«Кто бы говорил», – мрачно прошипел Люк, раздраженно потирая хвостом шею под перьями и стегая себя им по бокам. «И чтобы не былос-с-с исссскушения нассс перехитрить, я тебе ничего не ссскажу, – продолжил дух. – Ты вс-с-се узнаешь, змеенышшш, который ссслишшшком любит сссвободу. Учись терпеть». «Да сколько можно терпеть?» – возмутился герцог, но собеседник снова уже был далеко. Внизу простирались пустоши графства Нестингер, и Люк решил пока отложить вопросы: потом обдумает и туманные ответы, и как добыть информацию, не обращаясь к духам. А сейчас нужно было заняться тем, ради чего он оторвался от Марины, – изучить позиции врага. Для начала его светлость облетел все графство, лежащее на половине пути между Лаунвайтом и Дармонширом, отмечая, в каких городках есть скопление иномирян и насекомых, а в конце завис недалеко от замка Нестингер, скрытый невидимостью и избегая кружащих раньяров. Змеедух ему не мешал, но герцог краем глаза замечал его клубящееся тело рядом и иногда ощущал касание ветра. С востока на запад, на пару десятков километров к морю, простирался лагерь, как настоящий муравейник, поглотивший несколько крошечных городков, расположенных недалеко от бывшей вотчины графа Нестингера. На центральной площади каждого Люк видел виселицы и пропитанные кровью кресты для экзекуций – к таким же привязывали серениток в ангаре, в котором держали Берни и других пленных. Сейчас ни повешенных, ни наказанных не наблюдалось. По улицам, заваленным мусором и нечистотами, сновали иномиряне, тренировались под окрики командиров, сидели у костров в зеленых дворах, по-хозяйски заходили внутрь маленьких домиков. Почти все – одетые в туринскую одежду поверх своих туник или инляндскую военную форму; у многих Люк заметил туринское оружие. Местных жителей почти не было видно: лишь несколько раз взгляд Дармоншира падал на дряхлых стариков, ковыляющих по улицам или вяло копошащихся в огородах. На них не обращали внимания. У въезда в один из городков, прямо на трассе выстроились туринские артиллерийские орудия и танки. Немного, штук тридцать самых разномастных, но явно приехавших сюда своим ходом – никакой раньяр их бы не поднял. За ними ухаживали – рядом и в кабинах виднелись люди, значит, нашлись те, кто показал, как ими управлять. Их охраняли – вокруг тучей кружили раньяры. Одно из орудий разворачивали – то ли для тренировки, то ли для пристрелки, – и рядом лежал ящик со снарядами. Захотелось прямо сейчас ударить по пушкам вихрями. Или стащить хотя бы несколько на форты под носом врага. «У меня другая задача, – напомнил себе змей с сожалением. – Рано. Не нужно сейчас привлекать к себе внимание». Между городками на бывших пшеничных полях разместили загоны для инсектоидов, сколоченные из древесных стволов и разделенные широкими тропками. От верещания охонгов и гула раньяров закладывало уши даже на высоте, и ветер поднимал вверх удушливый запах муравьиной кислоты. У одного из загонов Люк увидел несколько искореженных трупов на тачке: судя по разномастной одежде, это были иномиряне, и их тела деловито перебрасывали через ограду возбужденно повизгивающим охонгам. То ли наткнулись на мину, то ли пытались сами освоить гранатомет. То, что трупы и своих, и чужих скармливают инсектоидам, Дармоншир уже знал из допросов пленных, как и то, что насытившаяся один раз тварь может долгое время обходиться без пищи и при этом не нападать на своего всадника. Если тот соблюдает технику безопасности, конечно. Но герцога больше интересовало количество живой силы. Тха-охонгов оказалось не больше сотни – видно было, что иномиряне поиздержались, потому что при нападении на Дармоншир гигантов было более трех сотен. Но это не сильно утешало: они и в одиночку представляли огромную опасность. Зато мелких охонгов и раньяров было очень много – видимо, в основном именно их подтягивали от столицы. Люк решил посчитать тех, которые находились в загонах, хотя понимал, что цифры будут очень приблизительными и в Нестингер может еще подойти подкрепление. Отлетев почти к морю, туда, где у шоссе, соединяющего столицу и его герцогство, начинался лагерь, Люк медленно начал планировать между городками