– Да ты присядь с нами, Клайв, чего тебе там торчать! – Эрик Лэмб кивнул на стоявший рядом со стойкой свободный стул. – Ты такой же член общества, как и все мы, остальные. Клайв отступил на шаг, прижал полотенце к груди и ответил, что не считает, что его место там. Но Брайан заметил, как уговаривает его взглядом Гарольд, и вот Клайв подтащил по линолеуму стул и втиснулся между Гарольдом и Шейлой. – Я специально не позвал сегодня Джона. – Гарольд откинулся на спинку, скрестил руки на груди. – Нам ни к чему, чтоб он закатывал тут сцены. – А почему он считает, что все это имеет отношение к дому одиннадцать? – Шейла допила «Бэбичам» и теперь вертела бокал за ножку. Он сползал к краю стола. – Ты же знаешь Джона, – заметил Гарольд. – Вечно ищет повод для тревоги, никак не может успокоиться. Брайан кивнул в знак согласия, хотя сам бы такое ни за что не сказал. Когда они были детьми, Джон любил пересчитывать автобусы. Думал, это принесет ему счастье. «Чем больше автобусов мы увидим, тем лучше, – говорил он. – Тогда ничего плохого точно не случится». Из-за этого он опаздывал в школу, выбирал более длинный путь, часто останавливался, высматривая автобусы. Брайан смеялся: «Мы опоздаем, какое же это счастье?» Но Джон грыз ногти и говорил, что на сегодня еще недостаточно. – Но ведь не думает же Джон, что этот извращенец ее заманил? – спросила Шейла. Бокал ее накренился – вот-вот упадет, – и Эрик Лэмб оттянул ее руку назад. – О, нет, нет. Ничего подобного, конечно. – Гарольд вообще очень часто повторял «нет». Эти «нет» так и вылетали у него изо рта, точно стайка перепуганных птичек. Он умолк и принялся изучать подставку для бокалов. – А я бы не удивилась, если да, – сказала Шейла. – До сих пор считаю, что он забрал того ребенка. Гарольд смотрел на нее секунду-другую, потом опустил глаза. – Но ведь с ребенком все оказалось в порядке, Шейла. – Эрик забрал у нее бокал. – А это самое главное. – Чертов извращенец, – пробормотала она. – Лично мне плевать, что там считает полиция. У нас нормальная улица, на которой живут нормальные люди. И ему тут не место. За столом воцарилось молчание. Брайан слышал, как течет «Гиннесс» по горлу Эрика Лэмба, как шуршит полотенце между пальцев у Клайва. Он слышал, как позвякивают серьги в ушах Шейлы, как Гарольд постукивает подставкой по столу, слышал собственное дыхание. Ведь тишина тоже имеет звучание. И она звенела в его ушах до тех пор, пока не стала просто невыносимой. – Маргарет Кризи часто болтала с моей мамой, – проговорил он. И поднес бокал ко рту. Пива в нем почти не осталось. – О чем это? – спросил Гарольд. – О доме одиннадцать? Брайан пожал плечами: – Я с ними никогда не сидел. Они часами играли в джин в задней комнате. Приятная компания – так говорила про нее моя мама. Умеет слушать человека. – Да ведь она, Гарольд, только и знала, что сновать в твой дом и обратно, – заметила Шейла. Открыла кошелек, вытащила фунтовую банкноту и положила перед Клайвом. – Неужели? Ни разу ее не видел. – Ну, наверное, общалась только с Дороти, – сказала Шейла. – Пока тебя дома не было. Брайан хотел положить на фунтовую бумажку горку мелких монет, но Шейла отодвинула его руку. – Дороти видела, как Маргарет Кризи заходит в одиннадцатый дом, – сказал Гарольд. – И была она тогда в полной истерике, как недавно Джон. Считает, кто-то ей что-то сказал. Клайв собрал пустые бокалы, понес их к бару, придерживая каждый одним пальцем. – Ну, что тут добавить? Полиция считает, что пожар – просто несчастный случай. – Сами знаете Дороти, – сказал Гарольд. – Она готова наговорить кому угодно что угодно. И при этом не понимает и половины того, что говорит. Бокалы, позвякивая, покидали столик. – Пока полиция не передумает и не начнет копать по новой все и с самого начала… – В кои-то веки Шейла говорила, понизив голос. Она все еще держала в руках кошелек, и Брайан услышал, как щелкнула застежка. Руки ее огрубели от жары, лак на ногтях облупился. – Ради бога, Шейла, именно об этом я и говорю. – В баре никого больше не осталось, даже старички ушли. И все же Гарольд огляделся по сторонам и придвинулся к столу. – Прекрати паниковать. Мы же заранее договорились, что просто выразим свои чувства, и все. А остальное зависит от случая. Брайан откинулся на спинку стула. Почувствовал, как ему в плечо уперся острый угол автомата по продаже сигарет. – Но ведь она говорила с каждым, разве нет? Обошла всю улицу. И нам не известно, что она