– Сара, – говорит он, поворачивая камеру, чтобы показать второе лицо. – Познакомься с дедушкой Джо. Моя улыбка становится вдвое шире. У дедушки Джо морщинки вокруг глаз и копна густых седых волос. Один взгляд на него, и уже не остается загадки, откуда у Тедди такой рост. Они представляют собой очаровательное зрелище, сидя бок о бок на коричневом диване, и я чувствую себя странно, когда у меня перехватывает горло. – Так вот о ком мой внук говорит постоянно, – говорит дедушка Джо с улыбкой, похожей на улыбку Тедди. – Приятно познакомиться, юная леди. И хихикаю и киваю: – Спасибо. Взаимно. Вы хорошо проводите время вдвоем? Тедди с кривой усмешкой смотрит на своего дедушку: – Пока еще ничего не натворили. Почти что. Похоже, там уже случилась какая-то история, которую я надеюсь услышать позже. Может, когда Тедди позвонит мне позже вечером, как он делает это каждый день, чтобы уложить меня спать, рассказывая, как прошел их день. Это всегда что-то обыденное, например, поход за продуктами или в аптеку, но ему всегда удается рассмешить меня. После нескольких минут разговора становится ясно, как божий день, от кого Тедди унаследовал свое упрямство. Потому что, каким бы приветливым ни был дедушка Джо, он так же непреклонен в вопросе переезда в Сиэтл. Это основная тема всего нашего разговора, и у меня сложилось впечатление, что это одна из тем, которую они обсуждали весь визит Тедди. – Я не могу все бросить и перестать жить своей жизнью потому лишь, что мой внук беспокоится, – дедушка Джо хмурится, скрещивая руки на груди. И, честно говоря, в этом есть смысл. Пока он говорит о том, как сильно любит свой социальный центр, свою церковь, рассказывает о милой медсестре, которая, кажется, привлекла его внимание, я признаю, что начинаю верить – дедушка Джо все же находится там, где он должен быть. Выражение лица Тедди говорит, что это не то, что он хотел бы услышать, но во взгляде есть что-то новое, не похожее на то, что я видела там, когда он говорил о дедушке Джо раньше. Искра надежды, которой не было. Может быть, он, как и я, слегка поддался доводам. Когда разговор подходит к концу, мне удается договориться, что Тедди будет чаще летать в Денвер в межсезонье и что дедушка Джо прилетит навестить нас в Сиэтле. Его дедушка, кажется, немного раздражен тем, как редко он видит Тедди во время хоккейных сезонов, но, когда я поддерживаю идею того, что Тедди может достать для него и той милой медсестры билеты на игры в Денвере, его настроение меняется к лучшему. Когда мы прощаемся, дедушка Джо заставляет меня поднять руку и поклясться, что в следующий раз я приеду вместе с Тедди. Когда я поднимаю руку, я вижу, что Тедди улыбается как дурак в углу экрана. По телу пробегает теплое покалывание, когда я вспоминаю тот раз, когда удержалась от того, чтобы предложить Тедди съездить с ним в Денвер. Я сочла это чем-то предназначенным лишь для настоящих, серьезных отношений. Но теперь все так и есть. Я – настоящая. Официальная девушка Тедди. Которая по-настояще-му, серьезно ждет не дождется его возвращения в Сиэтл. К счастью, больше ждать не придется. Самолет Тедди будет тут поздним вечером после игры, но, поскольку рано утром у меня рабочая встреча, увижу я его только завтра после работы. Тедди писал мне весь день, и я нервничала за своим столом, наблюдая, как тикают минуты, медленно приближая меня к тому моменту, когда я смогу уйти к нему. На носу пять часов, я спешу домой и сбрасываю свой брючный костюм, распускаю высокий хвост, превращая его в свободные, естественные волны. Всю неделю я провела, гадая, что же такого Тедди мог запланировать на этот вечер, из-за чего стоило поднимать такой шум. Несмотря на то, что он отказался сообщать мне какие бы то ни было подробности, он дал две очень важные инструкции: одеться так, чтобы произвести впечатление, и прийти голодной. Мое кокетливое розовое платье на бретельках и черные туфли на шпильках прекрасно подходят по всем параметрам, а поскольку я проработала весь обед, я просто умираю с голоду. Теперь все, что мне нужно – третий важнейший компонент этого свидания – мой парень. Я как раз освежаю макияж, когда жужжит домофон, заставляя меня подпрыгнуть от радости и метнуться