к замку, занудно складывая полученные цифры в уме и то и дело отвлекаясь на то, что ему очень не понравилось. В лесах по границе графства в сторону Дармоншира стучали топоры, звучали бензопилы. Он, все же оторвавшись от подсчета, подлетел поближе и разглядел полосы вырубок, недавно выкопанных канав, и огромное количество людей с лопатами, ломами, тачками, снующих вдоль них. На миг Люк даже восхитился командующим врагов. Ренх-Сат. Умный, быстро обучающийся и хладнокровный – так быстро оправиться после разгрома и неудачи у замка Вейн, не испугаться, просчитать действия дармонширцев, сделать единственно верные выводы… и теперь в лесах начиналось строительство пусть неумелых, но вполне способных задержать наступление дармонширцев укреплений. Они выглядели скопированными с засек у фортов: поваленные деревья, насыпи, рвы. Их пока было немного, они казались бессистемными и не были сейчас опасны, но это вопрос времени. «Вот куда делись местные, – мрачно подумал его светлость, лавируя между раньярами и наблюдая за строителями. Трудились здесь и женщины, и мужчины, и подростки, и военнопленные под присмотром иномирян на охонгах, и сами иномиряне. Их было больше всего. – Еще пара-тройка недель, и мы вполне можем завязнуть тут. Даже если выступим сегодня, до Нестингера армия дойдет в лучшем случае как раз через две недели». Умный враг. Который не может не понимать, что против змея ему не выстоять со всеми укреплениями, – значит, Люку нужно готовиться к сюрпризам. Личный враг – потому что хотел забрать Берни, потому что решил, что ему позволено тронуть Марину. Его светлость зашипел, агрессивно оглянувшись туда, где стоял замок, вокруг которого роились раньяры. Там ли Ренх-сат? И не проще ли сейчас уничтожить противника, покусившегося на его землю и его женщину? «Оссстынь, змеенышшш, – прошелестел стихийный дух, легко омыв его потоком воздуха. – Ты еще неуссстойчив, ссссследи за этимсссс». Люк помотал башкой, успокаиваясь, и полетел вдоль полос вырубок, мысленно запоминая, где они находятся, – хотя вернее было бы иметь карту, карандаш и лапы, способные это все удержать, – а затем вернулся к подсчету инсектоидов. Охонгов оказалось около двух тысяч, на треть меньше, чем атаковавших Дармоншир, и сотни три еще патрулировали улицы и окрестные леса. А вот раньяров в загонах было около сотни, большая часть кружила в воздухе, и сосчитать их не представлялось возможным. Много, очень много. Форты почти две недели назад атаковало около пяти сотен, и сейчас их было точно не меньше. Долетев до противоположного края лагеря и запомнив цифры, Люк вернулся к замку. Прелестному, белоснежному, очень нарядному, с единственной башней, увенчанной лазурной острой крышей и шпилем, с балконом на башне, с окнами-витражами. Дармоншир смутно помнил и графа с женой: они присутствовали на Серебряном балу, – и их старшую дочь, и знал, что вся семья Нестингера была убита при захвате графства. У замка на бывшем зеленом газоне с редкими выжившими розами тоже стояло несколько орудий, с которыми возились люди. Во дворе горели костры, на них кипели котлы, тянуло жареным мясом; несколько женщин в нездешних одеждах, с повязками на волосах, развешивали белье. Если наемники у костров громко говорили, хохотали, то женщины были тихи и молчаливы. Люк послушал разговоры, ничего не понял и уже собрался улетать, поднявшись к башне, когда вдалеке грохотнуло. Он дернулся, выругался по-змеиному. Раньяры суматошно прыснули в стороны, громко захохотали снизу наемники, вскакивая и показывая на что-то далекое пальцами. Люк тоже смотрел на дымную полосу, уходящую к морю: все-таки на замеченных ранее орудиях велась пристрелка, и стоило попытаться их уничтожить, раз он все задачи уже выполнил. Отлетел выше, оглянулся на замок и замер. На балкон башни вышел генерал Ренх-сат в сопровождении нескольких наемников – его Люк видел в амбаре Берни, его рассматривал на редких фотографиях разведчиков. Широкий, с выбритой паутиной на голове, с бородой, заплетенной на конце в короткую косу, в простой рубахе и холщовых штанах, он с мрачным удовлетворением разглядывал след от ракеты. Ему что-то почтительно и возбужденно