узнала. Она была умна, эта миссис Кризи. Очень умная женщина. Шейла убрала кошелек в сумочку. – Самой противно это признавать, но Брайан прав. Возможно, она знала больше, чем любой из нас. – Это был несчастный случай, – сказал Эрик Лэмб. Он отчетливо произносил каждое слово, словно читал инструкцию. Теперь, допив пиво, Брайан не знал, куда деть руки. Он макнул кончик пальца в лужицу пива на столе, начал чертить линии, пытаясь создать какой-то рисунок. Настоящая проблема, когда люди знают тебя с раннего детства. В этом случае они уверены, что имеют право внушить тебе, что именно ты должен думать. – Нам просто надо сохранять спокойствие, – заключил Гарольд. – Нечего распускать языки. Мы же ничего плохого не сделали, ясно вам? Брайан пожал плечами, кожаная куртка скрипнула. Нет, наверняка не настоящая кожа. Они шли по улице к дому. Шейла взяла Брайана под руку ради устойчивости – туфли на ней были чертовски неудобные для ходьбы. Брайан считал, что на самом деле проблема вовсе не в босоножках, но взять ее под руку не отказался. Было уже почти десять. Эрик Лэмб шагал впереди, Гарольд остался в «Легионе», решив помочь Клайву закрыть заведение. Сейчас лучшая часть дня, подумал Брайан. Жара немного спала, над городом повисла тишина, дул даже легкий ветерок, еле слышно шелестя листвой в верхушках деревьев. Они дошли до гаражей в конце улицы, и тут Шейла остановилась – поправить ремешок на босоножке. Она зашаталась, стоя на одной ноге, и привалилась к Брайану, чтоб сохранить равновесие. – Вот чертова кукла, – выругалась она. Он смотрел на дорогу. Свет покинул небо и давил теперь на горизонт, забрав с собой знакомые черты и ощущение безопасности. В сумерках дома выглядели иначе, казались раздетыми донага, словно некто лишил их защитной оболочки. Они смотрели друг на друга, точно враги, и в самой верхней точке, отдельно от остальных, высился дом под номером одиннадцать. Неподвижный, тихий, чего-то ждущий. Шейла подняла голову, проследила за направлением его взгляда. – Нет никакого смысла, верно? – заметила она. – К чему оставаться, если знаешь, что никому не нужен? Брайан пожал плечами: – Может, по отношению к нам он чувствует то же самое. Может, ждет извинений. Шейла рассмеялась. Смех получился визгливым и сердитым. – Ну, лично от меня извинений ему придется ждать чертовски долго. – Неужели ты серьезно думаешь, что он это сделал? Что это он тогда похитил ребенка? Она уставилась на него. Лицо ее словно окаменело, зрачки расширились – белков почти не видно, глаза гневно сверкали. – Да ведь он как раз из таких, разве нет? Ты только глянь на него, сразу все ясно! Не тупи, Брайан. Он почувствовал, что вся кровь так и хлынула в лицо. И порадовался тому, что она не заметила. – Странный Уолтер, – пробормотал он. – Вот именно. Даже дети это понимают. Брайан посмотрел на свет в окнах дома Шейлы. – А кто с твоими сидит? – спросил он. Она улыбнулась: – Они в няньках не нуждаются. Лайза уже достаточно взрослая. Умная, вся в мать пошла. Я хорошо ее воспитала. Брайан снова взглянул на дом одиннадцать. Его очертания терялись на фоне неба, края крыши сливались с чернильной темнотой. – Так вот чем обычно занимаются ребятишки? – спросил он. – Копируют своих мамочек и папочек? Шейла едва ковыляла по тротуару, высоченные каблуки скользили по бетонному покрытию. – Именно, – отозвалась она. – И нечего жалеть Уолтера Бишопа. Такие люди, как он, сочувствия не заслужили. Они другие, не как мы. Лязгнул засов калитки, звук разнесся по пустой улице. – Ты на самом деле думаешь, что полиция снова займется этим пожаром? – спросил он. – После того, как прошло столько времени? Шейла развернулась к нему в полумраке. Лица видно не было, лишь очертания головы. Тень, скользящая на фоне быстро темнеющих кирпичей. И ответила ему шепотом, вполне различимым в тишине. – Будем надеяться, что нет, черт побери, – сказала она. И вот каблуки ее застучали по ступенькам, ключ повернулся в замке, а Брайан смотрел, как последние отблески дневного света покидают небо. Он перешел улицу и направился к своему дому. Шел, засунув руки в карманы куртки. Сперва подумал, что ему показалось, но затем почувствовал снова. Ощущение было такое, будто о запястье трется какая-то картонка. Он остановился, дернул за подкладку рукава, немного оторвав ее. Библиотечная карточка. Он стоял под уличным фонарем. Ему удалось прочесть имя на карточке в неверном оранжевом свете. «Миссис Маргарет Кризи».