадость, но я вот даже не знаю, что сказать. Мозг лихорадочно переваривает информацию. Мать — не мать. Отчим — отец. Он в докторской Санта-Барбару смотрел? — Ваш брат сидит в коридоре, у него, судя по всему, не хватает смелости зайти к вам после всего. Он тут ночует. Поговорите хотя бы с ним. — Меня пробирает истерический смех. По-моему, мозгоправ нужен доктору. Пф. Сергей последний с кем бы я хотела делиться чувствами. Если он зайдёт сюда, то первым делом придушит меня. — Зовите брата. — прошу его. — В студию!!! Хочется посмотреть в глаза Сводному, когда мы окажемся лицом к лицу. Что он придумает в защиту своего папочки? Когда через пять минут ко мне заходит Сводный, желание веселиться пропадают. Красные глаза заставляют сомневаться, что легенды о вампирах всего лишь легенды. Замечаю седину в волосах Сергея. — Пришёл просить за папу? — спрашиваю его настороженно — Нет. — Сергей забрасывает пиджак на стул и садится в него. Они все на этом стуле как на приёме в кабинете у начальника. — Хотел удостовериться, что с тобой всё хорошо. Кажется, искренним, но верить ему нельзя. — А. — хмыкаю и опускаю глаза. Он молчит, и я молчу. Мы сидим в тишине несколько минут, пока я не выдерживаю: ну жги, рассказывай. Хочу знать правду здесь и сейчас. Если не скажешь, я тут такое устрою… Сергей достаёт из-за пазухи маленький пузырек водки, открывает его и начинает рассказ. С каждым новым предложением которого я умираю вновь и вновь, тлею заживо, чувствуя, как мир переворачивается и теряет остатки смысла. Может и вправду, было бы лучше, если бы я умерла. Глава 30 — Как часто Вас посещают мысли о суициде? — Я решила воспользоваться предложением Геннадьевича и сходить на пару сеансов к мозгоправу, его другу. Мы сидели с ним в парке перед больницей под здоровенным тополем. Мне нравилось тут, было спокойно и кроме мозгоправа меня никто не слышал. — Постоянно. Я думаю о том, что мне было бы проще, если бы я умерла в этой аварии. Не вижу смысла и будущего. Ничего не вижу. — Вы раздавлены. Это объяснимо. Нельзя закапываться в аварии и в том, что было до неё. Сконцентрируйтесь над тем, что может быть после. Поделите вашу жизнь и измените её. — Легко было говорить со стороны. Как поделить? Прошлое меня преследовало. Следовало по пятам. Геннадьевич выполнил мою просьбу и ко мне больше никого не пускали, я не хотела никого видеть и слышать. Пару раз ко мне прорывался Яр, угрожая персоналу больницы своим званием, но Геннадьевич убедил его не беспокоить меня, ссылаясь на то, что после его визитов ему приходится пичкать меня лекарством, чтобы успокоить. Частично это была правда. Ярослав действовал на меня возбуждающе, я воспламенялась вся и долго не могла успокоиться. Я выключила телефон, чтобы не видеть сообщения и звонки СМИ, друзей и предательницы Мишель. Не было сил. Ничего больше не было. Борис был моим отцом. ОТЦОМ! Родным отцом. Волосы дыбом от этой новости. И с этим мне жить остаток жизни? Вишенкой на торте стало грязное бельё из биографии Мишель, тут уже я сама себе поднасрала. Капаясь в прошлом Миши, журналисты раскопали информацию о нашем колледже. Им удалось найти видео с занятий, где педагоги издевались над детьми. Оказалось, что французские извращенцы всё это ещё документировали! На некоторых была я. Видео разлетелись по всему интернету, обнажая меня и делая слабой. Посмешищем. Той, над которой измывались долгие годы. Теперь все знали, как проходила моя учёба в закрытом колледже. — Почему ты не сказала? — Ярослав влетел в палату, напоминая медведя, которого разбудили от спячки. — ТЫ должна была рассказать мне первому. Ты… Он задыхался от обилия эмоций, а я хотела провалиться. Мне не хотелось обсуждать это с ним. — Вася. Вася, посмотри на меня. — Он ладонями обхватил моё лицо. Прижался лбом к моему животу. — Прости меня, пожалуйста. Я должен был искать тебя лучше. Девочка моя. Жалость. Меньше всего я хотела бы чувствовать жалость к себе. Ярослав не должен был жалеть меня. — Выйдите, пожалуйста. — Геннадьевич вошёл практически следом за ним, вытаскивая силой из палаты. — Вы не видите, что Вы угнетаете Васю? — Васю? Ва-сю? — чувствую его злость с расстояния. Годзилла разминает шею, чтобы лишить доктора привлекательности. — Вы ко всем пациенткам обращаетесь так фамильярно? — Я вызвал охрану. Не усугубляйте положение. После таких сцен мне приходится вкалывать тонну транквилизатор, чтобы она могла заснуть. — Ей нужно выговориться, отпустить боль и перестать читать новости. — Рычит недовольно Яр. — Ей нужно домой и возвращаться к привычной жизни. Здесь Вы загоняете её в депрессию. — А может, стоит поменять эту привычную жизнь? — И не поспоришь с Генадьевичем. Умный мужчина. — Не из-за неё она здесь? — Вам откуда знать, что для неё лучше? Вы хирург, а не целитель душ! — Вы не думали о путешествии. — спрашивает меня мозгоправ, заставляя отвлечься от воспоминаний. — Попробуйте. Заведите новые знакомства. Выберитесь из зоны комфорта, из клетки, решите, что Вам нравится и ради чего Вы хотите продолжать жизнь. Василиса, Вы так молоды и красивы… К нам направлялся Геннадьевич. У него в руках было мороженное. Одно он протянул мне, а второе своему другу. — Простите, что прервал вашу беседу, решил угостить сладким. — Ничего. Спасибо, Геннадьевич. — Я не обращалась по имени к парню, хотя он давно предложил перейти на «ты». Не могла себе этого позволить. В моей жизни было место только одному Ярославу. Второго я бы не выдержала. — Всегда, пожалуйста, тем более, я проиграл тебе его в карты. — Вчера я действительно обобрала врача до нитки. Мне стоило выписаться ещё неделю назад, но я так боялась выйти и столкнуться со всеми лицом к лицу, от кого так тщательно пряталась. — Ты играешь с пациентами в карты? — потирает переносицу психолог, глядя на друга странно. — Только с избранными. — Отвечает с лёгкостью Геннадьевич и подмигивает многозначительно мне. Я пока не разобралась, это флирт или дружеская поддержка. — Хм, не мне напоминать тебе, что это не этично. — Не лишайте меня последнего повода жить. — Поддеваю мозгоправа. — Слышал, я её повод жить. *** Сергей привёз мне одежду, чтобы забрать из больницы. Он единственный не действовал мне на нервы, Сводного, или уже не сводного, история тоже сильно подкосила. Мы безмолвно сблизились на этой почве. — У тебя теперь роман с Ярославом Геннадьевичем? — спрашивает он между делом, когда я прячу в сумку назначения и рекомендации врачей. — С чего ты взял? — безразлично отвечаю вопросом на вопрос. — Ты не пускаешь к себе бывшего Ярослава и проводишь всё время с нынешним Ярославозаменителем.