говорили – он кивал, не поворачивая головы, и смотрел чуть ниже того места, где завис Люк. Его светлость зашипел, встопорщил воротник и медленно снял невидимость. Генерал перевел взгляд выше – и противники на пару ударов сердца застыли, глядя глаза в глаза. А потом змей с шипением рванул к башне. Он, обратившись в воздушный поток, врезался в нее ураганным тараном через несколько секунд после того, как Ренх-сат с неожиданной для человека такой комплекции скоростью метнулся внутрь, успев снести в проем и кого-то из соратников. Башня дрогнула, затряслась; заскрипела лазурная острая крыша, ломаясь со скрежетом, с треском старых стропил, как вершина тонкого карандаша, – и полетела вниз, рассыпаясь, и с жестяным оглушительным грохотом врезалась в землю у газона с орудиями. Как по неслышимой команде понеслись в эту сторону десятки раньяров, наемники снизу закричали, принялись палить в воздух. Люк, вернув невидимость, взмыл выше, заглянул в башню через сломанную крышу. В ней было пусто – только уходила вниз засыпанная камнем винтовая лестница, – и он досадливо выругавшись на себя, понесся прочь. Но по пути он завернул-таки к орудиям, поднырнул под стайку раньяров, расшвыряв их, и, пока они возвращались, с минуту увлеченно опрокидывал танки и артиллерию колесами и гусеницами вверх. Когда Люк летел обратно, злой, возбужденный и сердитый на себя, в голове почему-то звучал голос Луциуса Инландера: «Побольше самоконтроля, Лукас». «Я всегда буду вести себя в этом теле как подросток?» – сдавленно прошипел герцог в сторону воздушного духа, неотступно следовавшего за ним. «Нетссс, – усмехнулся змеедух. – Есссли бы ты инициировалсссся вовремя, то обе ипосссстассси взрослели бы равномерно. Еще летссс дессссять – и ты исссправишшшься. А до этогоссс за тобой будетссс очень весссело наблюдать». Люк фыркнул непечатное и полетел быстрее. Ему уже очень хотелось увидеть Марину. И не только увидеть. Но прежде нужно было поохотиться в море и передать Майлзу все, что он рассмотрел и узнал. В этот раз оборот прошел менее болезненно – Люк был сыт и почти не зол, и его лишь немного пошатало по пути к форту. Майлз выслушал его светлость и сдержанно попросил подождать около часа, чтобы собрать командиров фортов и старших офицеров. Герцог на совещании еще раз повторил свой рассказ, нарисовал на карте линии будущих укреплений иномирян, расположение загонов. Делиться своим идиотским поступком он не стал – вряд ли кто мог обругать его сильнее, чем он сам. Смерть генерала иномирян не помогла бы закончить войну, и на его место пришел бы другой. И если повадки Ренх-сата уже были понятны: например, он не станет отступать вместо того, чтобы принять бой, – то новый человек внес бы в планирование большую долю неопределенности. Но уж если решил убивать, то нужно было убивать, а не заниматься подростковой показухой. То, что Ренх-сат убил бы противника, не медля, Люк не сомневался. После его рассказа слушали доклады разведчиков, а герцог злился, тосковал, курил и хотел к Марине. Как будто до сих пор был змеем с ветром вместо мозга в голове. – Я, признаться, не хотел выступать, пока не решена судьба Угорского котла в Рудлоге у нашей юго-восточной границы, – поднялся из-за стола полковник Майлз. – Потому что, если рудложцы уступят, мы не успеем вернуться и закрыть герцогство с юго-запада. Но по последним сведениям, быстро бои там не завершатся, а мы не можем позволить Ренх-сату накопить больше сил и окопаться. Наши подразделения готовы к наступлению. Предлагаю выступать завтра, господа. Нужно бить врага, пока он слаб. Ваша светлость? – Я согласен, – сказал Люк. Махнул подтверждающе рукой, не справился с координацией, больно ударился пальцами о столешницу. Майлз внимательно посмотрел на него. – Что врачи говорят о восстановлении, ваша светлость? – Нужно еще дней пять, – проворчал Дармоншир, кривясь и затягиваясь. – Но я прекрасно себя ощущаю, командующий. – Вижу, – сухо проговорил полковник. – Ваша светлость, три ближайших дня вы нам точно не понадобитесь: поблизости нет иномирян, а если будет нападение, с отдельным отрядом мы справимся сами. Как командующий я приказываю вам