– Но мы их чувствуем очень странно, – продолжал Фиччик. – Они то приближаются, то удаляются. Иногда мне кажется, что они прямо на пороге, но раз – и след их простыл. – Понятно. Занимаются тем, что пакостят нам, – хмыкнул Гиацинт. – Ну ничего, сюда они все равно явятся, мы уж будем наготове. Так что недолго вам сидеть одним. Фиччик и Чиру непроизвольно вздрогнули, что доставило истинное удовольствие Гиацинту. Он вышел из камеры и бдительно проследил, как охранник закрывает замок. Когда затихли звуки его подкованных сапог, Фиччик и Чиру облегченно вздохнули. – Ну ты даешь, – искренне восхитилась Чиру. – Я бы умерла, если бы столько болтала. Просто от нехватки кислорода. Как ты умудряешься дышать и говорить такие длинные фразы? – Годы практики, – скромно потупился Фиччик, чрезвычайно довольный собой. Так что Луна напрасно беспокоилась за своего хранителя. Эгирин был прав, говоря, что Фиччик с Чиру справятся со всеми неприятностями. Они даже к побегу подготовились. Хранители договорились, что когда на самом деле почувствуют, что их подопечные вернулись в Драгомир, то сразу сбегут при помощи длинного гвоздя, который Чиру смогла отыскать в сумке охранника. В том, что им это удастся, они не сомневались. Чиру сказала, что с легкостью справится с замком. Заглянув в остальные помещения подземелья, Гиацинт пришел в отличное настроение. Запирающая стена была прочная, зловещая и работала отлично. Она беспрепятственно пропускала сторонников Гиацинта внутрь, но не давала пленникам выйти наружу. Все враги были надежно заперты. Правда, его несколько смутил их невозмутимый вид. Кроме того, пленники упорно игнорировали предателя, когда он заходил к ним, особенно правители, запертые на самом нижнем ярусе подземелья. Те даже не стали поворачивать голову на скрип двери, а когда Гиацинт заговорил с ними, как ни в чем не бывало продолжили свою беседу, да еще и таким светским тоном, что тот вновь разозлился. Выскочив из камеры, он вспотевшими руками вытащил книгу из сумки. Зажав в другой руке нож, викариум бормотал себе под нос: – Ну я вам покажу! Вы у меня еще попляшете. Карнеол! – раздраженно рявкнул он. – Дай сюда руку! – Зач-ч-чем? – пролепетал тот, протягивая трясущуюся ладонь. Гиацинт зло взглянул на него и быстро рассек ножом ладонь помощника. – Ай, – воскликнул тот, но тут же замолчал, сжавшись под испепеляющим взглядом правителя. Гиацинт уронил несколько капель крови на черный камень: – Прими, могущественная книга, мою жертву, а в обмен дай мне заклятие. Черный камень зашипел. Мгновение, и капли крови испарились без следа. Но книга по-прежнему молчала. – Карнеол, – вновь рявкнул Гиацинт. – Да, господин, – от страха ноги Карнеола подкосились, и он опустился на колени. Сдавив его руку, Гиацинт еще раз окропил камень кровью. Книга заурчала, и кровь так же испарилась. Вновь воцарилась тишина. Викариум тяжело вздохнул. Кинул злой взгляд на помощника: – Ни на что ты не годен! Жалкий слизняк. Даже твоя кровь никому не нужна. Взяв нож, он с сожалением уставился на собственную руку. Едва заживший рубец сочился гноем, а края раны приобрели нехороший черный цвет. Не дав себе ни секунды на раздумья, Гиацинт быстро вскрыл рубец и занес руку над книгой. Черный камень хищно вобрал в себя кровь, и книга раскрылась на нужной странице. Замотав рану платком, Гиацинт быстро прочел заклятие, боясь, что книга передумает. Стена, закрывающая правителей, стала двойной и окрасилась в черный цвет с кровавыми прожилками. – Так-то лучше, – пробормотал викариум, вытирая со лба пот. Заклятия давались ему все сложнее и сложнее. С трудом уняв сердцебиение, он перевел дыхание и в который раз восхитился своей предусмотрительностью. Как чувствовал, что не надо тратить силы на хранителей, уж лучше правителей запереть понадежнее. Не обращая внимания на бледного Карнеола, Гиацинт заторопился наверх. Некогда ему тут прохлаждаться. У него много дел. Драгомир ждет. 6 Тем временем Луне предстояло придумать, как обеспечить их всем необходимым для длинного путешествия. Стефан, словно прочитав ее мысли, воскликнул: – Вам нужна одежда. А еще провиант. Правильно? – Да. Правда, у нас нет денег, только вот это, – Луна достала из кармана пиджака золотое колье. Стефан бережно развернул тряпицу и присвистнул: – Ничего себе. За него можно выручить много денег. – Боюсь, мы не сможем его продать, – печально ответила девушка. – Меня могут обвинить, что оно краденое. Откуда у молодой девушки такое дорогое украшение? – Я