Поднялся он очень шустро, подхватил меня и поставил на ноги. Даже попытался отряхнуть от грязи – впрочем, безуспешно. Попал по ушибленному боку, от чего я поморщилась. – Егор, – начала я. – Меня зовут не Егор. – Он сказал это явно грубее, чем рассчитывал, потому что следующую фразу произнес совсем тихо: – Я – Знат. Дед меня назвал Знатом. – А Егор? – Егором я назвался сам. Здесь. Согласись, странно представляться именем, созвучным с названием колдунов, попавших недавно в опалу. – Наверное. – Надо вернуться к костру. – Егор, или Знат, эту информацию я еще не переварила, огляделся. – Лес нас не трогает, но это пока. Кто знает, какие сюрпризы хранит это далеко не ладное место. Оказывается, я успела убежать достаточно далеко, к костру мы возвращались вечность. Фома все еще спал, я испугалась, не угорел ли он. Но громкий храп уведомил, что все хорошо с этим пухлым человеком и будет хорошо и дальше. Егор, то есть Знат, сел возле костра и приглашающе похлопал рядом. Я села, уставилась в костер. Глазам сразу стало больно после полумрака леса. Подняла голову – с неба медленно падали в костер пушистые снежинки, не долетали, таяли сильно раньше. – И как так получилось, что ты стал палачом? – Я смотрела в небо, чувствуя, как рядом напрягся Знат. – Ты знаешь, что за существо идет за нами? – вместо ответа спросил он. Я покачала головой. Догадывалась, но не была уверена, что тут такое живет. Хотя после домовых, злыдней и кучи хтонической фауны я могла ни в чем не сомневаться. – Все говорят про центральную власть, но никто не знает, как она выглядит. – Знат взял длинную палку и положил ее в огонь. – Ты хочешь сказать, что существо, которое идет за нами, – эта самая власть? Знат кивнул: – И это оно придумало всех уничтожить? – Не совсем. – То есть это была твоя идея? Будь бревно подлиннее, я бы отсела, но отсаживаться было некуда. – Нет, мне подсказали. – Кто? Знат молчал. – Я клещами из тебя буду все вытаскивать? – Я разозлилась и тут же испугалась своего вопроса. Знат продолжал молчать. Я достала из кармана блокнотик, карандаш не нашла, видимо, где-то вылетел. Взяла уголек рядом и стала рисовать. Просто чтобы забить эфир. – Мне нельзя, нельзя тебе говорить как есть, ты должна сама догадаться, – резко сказал Знат. – Тебе просто надо принять тот факт, что ты уже знаешь, что происходит, но подсознательно. До сознания оно еще не дошло. Рамки яви мешают. Он постучал пальцем мне по лбу, я еле сдержалась, чтобы не ударить его. Нахмурилась, засунула руки в карманы и отодвинулась. Забыла, что бревно короткое, и рухнула на землю. Знат засмеялся, взял меня за капюшон и, как щенка, посадил на место. Я нахмурилась, скрючилась, чтобы стать как можно меньше, и снова засунула руки в карманы, нащупала подарок. То, что было камушком, теперь вроде веточка, а вроде пляшущий человечек. Кто как увидит. – Что это? – Я достала руку из кармана и протянула Знату. – Ключ. – От чего? – От этого места. Я же говорил, что делаю все, чтобы ты смогла уйти, это тебе поможет. Фома напротив нас всхрапнул и поднял голову. – Милуетесь? – спросил он и сально улыбнулся, за что получил от нас два хмурых взгляда. – Пора двигаться. – Знат поднялся. – Та тварь скоро догадается, куда мы сбежали, и пойдет следом. – А это Ладный лес, что ли? – Фома поднялся, почесывая бок, и осмотрелся. – Ты куда нас завел, колдун? Знат промолчал. А я не знала, что такое Ладный лес, поэтому просто пожала плечами. У меня было ощущение, что Фома проснулся слишком рано. Мне явно что-то не успели рассказать. Но надо было идти дальше. Опять куда-то идти. Какой-то день сурка, в котором перемещаешься из одной точки в другую. Чехарда мыслей вернула меня к Юре. Я попыталась понять, что именно чувствую по поводу его смерти. С одной стороны, мне его жалко. Но так, как бывает жалко бомжа или старушку, на ролик с которыми натыкаешься в интернете. Никогда не знал, а тут немного рассказали историю, и уже сочувствуешь. Причем уже через пять минут забываешь, что это была за история, успел переключиться на следующий ролик. – Жалко Юрца, – подал голос Фома. Надо же, не только я прокручивала в голове чужую смерть. – И хоть мы ни фига не знакомы, а все равно жалко. Такого конца никому не пожелаешь. Мы молча согласились. Костер остался далеко за спиной и, кажется, потух, стоило нам уйти с поляны. Знат вывел нас на тропу. Сначала снег был глубоким, я проваливалась в белое покрывало по колено, потом по щиколотку, а потом и не заметила, что спокойно иду по твердой поверхности. С каждым шагом снег становился серее, пока не ушел полностью в черный. Вместо деревьев вокруг снова были своды тоннеля и еле светящиеся лампочки. – Как-то я пропустил тот момент, когда мы снова спустились в метро, – озадаченно почесал затылок Фома. Знат посмотрел на меня. Такой переход бывает во сне, когда локации меняются одна за другой, но ты не видишь, в какой момент это изменение происходит. Еще более толстого намека сложно было придумать. Поляна была частью тоннеля и, получается, частью сна. Значит, этот мир с колдовством и странными существами мне снится. Я так обрадовалась этому факту. Я просто еще не просыпалась! Сейчас ночь закончится, прозвенит будильник или, если я сплю в метро, меня на станции растолкает дежурный. Я резко остановилась, Фома даже не успел затормозить и влетел мне в спину. – Твою мать, Яна, предупреждать же надо! Я посмотрела на Зната, в сумраке его лицо немного светилось. – Я же сплю. Это был не вопрос: сейчас я четко поняла, что сплю. Знат молчал; я не могла понять, о чем он думает, но это было уже без надобности. Ведь я сплю, это сон, и красивый парень с серыми глазами мне снится. Очень яркий сон. – Ладно, это сон. Для тебя – сон. – Не рушь мою уверенность, – севшим голосом сказала я. – Не буду. – Может, хватит ворковать? – Фома недовольно переминался с ноги на ногу. – За нами вроде какая-то тварь шла, а мы тут тормозим. Он пошел вперед по тоннелю, периодически ворча в никуда: – Куда вообще это выходит? Думаете, по этому тоннелю мог сбежать убийца? Знат закатил глаза: – Давай проясним еще один момент, а то ты никогда не догадаешься. – Может, не сейчас? – осторожно сказала я. – Потом не будет времени. – Чего? Вы о чем? – Фома вернулся к нам. В полумраке тоннеля я почти не видела его провалившихся от усталости глаз. Зато очень ярко блестело лезвие топора. Дурацкого, невозможно пугающего топора. – Как думаешь, что случилось с городом? – Ну, официально… – Не официально, а как ты думаешь? – Слушай, Егор, что ты от меня хочешь? Я уже говорил, что думаю и зачем я здесь. – Меня зовут Знат. – Ага, еще скажи, что ты всех убил.