отдыхать. Догоните нас через три дня, а уж окончательно восстановитесь в пути. – Так точно, – сокрушенно сказал Люк, потирая ноющие пальцы. – Есть отдыхать, полковник. Когда совещание закончилось, он позвонил Марине. – Ты уже вернулась в Вейн? – спросил он нетерпеливо, докуривая на плацу сигарету и примеряясь к светлому еще небу – вот сейчас как взлетит, как понесется к жене. – Нет, – рассмеялась она. – Я недавно только приехала из замка. Позвонили из центра размещения – у них массово начали болеть гриппом, просили лекарств и персонал, пришлось решать. Так что я только-только закончила в Восьмом форте и выехала обратно. – То есть ты сейчас прямо едешь… – …мимо Седьмого, – закончила Марина. – А ты где? Люк поспешно сунул трубку в карман, выбросил сигарету и взмыл в воздух. А через пару минут опустился на дороге перед двумя бронированными машинами охраны, в первой из которых виднелась светлая голова его жены. Марина смотрела на него с заднего сидения сквозь стекло и смеялась, хохотала, запрокидывая голову. Люк, шатаясь, добрел до автомобиля – навстречу ему поднялись сидящий рядом с ней Энтери и Берни с переднего сидения, улыбнулись понимающе и направились ко второй машине. Люк забрался к жене, прижался к ней, обхватил, обнял, чуть ли не трясясь от возбуждения. Автомобиль тронулся. Водитель, один из людей Леймина, смотрел прямо перед собой. Марина беззвучно хихикала и вздыхала, Люк целовал ее в шею – у него кружилась голова, ему было нетерпеливо и жарко. – У вас закрывается салон? – просипел он шоферу. Тот, не оглядываясь, нажал кнопку, и с шелестом поднялось вверх темное стекло. Заиграла музыка. Люк сунул руки Марине под блузку и застонал, поспешно расстегивая белье. – Сумасшедший, – шепнула она, отстраняясь. Потянула с себя блузку, выгнулась, приглашая целовать. – Какой есть, детка, – хрипло и торопливо ответил он, вжимаясь в ее грудь губами. – Какой есть… Глава 11 Графство Нестингер, тиодхар Ренх-сат От удара змея-колдуна в башню заклинило двери у подножия винтовой лестницы, и Ренх-сат, успевший сбежать вниз на десяток ступеней и дальше кубарем сккатившийся чуть ли не до середины лестницы, приказал принести топоры и вырубить створку. Вместе с ним спаслись один из тха-норов и Арвехши, связной императора, только утром долетевший от межмировых врат до нынешней ставки генерала. Остальные четверо остались на балконе. Ренх-сат, ожидая, пока прорубят выход, под стук топоров поднялся на балкон, перешагивая через осколки, засыпавшие лестницу, отшвырнул ногой кусок лазурной крыши и осмотрел изломанное страшным ударом тело одного из соратников. Подошел к краю, глянул вниз – тела троих лежали внизу, такие же переломанные. – Это и был колдун Дар-мон-шир, тиодхар? – поинтересовался молодой Арвехши. Стройный, невысокий, с повязкой, удерживающей волосы и придающей ему почти женственный вид, он, тем не менее, был не робкого десятка, как и остальные связные – потому что летал в гущу боев, но мог попасть под гнев и самого императора. Пусть Итхир-кас пока благоволил к нему, все знали, что милость императора может в мгновение смениться приказом казнить. Ренх-сат молодого тха-нора терпел, но без неприязни. Арвехши был умен и в перспективе вполне мог стать советником тха-нор-арха Итхир-каса, а потом – и его, Ренх-сата, когда боги наконец-то приберут императора на остров покоя. – Верно, – с усмешкой произнес генерал, вспоминая длинную тварь размером больше башни, на которой они находились, с пастью, способной проглотить охонга быстрее, чем он, Ренх-сат, забрасывает в рот куриные крылья. – Воистину ты бесстрашен, – с любопытством взглянул на него темными глазами связной. – Ты смеешься над тем, что избежал смерти? Тиодхар покачал головой, снова кинул взгляд на мертвого соратника. – Над тем, что враг мой невыдержан и глуп, Арвехши. Он был невидим: никому из наших колдунов это не доступно, – и мог убить меня так, что я даже не понял бы, что произошло. Но он не сумел. Теперь я знаю, что он безрассуден и подвержен порывам настроения, любопытен и неосторожен. Это поможет загнать его в ловушку и уничтожить. Мне нужно лишь то, на что его можно приманить и чем его можно поймать.