к двери, чтобы впустить его. Я открываю дверь, и меня приветствует мужчина, который мог стать поводом для изобретения слов «сногсшибательный» и «великолепный». Потому что какое-то мгновение я просто стою там, забыв, как дышать, пораженная тем, насколько он красив. Тедди – в приталенном темно-сером костюме и темно-синем галстуке, его волосы аккуратно зачесаны назад, а в руке он держит дюжину красных роз. Мой рот приоткрываются, с губ срывается тихий вздох, который заставляет его усмехнуться. – Дорогая, я дома, – шутит он, затем протягивает мне розы. Но не розы владеют моим вниманием. К черту розы. Я выбираю мужчину, который их держит. Я сплетаю пальцы у него на затылке и приподнимаюсь на цыпочки, пока наши губы не встречаются в долгом нежном поцелуе, который стоит трех дней ожидания. Когда я наконец отстраняюсь, на его губах расплывается дьявольская улыбка, и я хочу поцеловать их снова. – Ну, и тебе привет, – поддразнивает он, пока я затягиваю его в квартиру. – Скучала? – Безумно, – признаю я со смехом. – Но теперь скучать не придется. Как только мы освобождаем его руки, найдя вазу для этого великолепного букета, мы тратим еще несколько минут на то, чтобы наверстать упущенное за последние несколько дней. Я думаю, что отказалась бы от любого свидания, лишь бы остаться тут, в его объятиях, на всю ночь, но урчание живота, прерывающее нас посреди серии поцелуев, говорит об обратном. – Разве это обычно не моя обязанность – прерывать наше сексуальное время вдвоем голодным урчанием? – со смехом спрашивает он. Я пожимаю плечами, кладя руку на живот, как будто это способно его успокоить. – Я пропустила обед, потому что ты велел мне прийти голодной. – И я велел тебе одеться так, чтобы произвести впечатление. – Его взгляд исследует мои изгибы, задерживаясь там, где розовая ткань облегает фигуру особенно плотно. – Ты, конечно, умеешь следовать инструкциям. И как бы мне того ни хотелось, но, может, сеанс поцелуев подождет еще чуть-чуть? Меня ожидает машина, так что давай не пропустим наш заказ. – Хм, ну только если в следующем сеансе поцелуев мы дойдем до раздевания. – Детка, это гарантировано. На заднем сидении такси я сажусь на собственные руки, чтобы они не трогали Тедди. Этот костюм так восхитительно облегает его мускулистую грудь и руки, но сейчас не время срывать его. Не в тот момент, когда у нас, похоже, забронировано место в каком-то шикарном заведении. – А теперь ты скажешь, куда мы едем? – молю я, для пущего эффекта выпячивая нижнюю губу и одаривая его самым щенячьим взглядом, на который способна. Он смеется и качает головой: – Этот фокус не пройдет, детка. Давай просто скажем, что мы едем туда, где понравится нам обоим. Когда машина наконец заезжает на стоянку, я едва не роняю челюсть на пол, когда замечаю за окном огромный сияющий перчик. – О, боже. «Чили»! Мы идем в «Чили»? – взвизгиваю я, крутанувшись на сидении, чтобы взглянуть на него. Улыбка Тедди расплывается по всему лицу: – Ты за? Мне нравится, что он запомнил эту деталь: как я призналась в своей любви к сетевым ресторанам на нашем самом первом свидании и к этому ресторану – в частности. – О, да! Это идеально. – Я тянусь и крепко целую его. – Лучшее свидание в моей жизни. Несмотря на то, что мы могли бы позволить себе куда более дорогое заведение и разориться на бутылку вина стоимостью в несколько сотен долларов, этим вечером мы стремимся к комфорту и непринужденности. Мне это очень нравится. Я понимаю, что Тедди… это и есть мой островок безопасности, моя зона комфорта, все хорошее и счастливое, что есть в жизни. В нем нет ничего чопорного или претенциозного. Мне не нужно надрываться, чтобы произвести на него впечатление, или ходить перед ним на цыпочках. Я могу расслабиться и быть собой. Это буквально лучшее в мире чувство. – Все только начинается, – шепчет он мне в губы, прежде чем выскочить из машины, оббежать вокруг, чтобы открыть мне дверь. – Не так ли, мадемуазель? – спрашивает он, подавая мне руку. Я нетерпеливо вкладываю свою ладонь в его, с каждой секундой улыбаясь все шире. Мы идем к ресторану рука об руку. Но я останавливаю его прежде, чем он успевает распахнуть огромные деревянные двери. – Стоит ли беспокоиться