– И какого вы еще не собрались? – набросился он. – Там южное сопротивление пытается спасти оставшихся жителей, а вы тут чаи гоняете? Расслабились, только на мелкие вылазки годитесь! Рисуй знак для перехода, у нас нет времени! Хлопнув дверью, он ушел. Ничего общего с тем приятным и красивым молодым человеком со встречи не было. А вопросов появилось еще больше. – А как вы по городу передвигаетесь? – Ногами. – Это же долго. Як угрюмо посмотрел на меня: – И что? Народ, конечно, давно интересуется, почему мы не наберем себе машин, рядом же дилерский офис закрытый, там их полно. Но есть условие, поэтому пользуемся только «Патриотом». – В смысле условие? – Если возьмем больше, то всякие-разные поломают… Давай тебе Матрона Михайловна все подробнее расскажет. – Як устало вздохнул. – А я пойду исполнять волю босса. Он тихо ругнулся себе под нос и ушел с кухни. Стас утек за ним следом, а я перевела взгляд на Матрону Михайловну. Она закончила с уборкой, поставила тарелку с готовыми пирожками на стол и села рядом. – Извини за тот приступ, не хотела тебя пугать, да и знать не знала, что такое может случиться. – Вид у Матроны Михайловны был очень виноватый. – Нора объяснила, не переживайте, – поспешила я успокоить старушку. – У меня вопрос. – Почему все резко перестали интересоваться, откуда ты? Я промолчала и опустила глаза. – Это часть условностей. – Что такое условность? – Ну, например, чтобы что-то получить, надо сделать определенное действие. Сначала это было просто: если вернулся, посмотри в зеркало; если дарят нож, дай за него любую монетку. Но со временем цена условности выросла. Чтобы сопротивление жило нормально, у него должна быть одна машина. Чтобы знаки работали, в них надо верить. – Не все условия логичны. У старых хотя бы логика была. Да и у нас они пользуются популярностью. А тут логика какая-то вывихнутая. Матрона Михайловна улыбнулась. – Здесь другое отношение к жизни, – продолжила она. – У вас она конечна, у нас будет вертеться по кругу столько, сколько крутится Колесо. Но это не значит, что мы готовы бросаться на новый круг хоть сейчас. Мало удовольствия начинать все сначала. – А вы свои прошлые жизни помните? – Нет, только столетницы помнят, им надо. С улицы послышались крики Льва, который уже собрал всех участников северного сопротивления и теперь выдавал какие-то инструкции. Окна кухни выходили на основную дорожку, и мне хорошо было видно, как недовольна Нора. Девушка скрестила на груди руки и молча смотрела, как суетится сопротивление. Рядом с ней стоял рогатый ворон, сгорбив спину, почти выставив рога вперед. Когда Лев проходил мимо них и что-то говорил, Нора коротко отвечала. Як рисовал на стене соседнего дома знак: длинная палка, наверху как стрела, внизу основание, точки по бокам, еще стрелочки в разные стороны. Наверное, тот самый знак перехода. – Он их сам все придумал, – не без гордости сказала Матрона Михайловна. – Он один из знающих? – Бери выше, он был один из Стражи. – А это кто? – Хватит на сегодня рассказов, устала я. Был бы у нас справочник Ладного мира, я бы тебе его выдала. И почему у нас до сих пор никто этим не озаботился, залетные же здесь не в новинку? – Так вы все знаете? – Это слишком очевидно. На улице стало тихо, все ушли. Мне, с одной стороны, хотелось с ними – может, тогда я поняла бы, что делать дальше. Но с другой, сидеть дома было куда приятнее. Ладный мир с его условностями раздражал. А еще я поняла одно: тут все запутались, отчего и звереют. Фома и Юра мне говорили одно, Нора говорит совершенно другое, Як и Стас в это не лезут, идеальные