знаю одну лавку, где хозяин принимает даже краденое, – Стефан бережно завернул колье обратно в ткань. – Только он не даст даже половины его стоимости. Но и этих денег нам хватит, чтобы купить все необходимое. Эгирин смотрел на ребят, словно они говорили на непонятном языке. «Почему подумают, что колье краденое, если оно принадлежит Луне? И что такое продать и купить?» – думал он. Эгирин не мог понять, о чем речь, ведь в Драгомире нет товарно-денежных отношений, только взаимообмен между петрамиумами. Луна, поймав его непонимающий взгляд, пообещала себе, что все ему объяснит, и повернулась к Стефану: – Как удачно мы тебя встретили! Мы доказали тебе, что ты не болен, а ты поможешь нам с деньгами и всем остальным. Пойдемте! – Луна, извини, – остановил ее Стефан. – Пиджак тебе идет, конечно, но нельзя появиться в городе в таком виде. Это может вызвать подозрения. – Что же мне делать? – Давай сделаем так. Вы подождете меня за садом у дерева. А я схожу домой, поищу что-нибудь из старых вещей. Что-то подрежем, что-то подвернем, волосы спрячем под шляпу. В общем, сделаем из тебя третьего юношу, если ты не против. Они пошли по широкой дороге вдоль полей, потом свернули на тропинку, пересекавшую поле наискосок. Сейчас, после уборки урожая, она была хорошо видна. Каждый год местные власти воевали с дядюшкой Рупертом, чтобы он не портил посевы, вытаптывая кратчайший путь домой. Но тот игнорировал предупреждения, и тропинка появлялась на своем месте. Быстро миновав поле, друзья подошли к кованому забору, ограждавшему земли семьи Стефана. Вдоль забора тянулись горы полусгнившего мусора. Сломанные ветки, обломки досок, кособокая тележка с оторванным колесом и даже ржавый чайник. Сам забор густо зарос рыжей травой, которая сплелась в настоящие заросли. Больше не было видно причудливых завитков, которые Луна с Анитой частенько красили в качестве наказания, придуманного тетушкой Мари. – Фу! Ну и вонь, – воскликнула девушка, брезгливо сморщившись. – Стефан, что это такое? Она помнила, как тетушка любила свой сад. Когда они с Анитой уходили, все было чистым и очень ухоженным. – Когда я заболел, родителям было не до домашних дел, – печально объяснил Стефан. – Да и с деньгами стало туго, поэтому мама уволила садовников. Сама она с таким огромным садом не справляется, а из меня помощник еще тот. На некоторое время тропинка вообще исчезла под свалкой. Ребятам пришлось пробираться через мусор, рискуя сломать ноги. Причем Эгирин с Луной шли наугад, зато Стефан уверенно лавировал между горами отбросов. Наконец перед ними вырос дом тетушки Мари. Луна застыла. Эгирин, шедший сзади, врезался в нее. – Что с тобой? – недоуменно спросил он. – Посмотри на это, – девушка дрожащей рукой указала перед собой. Конечно, дом тетушки Мари никогда не был прекрасным особняком. Еще два года назад он имел неопрятный и обветшалый вид. Но сейчас дом превратился в настоящее чудовище. Он укоризненно смотрел с холма черными пустыми окнами, а покосившая дверь, распахнутая настежь сильным порывом ветра, напоминала разинутый рот. Дом зарос высокой травой, а плющ, которым так гордилась тетушка Мари, полностью скрыл голубые стены. – Ну и ну, – выдохнула Луна. – Ладно дом – за ним никогда не ухаживали, но сад?! Сад тоже пришел в полное запустение. Деревья сломались под тяжестью плодов, которые никто не собирал. Сами плоды гнили на земле, и над ними роились тучи мух. Кустарники разрослись до невероятных размеров. Они заползли на тропинки, превратив сад в настоящую чащу. Цветы не цвели, опутанные вездесущим плющом, который практически задушил все растения. – Такое ощущение, что здесь никто не живет, – грустно проговорила Луна. Но тут из окна донесся визгливый голос бабушки Фифи: – Мари, где ты! Немедленно сюда, куда ты провалилась? – Да иду я, иду, – послышался скрипучий голос тетушки. – Как видишь, мы по-прежнему живем здесь, – вздохнул Стефан. – Вы с Анитой единственные поддерживали этот дом в нормальном состоянии. Здесь никто не хочет ничего делать. Не поверишь, но я сам готовлю себе еду и даже убираю свою комнату. – Ты?! – Луна попыталась представить себе эту картину, но не смогла. – Да. Жизнь в клинике приучила меня к порядку и самостоятельности. Там я быстро отвык от того, что кто-то приносит мне завтрак и заправляет мою постель. Луна промолчала, чувствуя, что не может сказать и слова. Стефан оставил друзей под деревом и направился к дому. Девушка села прямо на землю и заплакала. – Как это ужасно…