о камерах? Если при бронировании ты указал свое имя, какой-нибудь официант мог проболтаться прессе, что ты тут будешь. Тедди качает головой, еще крепче сжимая мою руку: – Кого это волнует? Мы больше не работаем на камеры. Мы делаем это для себя. А если кто-то вдруг выложит фото в какой-нибудь хоккейный блог, то на нем я хотел бы быть с моей чертовски сексуальной девушкой. Оставив медленный сладкий поцелуй на моих губах для придания уверенности, он открывает дверь и мы входим – безусловно, самая разодетая пара, которая когда-либо заходила в этот ресторан. После того, как мы назвали имя Тедди на ресепшене, нас ведут к столику в глубине зала, и я чувствую, что за нами следят. Не знаю, то ли из-за Тедди, то ли из-за того, что мы так нарядно одеты. Вероятно, все вместе. Мы занимаем свои места за зарезервированным для нас столиком из красного винила, и я все еще широко улыбаюсь. – Знал бы я, что для такой улыбки мне всего лишь нужно сводить тебя в «Чили», я бы давным-давно это сделал. Мое сердце замирает при мысли о том, что могло бы быть, но я сохраняю нейтральное выражение лица. И все же не могу удержаться и не спросить: – И почему ты не сделал этого? Он наклоняется, переплетая свои пальцы с моими. – Я хотел этого. Черт, я действительно этого хотел. Но наши карьеры были на взлете, а я был незрел и страдал фигне-ей… – Можешь прямо сказать – трахался с зайками. Он качает головой, на его лице расплывается кривая усмешка: – У тебя, вроде как, было место в первом ряду, да? – Меня это не волнует. В любом случае, я уже тогда тебе высказала, что я думаю по этому поводу. – Это правда. Всякий раз, когда я видела, как он цепляет кого-то или его цепляют, я его поддразнивала. Хотела бы я, чтобы он клеил меня? Да, но ведь он был горячим молодым профессиональным хоккеистом. У меня были долгосрочные отношения со своей карьерой, так что момент был неподходящим. – Ну да, – говорит Тедди, не сводя с меня взгляда. – Я хотел тебя. Но я хотел тебя не просто на ночь или неделю, или месяц. Всякий раз, как я смотрел на тебя, я видел вечность, и я не хотел все испортить, преследуя тебя, когда мы оба еще не достигли своих целей. И просто чтобы ты знала: я планировал сделать свой ход задолго до того, как разразился скандал с видео, так что не думай, будто это единственная причина, по которой мы сейчас тут сидим. Я смотрю на наши пальцы, и жар приливает к моим щекам. – И что бы ты сделал? – Все, что я делал, чтобы привлечь тебя в колледже, помноженное на тысячу раз. Я бы заставлял тебя смеяться, я знаю, ты это любишь. Отправлял бы к тебе в офис твое любимое мороженое, когда ты работаешь допоздна. Я бы поднял себя в твоих глазах так высоко, как только мог бы. Я бы не остановился, пока не завоевал бы твое сердце, и не был бы счастлив, пока ты не оказалась бы в моих объятиях. Официантка, хотевшая принять наши заказы, прерывает нас, и после того, как она уходит, я встречаюсь взглядом с Тедди и улыбаюсь, мне нравится, что он смотрит на меня так же нежно. Я могла бы буквально вечно смотреть на него и не насмотреться. Он такой невероятно красивый, и мне нравится, что он так просто обнажил передо мной свою душу. Мысль о том, чтобы переехать к нему не выходит у меня из головы с тех пор, как он сказал мне, что наша совместная жизнь – это то, чего он хочет. Правда в том, что я тоже этого хочу. Мысль о том, чтобы просыпаться рядом с ним и засыпать, обнимая его, – одно из многих моих желаний. Я хочу, чтобы мы вместе готовили, обнимались на диване, занимались бытом, покупали продукты, оплачивали счета, устраивали званые ужины с друзьями и вместе бездельничали по воскресеньям. Я хочу, чтобы все в моей жизни было связано с ним. Все захватывающее и скучное, обычное и эстраординарное. – Нам понадобится морозильник, постоянно забитый мороженным, – говорю я своим адвокатским тоном. – Пульт от телека находится в совместном доступе, это не подлежит обсуждению, и тебе не позволено жаловаться, когда я смотрю несколько девчачьих фильмов подряд. О, и спать голышом обязательно. Тут никаких компромиссов. – Хм, думаю, я могу согласиться на твои условия. У меня есть и несколько своих. – В его глазах сверкает озорство, и я собираюсь с духом.