исполнители. Знак на стене дома немного светился. Я пожалела, что пропустила момент, когда все собрались и прошли через него, или как он вообще работает? – Интересно, а хоть кто-нибудь понимает, что тут вообще происходит? – вслух озвучила я свой вопрос. – Кот, – ответила Матрона Михайловна. – Кто? – удивилась я. – Кот, огромный рыжий кот, если кто и разбирается, то это он. Он ближе всего к Великому дубу. Я не первый раз слышала про кота, даже в воспоминаниях Зната мелькал огромный рыжий кот. Пушистый и толстый. Буквально подходящий под описание, что коты – это жидкость. Я снова глянула в окно. По дорожке бежала кикимора, тащила за собой старый потрепанный матрас. Несуразное существо обмоталось тряпками, среди которых еще можно было опознать чьи-то колготки и даже семейники. Видимо, она решила похозяйничать, пока владельцы ушли. Споткнулась о собственную лапу и слетела с дорожки. Поднялась, поводила носом по воздуху, бросила матрас и резко прыгнула в жидкие кусты рядом. Что-то спугнуло ее. Или кто-то. Я услышала тяжелые шаги, их звук перекрывал даже ворчание Матроны Михайловны, просачивался в дом и заставлял беспокоиться. Мы никого не ждали, все ушли на помощь Ратнику. А если это Лихо пожаловало за мной, пока никого нет дома? Даже защитные знаки не вселяли в меня уверенность. Шаги приблизились вплотную к нашему дому, поднялись на крыльцо, открылась дверь. – Это кто пожаловал? – удивилась Матрона Михайловна и вышла с кухни навстречу гостю. Я поспешила за ней. В дверях стоял Ратник. В руке он держал пистолет. – Напугала, старая карга! – возмутился он и спрятал оружие. – Я думал, в доме никого нет. – У нас свет горит, – заметила Матрона Михайловна. – Думаешь, свет для всяких-разных оставили? Ратник промолчал и перевел взгляд на меня. Видимо, не узнал, так как не проявил никакого интереса и переключился обратно на Матрону Михайловну, но та завалила его вопросами раньше. – Чего пришел-то? Друг твой со всеми в центре, сам же звал. – Да, – кивнул Ратник. – Я знаю. Я не к нему. Я ничего не знала про руководителя южного сопротивления, кроме одного – он поддерживал Льва. Знал ли он, что сделал Лев и чего вообще добивается? – А к кому? – В голосе Матроны Михайловны прозвучал новый оттенок удивления. – Все же ушли. – Но вы-то здесь остались. – И на кой мы тебе сдались? Ратник молча осматривал дом, не спешил отвечать. А внутри меня все кричало, что надо уходить, это опасный человек. И намерения у него опасные. Я рано расслабилась, здесь никому нельзя доверять. – Шел бы ты отсюда, – строго сказала Матрона Михайловна. – Пока мы тебя не заставили это сделать. – Что же ты, старая кошелка, дала погибнуть своему домовому? – Голос Ратника звучал тихо, оттого стало еще страшнее. Матрона Михайловна напряглась. – Ты их специально всех в центр согнал. – Это был не вопрос. Ратник скривился, будто попытался улыбнуться, но на такую эмоцию был не способен. – Не одним же вам развлекаться в закрытом городе. – В центре нет людей, – подала я голос. – Им там некого спасать. И вас там нет. – Столетница подсказала? Это существо весьма проницательно. Ратник убрал руки в карманы и двинулся от двери. Все это время мы стояли на месте. Матрона Михайловна не собиралась его пропускать в дом, пошла ему наперерез. – Уйди, карга, – процедил Ратник. – Прочь из моего дома! – Голос Матроны Михайловны прозвучал жестко, я уловила ту самую интонацию. Еще немного – и воля старой женщины развернет этого человека и отправит восвояси. Ратник это тоже почувствовал, зарычал и с силой толкнул ее. Матрона Михайловна охнула и упала. Я кинулась к ней.