– Каких вопросов? С мужем что-то случилось? – У меня подкашиваются ноги. – Я так не думаю. Мы пришли просто поговорить. Этот ответ меня не успокаивает. – Вы по поводу ночного проникновения? – Нет, об этом я ничего не знаю. Мы ненадолго, у нас лишь пара вопросов. Закусив нижнюю губу, женщина ждет ответа. – Да, конечно. Подходите к двери, я открою изнутри. Круз кивает и выходит из гаража на лужайку. Пока дверь опускается, вижу, как она делает сигнал здоровяку и тот следует за ней. Торопливо цокая каблуками, прохожу по дому к входной двери. – Прошу, входите! – Во мне проснулась гостеприимная хозяйка. – Спасибо. Предлагаю гостям напитки, но оба отказываются. Мы заходим в гостиную, из окна которой открывается вид на огороженный сад и окрестности Дип-Ривер. Растущие во дворе небольшие деревья стоят почти голые: зеленый газон усеян их влажными золотисто-желтыми, коричневыми и ярко-красными листьями. Наш дом расположен на возвышенности, и окрестности видны как на ладони, что дает прекрасную возможность насладиться осенними красотами. Следователь Круз садится на самый длинный диван в комнате и достает из кармана небольшой блокнот и ручку. Валлетта, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, встает рядом. Короткие рукава рубашки туго натянулись на мощных бицепсах. Оглядев комнату, он останавливает на мне тяжелый взгляд. Сажусь рядом с латиноамериканкой и кладу ногу на ногу. Места хватает, но я отодвигаюсь чуть дальше, нервно сглатываю и поправляю застежку на цепочке с маминым крестиком. – Чем могу помочь? Старинные напольные двухметровые часы в коридоре отбивают четыре. Их перезвон эхом отражается от стен гостиной. Мы обе терпеливо ждем, когда раздастся последний удар. – Как уже сказала, я следователь… – Я знаю, кто вы. Видела интервью по телевизору. – Значит, вам известно, что я веду расследование убийств в Дип-Ривер? Я киваю, вежливо улыбаясь, и нервно дергаю обручальное кольцо: под давлением большого пальца металл больно вонзается в кожу. – У нас есть основания полагать, что… – Она умолкает и, чуть прикусив губу, задумчиво смотрит на меня. – Миссис Клэр, принять такое непросто, но мы располагаем данными о том, что ваш муж состоял в любовной связи с убитыми женщинами. Все вокруг меркнет. Снова эта боль. Каждый раз пронзает сердце с той же силой. Опускаю голову, меня трясет, к горлу подкатывает тошнота, в груди жжение. – Миссис Клэр? – Поднимаю голову и выдавливаю улыбку. – Понимаю, вам нелегко… – Понимаете? – бросаюсь я в атаку без предупреждения. – Вам хоть однажды разбивал сердце любимый мужчина? – Мой голос дрожит, я вот-вот расплачусь. – Нет. – Она опускает взгляд на свои ладони. На ее пальцах нет обручального кольца. – Вы не замужем? Следователь качает головой. – Значит, вы меня не поймете. – Замужество не для меня. Но могу представить ваше состояние и посочувствовать. Повинуясь маминым наказам («Истинная красота богоугодного христианина в смирении, дочка»), натягиваю на лицо очередную вежливую улыбку. Круз поправляет лацканы пиджака и откашливается. Сейчас она непохожа на бравую воительницу, которой казалась по телевизору. Деликатно подбирает слова, сочувствует, что-то говорит, вертя в руках блокнот, смотрит внимательно карими глазами… Следователь Валлетта по-прежнему не спускает с меня глаз. Наши взгляды встречаются. До меня долетают слова: – …понимаете? Где был ваш муж в ночь на восемнадцатое? Напоминающий его по описанию человек покинул квартиру Брук Сэдлер в то же время и уехал на похожей серебристой «Ауди». Перевожу взгляд с лица громилы на изящное личико его напарницы. Она смотрит на мои губы, затем на лежащие на коленях руки. Подсаживается ближе и слегка дотрагивается прохладной ладонью до моего запястья. – Миссис Клэр? Ее прикосновение выводит меня из оцепенения. Глубоко вздохнув, отвечаю: – Я не знаю, где он был… То есть мне известно, куда он пошел, но где был на самом деле, не знаю. – Я говорю как есть. Муж сказал, что работал, но где гарантии? Он и раньше заявлялся домой под утро, неся с собой запахи другой женщины и чужих духов. – Почему бы вам не спросить об этом у него? – По совету адвокатов на некоторые наши вопросы он не отвечает, – поясняет Круз. – А теперь расскажите о ночном проникновении, которое вы упомянули. – Прошу прощения, – бормочет здоровяк, отходя подальше, чтобы ответить на телефонный звонок. Закрыв широкими плечами довольно внушительный дверной проем гостиной, он хриплым голосом бойко разговаривает с кем-то на итальянском. Я рассказываю о ночном происшествии, уточнив, что не опознала человека, проникшего на участок. – Мне следует позвонить адвокату? – Это на ваше усмотрение, но вас ни в чем не обвиняют. Вам известно, что последняя жертва работала в компании вашего мужа? – Да, – и тут же добавляю: – Видела по телевизору. – Ваш муж состоял в любовной связи с обеими жертвами. У нас есть основания полагать, что он был последним, кого видели убитые. А знаете ли вы, что Брук Сэдлер подала иск на вашего мужа и его компанию, и дело урегулировали, не доводя до суда? Сглотнув подкативший к горлу ком, мотаю головой. Круз ищет что-то в телефоне и протягивает его мне. Сквозь выступившую на глаза пелену слез смотрю на фотографию Брук Сэдлер: она сдвинула рукой назад копну шелковистых каштановых волос, демонстрируя темные кровоподтеки от пальцев на правой стороне шеи. На следующем снимке видна опухшая губа девушки с засохшей в уголке рта кровью. – Она утверждала, что Роберт причинил ей эти увечья три года назад. В своем кабинете. – Латиноамериканка перелистывает еще несколько фотографий, где видны более крупные синяки в форме больших отпечатков пальцев. Я закрываю лицо руками. – Брук скрывала свое обращение в суд даже от родных. Ее адвокат утверждает, что, несмотря на стеснение, она чувствовала себя обязанной продолжать судебное разбирательство после того, как их отношения закончились физическим насилием. – Отношения… – невольно вырывается из моих уст. Я первый раз думаю о том, что его интрижки на стороне могли включать нечто большее, чем секс. Интересно, они рассказывали друг другу, как провели день? Ходили вместе обедать? Покупал ли он ей подарки? Признавался в любви? Я буквально раздавлена словом «отношения». – Это еще не все. – Круз явно чувствует себя виноватой в том, что усугубляет мое и без того подавленное состояние. Я вдыхаю полной грудью, отвожу плечи назад и поднимаю голову. Наши взгляды встречаются. Ее сострадание обволакивает меня, словно теплое покрывало. – Мне жаль, – она качает головой, – но муж Меган Колдуэлл – первой жертвы – показал, что Роберт провел с ней ночь перед убийством. Их роман длился полгода до ее смерти. Эти слова бьют меня в живот наотмашь, как сжатый кулак: я сгибаюсь пополам и обхватываю колени мокрыми от пота ладонями. Лучше бы меня и правда избили, чем слышать такое. – Вот, – шепчет Круз, протягивая визитку. – Звоните в любое время: днем или ночью – я приеду через десять минут. Голова кругом. Зареванная, с трудом протягиваю руку за карточкой. Наши пальцы соприкасаются: мы замираем на мгновение, я медленно провожу указательным пальцем по нежной смуглой коже. Она и я смотрим в одну точку – место, где наши руки соединились. Потрясение от услышанного исчезает, как туман под теплым солнцем, и в комнате наступает звенящая тишина. Слезы высыхают, и моя уязвимость превращается во что-то еще. Я очарована этой женщиной и чувствую взаимность. Она вновь оглядывает мои мокрые от слез губы, затем медленно поднимает взгляд, и мы смотрим друг на друга. В карих глазах видны красноватые отсветы от падающих солнечных лучей. Входная дверь распахивается, следователь поспешно убирает руку. В гостиную, опустив голову, с телефоном в огромной ладони входит Валлетта. – Нам пора. Она резко встает. – Ну что ж, моя визитка у вас есть. Мы всегда на связи. Это «мы» помещает между нами ее угрюмого напарника и устраняет любой намек на возникшую было близость. Сделав шаг по направлению к выходу, девушка внезапно останавливается и смотрит на Трентона, будто собирается ему что-то сказать, однако тут же поворачивается и, глядя мне в глаза, серьезно заявляет: – София, мы считаем, что Роб опасен. Будьте осторожны! Я киваю. Валлетта не спускает глаз с коллеги. – Я провожу. – Ко мне вернулось спокойствие. Встаю с дивана и, цокая шпильками в тишине пустого дома, провожаю гостей до входной двери. Стоя на пороге, наблюдаю, как они идут к машине. Валлетта склонил голову к идущей рядом напарнице. Он явно чем-то обеспокоен. Они садятся в машину с противоположных сторон. Заперев дверь, прислоняюсь к ней спиной. По лицу расплывается блаженная улыбка. Тело охвачено желанием. Чтобы охладить пыл, я опускаю руку на живот, в котором порхают бабочки, а пальцами другой ладони трогаю губы, наслаждаясь тем, что в моей власти. Как же мне этого не хватало! Наслаждение заглушает боль, причиненную похождениями Роба.